Я осторожно положил сердце на платформу – это было лучшее решение в данной ситуации. Оно продолжило всё так же пульсировать и светиться силой, но меня тут же начало отпускать. Странный голод быстро прошёл, и вернулась возможность мыслить рационально. Я перевёл дыхание и бросил взгляд в сторону разлома.

Там всё ещё продолжался бой. Гвардейцы и Лира дрались с разломной тварью высшего порядка, и, судя по тому, как часто над площадкой вспыхивали всплески магии, лёгким этот бой не был. Надо были идти и помогать им. Да побыстрее, потому как с высшей тварью дралось не более пяти‑шести человек. Остальные всё ещё были заняты зелёными.

Но что делать с сердцем? Оставить его здесь или забрать с собой? Я прислушался к своим ощущениям – вроде отпустило. Тогда я осторожно взял сердце твари – сила из него никуда не делась, она так же пульсировала, грела ладонь, но желания выпить эту силу у меня пока не возникало. И Разрушитель на удивление молчал. Я почувствовал, как он неспокойно шевельнулся внутри, когда я взял в руку сердце, но требовать больше ничего не стал.

Это радовало. Значит, можно прихватить сердце с собой на всякий случай, а там будет видно. Я слегка сжал тёплый комок – так, чтобы не выронить, но и случайно не «выпить» его силу, и побежал туда, где шёл бой с тварью высшего порядка. Сначала надо помочь команде, а уже потом решать, что делать с ценным трофеем.

Приблизившись к месту сражения, я внимательно разглядел тварь. Росту в ней было не меньше четырёх метров, а внешне она напоминала чудовищного медведя, покрытого вместо шерсти чёрной, каменной, потрескавшейся коркой. Из огромной, клыкастой пасти монстра валил густой, чёрный дым, а два красных глаза светились сквозь него, будто раскалённые угли.

Жуткое порождение разлома, явно усиленное магией огня, оно железно было намного опаснее краснокожего. Я вообще не представлял, как такого победить. И, похоже, гвардейцы – тоже, потому как дела у них шли, мягко говоря, не очень.

У меня мелькнула мысль, что, «выпив» силу из сердца зелёного монстра, я смогу справиться с этим чёрным медведем. Это бесспорно. Но при этом станет сильнее и Хрант – в этом я вообще не сомневался, иначе зачем он так настойчиво просил меня забрать эту силу?

А что сделает Хрант, став сильнее? Тут и гадать не надо – первым делом перехватит контроль над телом. И тогда неизвестно, кто выйдет драться с каменным медведем – я или он. Да и вообще, выйдет ли Разрушитель против твари? Зачем ему это? Может, он, наоборот, ей поможет, ведь он, как и она, не из этого мира.

Гвардейцы и Лира тем временем атаковали. Они без остановки били по чудищу разными боевыми заклятиями: пытались разрезать каменную плоть воздушными клинками; выпускали в неё ледяные стрелы и колья; стегали её плотными водяными хлыстами; пытались пробить её защиту сгустками огненной плазмы. Но толку не было: заклятия либо разбивались о каменную шкуру, либо вообще рассеивались на подлёте.

Тварь казалась неуязвимой. И это она ещё не атаковала в ответ. Как мне показалось, она пока лишь осваивалась, приходила в себя, потому как, кроме отмашек и злобного глухого рычания, я не заметил никаких проявлений агрессии с её стороны. Весь бой пока сводился к тому, что пятеро гвардейцев, капитан и Лира лупили по твари. А она лишь принимала удары.

Но в тот момент, когда я уже почти подошёл к ним и начал задумываться, какое мне выбрать заклятие для атаки, тварь резко бросилась на двух гвардейцев. Движение оказалось настолько неожиданным и стремительным, что бойцы не успели на него среагировать. Каменный медведь схватил одного из них массивной лапищей за левое плечо, а второй лапой вцепился в правый бок и разорвал беднягу пополам.

