Дебильная? Пусть. Ему без разницы, какой она её видела.

Вокруг них слишком шумно и людно. Слишком много хаоса и мельтешения, вводивших его в онемение, лишавших ясности мысли. Он уже какое-то время чувствовал этот раздражающий внешний шум, как будто заслонявший от него нечто важное. А вчера, пока валялся в постели без сна, вдруг сумел рассмотреть как минимум кусочек этой мозаики — их с Дарьей слишком сильно захлестнула буря эмоций. С того самого памятного семейного обеда они только и знали, что отношения выясняли, но так ничего и не выяснили. Точнее, Дарья-то всё для себя выяснила, а он…

А он этого совершенно не чувствовал. Он просто принял как данность то, что они разведутся. Тогда он считал, что спокойно такие перемены переживёт.

А сейчас…

Телефонный звонок вывел его из задумчивости.

Добровольский скосил взгляд на телефон, брошенный на пассажирское сиденье рядом с водительским, пока он колесил по городу и занимался всякими мелочами, чтобы отвлечься.

Думал, уже кто-то из офиса собрался затащить его на работу, но нет, ошибался.

— Слушаю, дочь моя.

Но Вероника не оценила иронии.

— Па, это правда?

— Что именно? — он припарковался, чтобы не вести разговор за рулём.

— Ты вынуждаешь маму сидеть взаперти?!

— Ник, ну что за дурость? — Добровольский скривился, будто у него не просто зуб заболел, а всю челюсть скрутило. — Откуда такие идиотские выводы?

— Оттуда, что я только что с мамой разговаривала!

Кажется, детишки стали очень быстро забывать, как всё начиналось. Вот уже и выражения не выбирают, когда с ним общаются. Как всё-таки сложно сочетать личную жизнь и работу. Главное, раньше таких проблем у него не было, но стоило им с Дарьей разойтись, и, кажется, вся его жизнь сначала затрещала по швам, а потом и принялась постепенно рушиться.

А он-то всегда считал, что у него давным-давно всё под контролем и работает как часы. Какое, оказывается, жесточайшее заблуждение.

— Так, давай без истерик. Никого я под замок сажать не собираюсь! Откуда у вас у всех такие выводы? Все вокруг упорно доказывают мне, что я самодур и тиран. Ты мне скажи, дочь моя, я вас с Пашкой в детстве хоть раз пальцем тронул? Может, ремнём вас охаживал, а? Видать, действительно старею и ни хрена уже не помню, что что-то у меня таких воспоминаний о вашем несчастном детстве не сохранилось!

Вот умеют же представительницы прекрасного пола, кем бы они тебе ни приходились, в два счёта вывести из себя. И главное, нет бы нормально спросить. Нет, она звонит с уже готовыми претензиями!

— Тогда объясни, что происходит, — потребовала дочь.

Вот, и это ещё объясни. Всем вокруг от него нужны объяснения. Надо был попросить секретаршу, твою-то мать, документ официальный подготовить!

— Я отправляю вашу мать в небольшой отпуск. Такая формулировка сгодится?

— А какое право ты имеешь куда-либо её отпправлять? Она на тебя не работает.

Ты посмотри, какая защитница!

— Это право мне любезно предоставила твоя мать. Сама. Лично.

— Наверняка ты её как-то вынудил. Не пошла бы она на такое. Поскорее бы вы уже развелись, чтобы закончилась эта нервотрёпка…

Вот такие выводы и пожелания.

— Помнишь, ты Шерлока из себя строила?

— А это здесь при чём?

— Ну, при всём, как оказалось. Мать тебе говорила, что к ним проверка явилась? Какая удивительная череда невероятных, абсолютно случайных совпадений.

— То есть уже даже не жалоба.

— Ну, время-то поджимает, — хмыкнул Добровольский. — И это со стороны Соколова даже не тупость. Он просто настолько уверовал в то, что у них с твоей матерью сложились доверительные и тёплые отношения, что решил лезть напролом. Ну а если серьёзно, то это следствие отказа Дарьи сотрудничать с ним по линии нашего с ней развода. Теперь ты понимаешь, что я не могу оставлять это на самотёк? Стоит отвернуться, и к ней тут же кто-нибудь лезет. И даже выбора особенно не оставляют. Не хочешь сотрудничать, угробим твой приют.

