Перед самым рождением второго ребёнка у Оливаров они выигрывают суд, и Бильдорн должен вернуть им воду. Но не возвращает. А спустя некоторое время на имение нападают неизвестные, избивают беременную хозяйку и всю прислугу, громят дом, не выдвигая никаких требований и ничего не объясняя. На первый взгляд – безумие. Бессмысленное, тупое насилие.

Только вот идиоты такими вещами не занимаются, а значит, были и объяснения, и требования были. Просто отец не стал мне о них рассказывать. Но и я не идиот – смог сложить два и два и понять, что то нападение – дело рук Бильдорна. Барон ясно дал понять отцу: попробуешь бороться дальше – в следующий раз твою семью не изобьют, а убьют. И отец отступил. Смирился. Он не стал больше никуда жаловаться, и Бильдорны наконец оставили Оливаров в покое.

Покой, купленный страхом и болью. Но с другой стороны, а что тогда мог сделать отец? Оливары всегда были мирными людьми и не имели врагов. У них никогда не было дружины, они не держали на службе рыцарей, от войны были далеки. Обычные мирные землевладельцы, каких в Империи тысячи. Отец даже не был сильным магом – простая магия земли, не больше. У матери – магия воды, тоже слабая.

Против Бильдорнов, у которых, как теперь стало ясно, руки по локоть в крови, Оливары не выстояли бы ни при каком раскладе. Я не раз об этом думал и постоянно возвращался в мыслях к тому разговору с отцом. Вот и сейчас напрочь забыл о том, что читаю интересную книгу, и о вкусном чае забыл.

Я невольно сжал кулаки. Сколько лет прошло, а этот старый мерзавец всё ещё живёт себе спокойно, владеет чужой водой и, возможно, даже гордится, что всех тогда переиграл. Старый Бильдорн оказался намного хуже своего сынка. Тот хотя бы тупой и действует открыто, а отец, судя по всему, был умным, расчётливым и куда более опасным.

– Господин Ари! – голос садовника вывел меня из раздумий.

Я невольно вздрогнул и посмотрел на Скурта.

– Господин Ари, – повторил тот. – Там приехали люди от барона Бильдорна. Ваш отец пытается их прогнать, но они требуют вас. И мне кажется, они настроены очень решительно.

– Вам бы поспешить, господин Ари, пока ничего плохого не случилось, – тихо сказал Скурт, глядя куда‑то мимо меня, будто боялся встретиться со мной взглядом.

А я и так был на взводе – как раз в этот момент думал о Бильдорне и о тех бедах, что он принёс Оливарам, и тут вдруг от этого упыря кто‑то приехал, да ещё и меня требуют. И настроены они, видите ли, решительно.

«Сейчас убавим решительности, кто бы там ни припёрся», – подумал я со злостью, и во мне будто что‑то щёлкнуло.

Меня словно обдало обжигающей волной ярости. В груди закипело, и на миг я потерял контроль – будто что‑то внутри меня сорвалось с цепи. Воздух вокруг сразу же дрогнул, а потом рванул во все стороны – моя стихия бурно отреагировала на внезапный неконтролируемый выплеск эмоций.

Сильный порыв ветра прокатился по саду, закружил пыль и лепестки с яблонь, сдул со стола книгу и чашку с чаем – та грохнулась на каменные плиты и разлетелась вдребезги. Даже Скурт еле удержался на ногах. Он крепко вцепился руками в стойку беседки и смотрел на меня с испугом, не понимая, что произошло.

Я резко вдохнул и задержал дыхание, заставляя себя успокоиться. Ветер сразу же стих, но сердце всё равно колотилось, как после боя. Вот она – сила, о которой предупреждала Виалора. Великая сила. И теперь стало понятно, что принцесса Арденаира имела в виду, когда писала: «Снимай амулет лишь тогда, когда будешь уверен, что готов».

И вот теперь, после этой вспышки, я как‑то не был уже железно уверен, что готов. Но амулет я снял две недели назад, так что теперь оставалось лишь как можно быстрее научиться эту силу контролировать. Я выдохнул, поднял с земли книгу, отряхнул её, положил на стол и, кивнув Скурту, сказал:

– Всё в порядке. Сейчас разберусь.

