— Ну, всё, перегорела гирлянда, — усмехнулся я, вытирая пот, выступивший у меня на лбу от напряжения.

Магическая защита твари перенапряглась либо исчерпала весь свой ресурс. Вопрос — навсегда или только на время? Проверять это никто не хотел, поэтому один из рыцарей тут же подскочил к чудищу и всадил ему меч прямо в бок. И в отличие от прежних ударов клинок не соскочил, а вошёл в тушу по самую рукоять.

Тварь взвыла так, что барабанные перепонки заломило, из её пасти брызнула тягучая слизь, лапы забили по настилу. Жабо-слизень дёргался, выгибался, а рыцари один за другим вонзали в него свои клинки, а маги жгли огнём и молниями. В итоге туша быстро обмякла и растеклась по настилу липкой массой. Старый маг перевёл дух, бросил на меня быстрый взгляд и сказал:

— Молодец. А теперь быстро добиваем остальных, пока главная тварь не вылезла!

Последняя фраза была обращена уже ко всем. Рыцари тут же рванули к следующему монстру, но не успели нанести даже одного удара, как до нас донёсся встревоженный крик одного из мужиков:

— Ещё полезли! Смотрите!

Я быстро обернулся к разлому. Над чёрной гладью дороги поднимался густой, сизый дым. Он клубился, уплотнялся и образовывал здоровенный серый кокон.

— Вот же зараза, — процедил сквозь зубы старый маг, стиснув посох. — Не успели.

Из серого, дымного кокона донёсся тяжёлый треск, словно ломали толстые сучья. В следующую секунду наружу прорвалась когтистая лапа, или, скорее, ладонь — массивная, с чёрными изогнутыми когтями, каждый длиной с кинжал. За ней — вторая, и они с силой начали раздвигать стенки кокона. Те не выдержали, и серый шар раскололся, изнутри повалил густой дым, и из него медленно выбралась новая тварь. Здоровенная — ростом не меньше двух с половиной метров, широкоплечая, с массивными непропорционально длинными руками, доходящими чуть ли не до колен.

Кожа у чудища была ярко-красная, словно с трудом натянутая на каменные мышцы, и свету она блестела липким, маслянистым отблеском, словно тварь только что вышла из вязкой смолы. Плечи и верхняя часть спины, были утыканы острыми наростами, похожими на обломки чёрной породы. В их трещинах мерцал красный свет, и оттуда время от времени наружу вырывались струйки густого серого дыма, создавая стойкое ощущение, что внутри этой туши бурлит лава.

Голова у монстра была огромная, лоб низкий, тяжёлый, длинные кривые зубы, и особенно клыки, выдавались наружу и поражали размерами. Но сильнее всего впечатляли глаза этого монстра. Они светились ровным, ядовито-красным светом, но при этом в них не было тупой звериной ярости. Там были понимание, злость и осознанная враждебность. Эти глаза принадлежали существу, которое не просто убивает по причине голода или жажды убийства. Нет, тварь стояла с таким видом, словно ощущала себя новым хозяином этого места и прикидывала, кого ей надо уничтожить, чтобы навести порядок.

И похоже, монстр пришёл к мысли, что уничтожить надо всё вокруг, по крайней мере, в его глазах читалось это. Он расправил плечи и сделал первый шаг. Дорога гулко отозвалась, от вибрации вздрогнул даже настил платформы. Второй шаг, третий. Монстр не спешил, он двигался неторопливо, будто пробуя этот мир на прочность. Но его тяжёлая поступь должна была донести до всех вокруг: пришёл тот, кто теперь будет здесь главным. Понятно, что лишь до прихода императорских гвардейцев, но чудище-то не знало, что они придут.

Жабо-слизни, ещё недавно рычавшие и подбиравшиеся к нам, внезапно притихли. Их отвратительные туши застыли на месте, а некоторые даже поползли назад, как будто боялись оказаться на пути у новой жуткой твари.

— Что ты такое? — пробормотал я, глядя на эту живую смесь ярости, силы и огня.

— Как медленно он идёт, — негромко произнесла Лира. — Будто продумывает план действий.

— Кто понял жизнь, тот не спешит, — усмехнулся я. — А может, и действительно продумывает. Думалка-то у него здоровенная.

