— Я хочу задавить эту суету, отсечь этот нездоровый ажиотаж. Развестись по-человечески. Ты и сама, уверен, этого хочешь.

— Господи, какой всё-таки бред…

— Ну, Дарья, жизнь у нас такая, бредовая. Пора с этим смириться. Давай, не тяни резину. Соглашайся.

— Чёрт с тобой.

— Я слышу это как «Да, Игорь. И спасибо за помощь».

— Если ты слышишь это именно так, то у тебя проблемы со слухом. Ты выкручиваешь мне руки.

— Неправда. Ты можешь отказаться. Я всё равно помогу твоему приюту, но ты останешься мне должна. А это уже другая ситуация. В этом случае я оставляю за собой право прийти и потребовать оплаты твоего долга в любой удобный мне момент.

— Я в твоём бескорыстии никогда не сомневалась.

— Мне тоже всегда приятно иметь с тобой дело, — парировал он, чувствуя, как у него стремительно повышается настроение.

Вероятно, больше не придётся сушить себе башку над тем, как отогнать от себя всю эту жадную свору. Убери у них из виду потенциальный рычаг давления и лакомый трофей — и все эти энтузиасты быстро успокоятся.

— Свяжусь с тобой в ближайшее время. Обсудим условия твоего отпуска.

— Я благодарна за помощь, — проговорила она таким тоном, словно вынуждала себя для проформы зафиксировать благодарность. — Но не жди, что я проявлю сговорчивость. В изоляцию ты мня не упечёшь.

— Глупость какая, – фыркнул Добровольский. — Никакой изоляции. Ты всегда сможешь пообщаться со мной.

И отключился, прежде чем жена могла бы ему что-нибудь возразить.

Оставалось всего-ничего. Он вызвал старшего помощника, отдал распоряжения по приюту.

— Решите. В идеале я жду результатов в течение часа. Наведите порядок как можно скорей.

Ну и финальным аккордом станет совсем уж незначительная деталь — объяснение с Маргаритой.

— Ты шутишь, надеюсь? — пробормотала она, когда он объявил ей своих ближайших планах, вернувшись из офиса на их квартиру.

Щенок носился по столовой, с энтузиазмом перетаскивая с места на место игрушечную кость.

— Это не лучший предмет для шуток, Марго. Я слишком много времени уделяю разводу. Он постоянно отвлекает меня от дел. Пора прекратить эти интриги.

— Как прекратить? Тем, что закроешь свою жену под замок?

— Да что вы из меня какого-то Синего Бороду лепите! — раздражённо огрызнулся Добровольский. — Никого я под замок сажать не собираюсь! Дарья какое-то время поживёт в новом доме на озере. Никто не знает, что это моя собственность. Я приобрёл его буквально неделю назад. Отдохнёт, расслабится. Как и я. К концу месяца подпишем бумаги — и все свободны.

Маргарита поводила взглядом по комнате.

— Знаешь, у уверена, есть другие способы…

— Я не спрашивал твоего мнения или совета по этому поводу. Я поставил тебя в известность о том, как будет.

— А как будет? — внезапно вспылила она. — Ты уедешь на пару недель на берег озера, пожить в уединении со своей бывшей женой? И чего ты ждёшь после такого анонса? Что я сложу лапки, опущу глазки и повинуюсь?

Её глаза сейчас метали громы и молнии. Но на него этот эмоциональный шторм не действовал примерно никак. Даже как-то странно было отмечать эту перемену. Возможно, потому что он запоздало её для себя зарегистрировал.

Изменения происходили постепенно, практически незаметно. Видимо, срабатывал своего рода накопительный эффект. И вот теперь разницу нельзя отрицать — его не волновало, что случится в их отношениях с Маргаритой. Он в любом случае поступит так, как запланировал. И обсуждению его решение уже не подлежит.

— Я давно вырос из необходимости что-то от кого-то ожидать, — поставил он её в известность. — Я прихожу и беру. В нашем случае — поступаю так, как считаю нужным.

Маргарита прищурилась.

— А ты не думал о том, что я тоже имею право поступить так, как считаю нужным?

— Думал, — кивнул Добровольский. — И никто этого права у тебя не отнимает. Поступай.

