— Мам, — Вероника заломила руки, — мы бы к тебе всё равно приехали. Но ясно же, что ты злишься на нас. Ты нас не сможешь простить. Я думала… я хотела Пашке предложить приехать к тебе на день рождения.

— Через три месяца. С лишним, — уточнила я, решив скидок не делать. — То есть вы бы с братом выжидали три месяца... Ну, наверное, и на том спасибо. Могла бы и до смерти своей не дождаться.

— Мам, пожалуйста! — взмолился Павел. — Нам и так нелегко. Нас буквально зажали между молотом и наковальней.

— Никто вас не зажимал, — сурово возразила я. — Никто вас не зажимал. Вы себя сами зажали. Я понимаю, что никто такого выслушивать не желает, но давайте напомню, что я вам говорила, когда отец раздавал вам должности в собственной фирме. Я просила вас не торопиться. Я просила вас эти места честным трудом заслужить. Что вы мне сказали? Можете не отвечать. Я сама прекрасно помню. Вам тоже вспомнить не мешало бы. Так вот если бы вы поступили честно, сейчас не стояли бы передо мной как два выгнанных на мороз щенка. Самим-то не стыдно?

— А то, что нам стыдно, хоть что-нибудь изменит? — Вероника смотрела нам меня с тоской в глазах. — Мы же всё равно теперь, получается, для отца виноватые, и для тебя.

— И что вы с этим намерены делать? — я сложила руки на груди. — Оплакивать своё неудобное положение?

— Мы не оплакиваем, — мрачно отозвался Павел. — Мы к тебе приехали. Решили всё рассказать.

— Ну, я вас слушаю. Ваш отец отправил вас ко мне. Втайне. Зачем?

— Хочет, чтобы мы шпионили за тобой.

И всё. И весь мой запал вмиг оказался похоронен под волной изумления.

— Я… не ослышалась?

Обе головы почти синхронно мотнулись туда-сюда.

— Нет, у него… он, видимо, хочет понять, какие у тебя планы на развод. Что ты у него отсудить собираешься и, может, к каким адвокатам пойдёшь… Что-то типа того. Но он пока не конкретизировал, какая ему нужна информация. Вообще просил за настроением твоим проследить. Чтобы понять, к чему готовиться.

Я уставилась в пространство и поморгала, припоминая недавнюю безобразную сцену в приюте. Добровольский никогда бы так себя не повёл. Да он и пальцем бы не пошевелил, не то что приехать, если бы не видел никакой для себя угрозы…

Он всерьёз полагает, что наезжающие в наш приют клиенты собираются ему навредить через меня?.. Потому что это слишком уж идеально вписывалось в общую картину, которую дополняла информация от детей.

И это уже не проблема на мою несчастную голову, а какие-то… какие-то интриги Мадридского двора! Я ведь так надеялась отползти в тень, с головой уйти в работу и ничего этого не касаться.

Но сначала ко мне приехала его высокомерная любовница, потом он сам явился с претензиями, от которых впору было ошалеть, а тут ещё и детки примчались — с не менее шокирующими новостями.

А ведь Марина совсем недавно шутила, мол, вот увидишь, развестись с Добровольским — тот ещё квест. Я отмахнулась, самонадеянно посчитав, что она слишком много значения придаёт моей персоне в жизни почти бывшего мужа. А оказалось, не так всё и просто. Из дополнения к влиятельному мужу я превращалась в потенциальный рычаг давления на него, что он как раз очень хорошо понимал. И только я об этом не догадалась, пока меня носом в это не ткнули.

— Так… ну и что же вы тогда топчетесь на пороге? — я подняла на них строгий взгляд. — Проходите. Из прихожей следить за моим настроением не слишком удобно. Нечего потом будет отцу доложить.

— Я бы на вашем месте делала ставки, — пробормотала я, следя за тем, как Вероника и Павел с нетипичной для них жадностью поглощают моё рагу.

Соскучились по домашней пище, болезные.

Материнской заботы ничто не могло заменить, в чём бы эта забота ни заключалась. И сейчас я не без досады отмечала, что с удовольствием наблюдаю за тем, как два молодых дельца в дорогущих костюмах уплетают всё, что стоит на столе.