Дочь выдохнула.

— Мама об этом упомянула. Но я не думала, что там всё настолько серьёзно закрутилась

— Ну, она в своём репертуаре. Не хочет никого волновать и тревожить.

— И ты лучше ничего не придумал, как её изолировать?

— Слушай, если тебя изолируют в комфортабельном доме на озере, ты будешь сильно этому сопротивляться?

— О-о-о… — протянула дочь удивлённо. — А… я же не знала.

— Ну вот и она не знает. Потому, видимо, ей этот импровизированный отпуск и кажется едва ли не ссылкой, — проворчал Добровольский, явно не собираясь перед дочерью распинаться и объяснять, что это вообще-то было своего рода сюрприз.

На хрена он, конечно, с этим так заморачивался, он и сам не понимал. Просто делал так, как подсказывало чутьё, и старался без лишнего поводу не рефлексировать.

— Не рассказывай ей, — добавил он. — Я намеренно ничего не объяснял.

— Ладно, не буду, — медленно проговорила дочь. — А откуда дом?.. Или ты арендовал?

— Купил, — ответил он лаконично. — Не важно. Просто не упоминай ей об этом. Я сам всё расскажу.

— Поняла, — отступила она. — Не буду. Сами разберётесь.

Он очень на это надеялся.

Хотя и понимал, что легко и просто не будет. Но если раньше его такая перспектива основательно загрузила бы, то сейчас он чётко осознавал, что ничего бы в своём решении не поменял, даже если бы ему трижды повторили, что затея идиотская и не выгорит.

— Завтра заеду, — поставил он в известность жену. — Готова к релаксу?

Дарья посопела в трубку, прежде чем ответить:

— Я надеюсь, все документы по разводу ты захватишь с собой.

— Разумеется. А для чего мы вообще всё это затеяли? — изобразил он удивление. — И документы, и юристы. Там в покое и тишине спокойно со всем разберёмся. Вот увидишь, за эту поездку ты мне будешь так же благодарна, как и за то, что я спас твою приют.

— Я ненавижу тебя, Добровольский, — проговорила она таким меланхоличным тоном, что он едва удержался, чтобы не расхохотаться от такого резкого диссонанса в тоне и содержании.

— Извини, Даш, не могу ответить взаимностью.

И положил трубку в каком-то по-дурацки хорошем настроении.

Может, это такая вещая радость его накрывала от предвкушения того, что скоро весь этот хаос останется позади и он получит свободу?..

Добровольский попытался распробовать на вкус это предположение, но верным оно ему не показалось.

А на следующий день его авто мягко вкатилось на закрытую территорию и, миновав относительно короткий участок лесной дороги, вырулило на подъездную площадку. Перед ними расстилалась зеркальная гладь озера, а слева высился недавно отстроенный технологичный коттедж.

— Это… что?

Добровольский полюбовался удивлением на лице жены и хмыкнул, скрывая удовлетворение от произведённого эффекта:

— А это застенки, в которых ты будешь томиться во время своего незапланированного отпуска.

— Это... не шутка? — Марина смотрела на меня во все глаза.

Да уж, такие шутки шутить — это надо иметь очень извращённое и крайне странное чувство юмора.

Я устало покачала головой и ссутулилась в своём кресле. В нашем общем с Мариной кабинете повисла непродолжительная тишина.

— То есть… твой Добровольский поможет только при этом условии? — на всякий случай уточнила она.

— Всё ещё даже печальнее, чем ты думаешь, — я хмыкнула. — Он сделает меня своей должницей в любом случае.

— Это как?

— Очень просто. Он заявил, что поможет приюту в любом случае. Мол, бедные собачки, конечно же, не виноваты в том, что вокруг нас водят хороводы всякие нечистые на руку грамотеи. А у меня есть, по его мнению. Вполне справедливый выбор. Либо я сделаю так, как он просит, и уйду в непродолжительный отпуск. Видимо, в какой-нибудь ближайший скит. Либо же он попросит меня об ответной услуге когда-нибудь потом. И вся прелесть, Само собой в том, что о природе этой услуги мне совершено ничего неизвестно.