И быстрым шагом направился к воротам, пока там действительно чего‑нибудь не случилось. На ходу прикидывал: что могло опять понадобиться Бильдорнам? С момента визита Фиркана прошли уже две недели, и я уже даже начал думать, что Граст, проглотил избиение своего посыльного. Но, похоже, нет. Не забыл, зараза.

Опять засвербело у барончика в одном месте – не сидится придурку на нём ровно. Но ничего, не проблема второй раз навалять, кто бы там ни приехал. Главное с этой новой силой – не убить ненароком. И не снести ворота – лишних денег на ремонт‑то нет.

Когда я подошёл к воротам, отец уже вовсю общался с приехавшими. И, похоже, сдерживается из последних сил.

– Я хозяин этого дома! – жёстко и даже немного грубо заявил он людям барона в тот момент, когда я подошёл. – И если вы что‑то хотите сказать, говорите со мной!

Перед отцом стоял мужчина лет пятидесяти – холёный, гладковыбритый, с аккуратной короткой стрижкой. На нём был дорогой тёмно‑синий камзол с тонкой золотой вышивкой по бортам и перчатки из мягкой белой кожи. По виду – из тех, кто привык отдавать распоряжения, а не ждать у ворот чужого дома.

– Господин Оливар, прошу вас не воспринимать наш визит так остро, – произнёс незнакомец мягким, масленым голосом. – Мы прибыли не с дурными намерениями. Нам нужен ваш сын. Просто объясните, почему мы не можем видеть его лично?

– Потому что с людьми барона Бильдорна никто из Оливаров разговаривать не собирается! – вспыхнул отец. – Ни сегодня, ни завтра, ни через год!

– Но я не… – начал мужчина, но дальше я ему договорить не дал.

– Что вам от нас надо⁈ – произнёс я громко, отчётливо, практически по слогам, подходя и становясь рядом с отцом.

Холёный тип оценивающе посмотрел на меня, улыбнулся и произнёс:

– Позвольте уточнить: я имею честь видеть Аристарна Оливара?

Я хотел ответить ему довольно грубо, так как злость на Бильдорнов не прошла, и автоматом перекинулась на этого холёного мужика, приехавшего в экипаже барона, да ещё и ухмыляющегося постоянно. Но всё же я сдержался: нельзя давать волю эмоциям, нужно быть холодным и рассудительным. А как только взял себя в руки, заметил, что в стороне, у экипажа, стоит капитан гвардейцев. Тот самый, что руководил дежурными у разлома во время моей смены. Он стоял спокойно, даже немного отстранённо, и слегка кивнул мне, когда наши взгляды встретились.

Капитан однозначно не мог приехать по указке Граста с целью провокации. И он выглядел слишком спокойно и расслабленно для человека, приехавшего требовать дежурных. Либо тут было что‑то посерьёзнее, либо вообще не связанное с прошлым визитом Фиркана. Я сделал глубокий вдох, сдержал раздражение и спокойно сказал:

– Рад видеть вас, капитан.

– Взаимно, Оливар, – ответил гвардеец.

После этого я обратился уже к холёному типу:

– Да, я Аристарн Оливар. А с кем, позвольте узнать, имею честь говорить?

– Да хоть сам барон сюда явись, никто из Оливаров больше дежурить не пойдёт! – буркнул отец, не дожидаясь ответа незнакомца.

Тот же на это лишь улыбнулся, слегка поклонился, и всё с той же безупречной, чуть натянутой улыбкой, представился:

– Краскор Тарксин, старший референт Имперской канцелярии. Я прибыл из столицы, господин Оливар, чтобы вручить вам вашу награду за уничтожение разломной твари высшего порядка.

Я не смог скрыть удивления и даже усмехнулся.

– Из столицы? Ради этого? – спросил я. – Не многовато ли чести для простого дворянина из захолустной глуши?

Тарксин мягко улыбнулся и пояснил:

– Я совершаю инспекционный объезд мест, где в последнее время участились выходы тварей из разломов. Сегодня мы посетили имение барона Бильдорна. И раз уж так получилось, что вы живёте неподалёку и барон любезно одолжил экипаж, я решил заехать к вам, чтобы лично вручить награду герою, уничтожившему краснокожего. Признаюсь, любопытно было взглянуть на девятнадцатилетнего парня, который справился с тем, что не по силам многим опытным бойцам.