Полагаю, свою роль играло ещё и то, что я не погнала их с порога, не захлопнула дверь у них перед носом. Вот аппетит сразу же разыгрался.

Но я привыкла не действовать, руководствуясь только инстинктом или мимолётной эмоцией. Во-первых, я знала, как обманчивы и далеки от истины могут быть мгновенные реакции. А во-вторых, не стоило с ходу отмахиваться от потенциального козыря — дети явились с повинной, пошли против авторитета отца, придавленные грузом вины за то, что буквально от меня отказались в пользу тех выгод, которые дарило им их положение. Вот верно же говорят, нет худа без добра…

— Какие ставки? — Пашка оторвался от тарелки и потянулся за куском хлеба.

— Ну, например, сбрендил ваш отец или нет, — меланхолично предложила я.

— Мам, да у него наверняка на уме что-то… что-то конкретное, — вставила Вероника. — Ты же его знаешь. Не было никогда такого, чтобы он просто так что-нибудь делал. Мы потому и… мы не вытерпели и пришли к тебе. Мы просто боимся, что он задумал что-нибудь сумасшедшее.

Я вспомнила его горящий гневом взгляд и издевательский тон, когда он застал Соколова в приюте. Да он готов был в глотку ему вцепиться!

— Он что-нибудь… он при вас выказывал какие-нибудь опасения? Что-нибудь упоминал о причинах такой идиотской просьбы?

— Да ничего он конкретного не говорил, — поморщился сын. — Мы считаем, что он сдурел, да и всё.

— Мы думаем, его вся эта ситуация тоже выбила из колеи, — добавила Вероника. — Ну, он делает вид, что ему на всё наплевать, но на самом деле это не так. Он просто никому не позволяет заглянуть, что у него на самом деле творится в душе.

— Ну, мне это и не интересно, — я поднялась из-за стола и отправилась ставить чайник. — Но я благодарна вам за то, что вы пришли и всё мне рассказали. Обещаю, что ничего никому о ваше визите не выдам. Даже больше того, можете вашем отцу что-нибудь передать. Не знаю, какой информации он от вас ждёт, но расскажите, что я с ума от горя не сошла, работаю и строю планы на новую жизнь. Ах да, и жду его адвокатов, чтобы начать наконец бракоразводный процесс. А то для человека, с такой решительностью заявившего, что собирается стать свободным человеком, он что-то непозволительно долго тянет.

Дети переглянулись, и Пашка снова подал голос:

— Ма, кстати, а что насчёт адвокатов? Ты уже решила, кто будет представлять твои интересы?

Я оторвалась от чайника и, слегка прищурившись, кивнула.

— Возможно. Есть у меня на примете человек, который с удовольствием мне в этом поможет.

***

— Мне до сих пор неудобно за прошлый визит, — в обращённом на меня взгляде Соколова читалось искренне беспокойство.

Но я отмахнулась и как бы между прочим поправила волосы, привлекая его внимание к своей правой руке, с безымянного пальца которой давно исчезло обручальное кольцо.

— Брось, Егор. Это совершенно лишнее. Тем более что тут вообще нет никакой твоей вины.

Соколов посмотрел на меня долгим взглядом, и я уже готова была проклясть этих юристов, через железобетонный фасад которых ещё попробуй пробейся. Некоторых представителей этой профессии в моём окружении можно было запросто ставить в один ряд с профессиональными игроками в покер.

— Знаешь, я бы на твоём месте не был так в этом уверен.

Я изобразила удивление, но в душе что-то ёкнуло. Нет, чёртов параноик Добровольский не мог оказаться прав.

— Что ты имеешь в виду?

Соколов вздохнул, с какой-то непонятной тоской рассматривая вольеры питомцев. Сегодня он готовился забрать домой выбранного им с таким тщанием щенка.

— Моя вина есть и она, возможно, даже больше, чем ты себе представляешь. Когда по столице поползли слухи о вашем возможном разводе… многие, если хочешь знать, проявили к этим новостям не слишком-то здоровый интерес.

— Вот как… — пробормотала я, не желая прерывать поток его откровенности. — Ну, наши «великосветские помещики» не чужды обычных человеческих слабостей. Все любят обсуждать слухи, особенно когда они касаются таких вещей…