Капитан и Лира, которые в этот момент находились по бокам твари, одновременно бросились в ближнюю атаку, пытаясь отвлечь чудовище от раненого. Отвлекли. Зверюга отбросила гвардейца и мгновенно повернулась к Лире. И не раздумывая нанесла удар лапой. Он пришёлся Лире под рёбра и был такой силы, что никакая защита не удержала длиннющих когтей. Прямо на моих глазах они вошли в бок Лире, а затем тварь подхватила девушку и подняла её вверх, словно лёгкую куклу, поднесла к дымящейся пасти и принялась разглядывать.

Каменный медведь зарычал, оскалился, дым из его пасти повалил гуще, а глаза вспыхнули сильнее. И он не сводил этих глаз с Лиры. Казалось, чудовище решает, сожрать мою напарницу или разорвать её, как гвардейца, и выбросить.

Мне стало жутко от страха за Лиру, внутри всё похолодело, и я бросился к чудовищу со всех ног, понимая при этом, что вообще не смогу ничего с ним сделать. Но всё равно бежал – не смотреть же со стороны на всё это. А пока я бежал, капитан закрутил вокруг своей руки плотную водяную плеть, усилил её до состояния стального троса и хлестанул прямо по морде твари.

Попал удачно – по глазам, и звук раздался такой, словно кайлом со всей силы ударили по камню. Тварь дико взревела. От боли или ярости – неважно. Главное – она разжала когти и отшвырнула Лиру. Та отлетела метров на пять‑семь, ударилась об настил, прокатилась по его поверхности, перевернулась несколько раз и замерла – вся в крови, с разорванным боком. Это было жуткое зрелище, но шансы на то, что Лира жива, оставались. Как минимум тварь не разорвала её пополам, а это уже немало в ситуации, когда рядом на берегу находятся лекари.

А чудовище теперь шло на капитана. И да, это был не краснокожий, это был далеко не краснокожий. Это была тварь совершенно другого уровня, несравнимо более сильная и опасная. И я понимал совершенно ясно: одной силы или ярости Хранта против такого чудовища точно не хватит. Слишком могучим был этот чёрный, каменный медведь.

Я бросил взгляд на неподвижную, окровавленную Лиру, на капитана, идущего прямо на монстра и явно понимающего, что это его последний бой, на жуткого каменного исполина с дымящейся пастью и горящими глазами, и… пальцы сжались сами собой.

И началось. Сначала огнём обдало руку, которой я сжал сердце зелёной твари. Казалось, будто раскалённый металл проник мне под кожу, и этот дикий, нестерпимый жар мгновенно распространился от кисти до плеча, далее в грудь и охватил всё тело. Я натурально горел изнутри. Во мне всё клокотало, как если бы внутрь залили кипящую смолу, и она, бурля, искала выход.

Казалось, что внутри меня растёт раскалённый шар, скручивая внутренности, ломая кости, выворачивая суставы, разрывая мышцы и пытаясь вырваться наружу. Давление внутри меня росло, воздуха не хватало, моё тело стало слишком тесной оболочкой для силы, что развернулась во мне. И теперь она прорывалась наружу. Было ощущение, что ещё немного – и меня действительно разорвёт.

И что это была за сила: энергия сердца разломной твари или это Хрант начал вовсю разворачиваться, я не знал. Мысли путались и рассыпались, я уже не мог понять, где заканчивается моё «я», и где начинается что‑то иное. Меня штормило так, словно я стоял не на платформе, а в центре разлома, который скручивал и выворачивал не только каждую клетку моего тела, но и всю мою сущность. Окружающий мир поплыл, его уже не было. Всё, что у меня осталось – это ощущение, что я горю, дикая боль и невыносимый гул в голове.

И вдруг сквозь весь этот оглушающий поток ощущений прорезался звук. Сначала очень слабый, он всё усиливался и усиливался. И это был хохот – низкий, глухой, вибрирующий. Он звучал так, будто исходил не извне и не изнутри, а сразу отовсюду, заполняя пространство, погружая меня в себя. Совершенно безумный хохот, настолько жуткий, что несмотря на ощущение, будто я уже натурально догораю, у меня холод пробежался по спине.

А потом хохот начал стихать, и я снова услышал знакомый голос – тот самый скрипучий, давящий голос Хранта Разрушителя. Он громко, отчётливо и протяжно произнёс:

– Хо‑ро‑шо.