— Вот, значит, как?.. — Маргарита смерила его испытующим взглядом. — А что вообще происходит? Ты можешь мне объяснить?

Добровольский подавил желание закатить глаза к потолку.

Странно, конечно. Ещё совсем недавно ему казалось, Маргарита выгодно отличалась от большинства других женщин именно тем, что не строила из отношений культ и не впадала от них в зависимость, следовательно, не строила из себя ревнивицу и собственницу там, где это не нужно. Но, видимо, в своих представлениях всё же ошибся. Сейчас она вела себя очень типично.

— Слушай, я же вроде всё тебе уже объяснил. Беснования вокруг нашего с Дашкой развода не утихают, и это бесит меня, отвлекает от насущных дел. Поэтому я закрою этот вопрос по-своему.

— И ты считаешь…

— Да, — отрезал он. — Я считаю этот вариант самым экономным и продуктивным. Я уже сказал, что не выношу его на обсуждение. Если ты не согласна, то мне очень жаль. Думал, ты знала, с кем связывалась. Я не прогибаюсь под чужие требования. И сразу скажу, если ты надумаешь меня договорённостями со своим отцом пугать, это не сработает. Личное — это личное. Работа — это работа. И твой отец, в отличие от тебя, это прекрасно понимает.

Прелесть ситуации заключалась в том, что с Клюевым он к этому времени был в достаточно тесных партнёрских отношениях, чтобы тот захотел херить все их договорённости из-за жалоб или капризов дочери. О критичной важности выигранного времени Маргарите ещё многое придётся узнать.

— Ты, конечно, к этому подготовился, — в её голосе прорезался лёд. — И в сентиментальности тебя не заподозришь.

Добровольский пожал плечами.

— Тебе всё-таки стоило внимательнее отнестись к нашим предварительным договорённостям. Марго, я тебе вечной любви не обещал. Всё, что угодно, только не это. Я не могу дать тебе то, на что не способен. Если у тебя сложились об этом иные представления, то извини.

— Ты ведь даже извиняешься чисто для галочки.

— Грешен, — хмыкнул он, не обнаружив ни грана раскаяния. — Но если что, я тебя никуда не гоню. Можешь жить тут столько, сколько понадобится. Я всё равно вернусь в город не скоро. Пока не закрою все вопросы по разводу.

— Ну да, как же, закроешь, — хмыкнула она и вот этим слегка его всё-таки озадачила. — Я вот сейчас только одного не пойму, ты только мне врёшь или и себе тоже?

— Откуда у тебя такие идеи?

— Ты мне их сам подбрасываешь, — Маргарита скривила губы и передёрнула плечами. — Но, знаешь, это уже и не важно. Я всё думала, пройдёт какое-то время, и ты поймёшь, что я вполне способна стать тебе достойной партией. Но оказалось, что ты, Добровольский, самый паршивый вариант любовника. Самый парадоксальный и самый паршивый. Ты — однолюб. Таскаешь себе в постель всяких пустышек, но ни одна из них и в подмётки твоей Дарье в итоге не годится. Ты будто себе пытаешься доказать, что от жены не зависишь. Что она для тебя вовсе и не единственная. И всё без толку.

Добровольский сжал челюсти, не желая признаваться себе, что ей напоследок удалось его таки подцепить.

— Сеанс психоанализа моей никчёмной натуры окончен? — хмыкнул он саркастически. — Если добавить тебе больше нечего, то попрощаемся.

— Ты со мной попрощался уже давно, — пробормотала Маргарита. — Просто сам этого не понял.

И Добровольский осознал, что вообще-то она права. Что так всё и было. И, возможно, он её всё-таки недооценивал. Но и точно знал, что оценить по достоинству так никогда бы и не смог. В первую очередь потому что и не стремился. Не было в нём ни потребности такой, ни желания. Они скрасили друг другу какое-то время, но оно безвозвратно ушло.

Сейчас всё, что его занимало, это решение вопроса с разводом. Кто бы мог подумать, что именно эта задача выдвинется для него на первый план.

Он дал жене несколько дней на то, чтобы уладить дела и обо всём договориться, поэтому не трепал ей нервы понапрасну и не названивал. Она и так готова была прибить его за эту «дебильную» договорённость, в которую он её втянул.