— Да он вообще не маленький, — заметил Аркас.

Монстр тем временем застыл и издал низкий рык — глухой, будто раскат грома. Это был не рёв устрашения, а скорее выражение какой-то своей эмоции — возможно, удовлетворение, от предвкушения предстоящей охоты. В тот же миг наросты на его плечах и спине раскалились ярче, трещины между ними задымились сильнее, и оттуда вырвались струи совсем уж густого дыма с редкими искрами. Казалось, что внутри твари кипела раскалённая магма, и с каждым рыком наружу прорывался кусок этой стихии. Воздух вокруг чудовища начал рябить, а от его ног по дороге потянулись тонкие красные прожилки света.

И он двинул к платформе. Шёл неторопливо, каждый его шаг отзывалась в дороге и, соответственно, в настиле платформы дрожью. И чем ближе он подходил, тем явственнее я понимал: он идёт прямо на меня. Сначала я подумал, что это страх играет с моим воображением, но чем ближе подходила тварь, тем меньше было сомнений: она смотрела на меня и шла именно в мою сторону. Точнее, в нашу: возле меня стояли Лира и Аркас.

Мужики, не будь дураками, рванули к берегу — видимо, решили, что новому монстру до них пока дела нет, а слизни не догонят. Наёмники убегать не стали, но тихо и почти незаметно отошли в сторону. А мы стояли, как три былинных богатыря в чистом поле, и смотрели, как на нас надвигается чудо-юдо невиданное.

Убегать было бессмысленно. Что-то подсказывало: этот монстр нас при желании догонит. Да и глупо бежать, подставляя под удар спину. Надо разбираться с проблемой. Причём, наёмники, судя по их мордам и тому, как они отходили всё дальше, не помогут. Значит, разбираться надо самим. Точнее, с Хрантом.

Я глубоко вдохнул и попробовал сделать то же самое, что и в тот раз в академии, когда удалось «занять» у Хранта кусок его силы. Сжал кулаки, сосредоточился, представил, будто хватаю невидимую тёмную жилу внутри себя, соединяющую меня с сущностью Разрушителя, и потянул. Пытался вызвать его ярость, его желание рвать и уничтожать, навязать это всё самому себе. Но не получалось: внутри была пустота, которая никак не реагировала на мои потуги. Ни отклика, ни шороха — Хрант не отвечал, я словно упёрся в глухую стену.

Тем временем Лира тоже начала готовиться к бою, действовала чётко и без лишних движений. Сначала принялась быстро нашёптывать заклинания, и тонкие нити чар, ложась одна за другой, выстроили вокруг девушки несколько слоёв защиты. По коже Лиры побежал серебристый холодный блеск — явно что-то из магии холода, делающее плоть прочнее, затем в воздухе закружились едва заметные ледяные кристаллы и опустились на её плечи и руки — дополнительная защита от ударов. В довершение силуэт Лиры на мгновение словно размылился, будто я посмотрел на неё сквозь толщу воды — щит, сбивающий прицел врагу во время его атак боевыми заклятиями.

Затем девушка вытащила меч, посмотрела на него, что-то прошептала, и от клинка пошёл холодный пар. Металл покрылся тонкой изморозью, а края засверкали синим светом, будто меч теперь стал, а куском льда со стальным жалом внутри. Лира провела ладонью вдоль лезвия, и меч зазвенел, как натянутая струна. Удовлетворившись результатом, девушка подошла к Аркасу и протянула руку к его старому ржавому тесаку.

Тот сразу же начал слегка светиться, а металл будто разгладился, потеряв часть сколов. Парень удивлённо посмотрел на своё оружие, и Лира, заметив его взгляд, сказала:

— Хуже точно не будет. Как минимум не развалится при первом ударе.

Аркас кивнул, и вдруг спросил:

— А если всё-таки убежать? Крестьяне унесли ноги, и вроде живы пока. Тварь же медленно идёт. Думаю, получится.

— Нет, — ответила Лира, покачал головой. — Она медленно идёт не потому, что медленная, а потому, что спешить ей некуда. Она знает, что от неё не убежать.

Аркас тяжело выдохнул, опустил плечи, но остался стоять. Это было достойно: без магии и с тесаком против такой твари. Храбрый парень, что есть, того не отнять.