Соколову пришлось перегруппироваться.

— Нет, я не о его бизнесе сейчас говорю. Об этом я ничего конкретного не слышал. Я скорее о том, что касается вашего… ваших имущественных вопросов. Лично у меня, понятное дело, никаких инсайдов нет, но разговоры вокруг не получается игнорировать.

— И что говорят? — изобразила я интерес, но не жадный, а почти меланхоличный.

Притворилась, что меня ответ ни в каком случае не удивит. Обычно это заставляет собеседника постараться, чтобы вытащить из тебя именно эту реакцию.

— Всякое, если честно. Но это же слухи. Разве можно им доверять? — усмехнулся Соколов. — Тем не менее слышал, что Добровольский не планирует щедро делиться. Что и понятно — никто не согласится такие богатства делить пополам. А вдруг он решит во второй раз развестись? Это же представить только, сколько он потеряет.

А ведь Соколову таки удалось провернуть этот трюк — я действительно удивилась.

— Второй раз?.. А он… он уже и жениться надумал?

Соколов пожал плечами.

— Тут я ничего конкретного тебе не скажу. Я всего лишь предположил, но таких слухов не припомню. Однако Маргарита Клюева — девушка не из простых. Думаю, ты и сама уже знаешь. У Добровольского с её отцом какие-то далеко идущие совместные планы, поэтому… сама понимаешь. Уверен, твоему мужу сейчас очень важно сохранить при себе свои капиталы. А это вполне может означать, что себе он постарается оставить минимум.

Он сделал паузу и добавил:

— Извини, это во мне профессиональное прорывается. Я не собирался в эту степь разговор уводить. Просто… не могу оставаться в стороне, когда наблюдаю подобную несправедливость.

Хм… прямо-таки и не может. Интересно, он любому встречному-поперечному готов кинуться на помощь в разрешении юридических тяжб или я всё-таки на особом счету?

— Ну, пока никакой несправедливости не случилось, — резонно заметила я, подцепив вилкой кусочек салата. — И исключительно ради того, чтобы прояснить ситуацию… Я не собираюсь его империю отвоёвывать, даже кусок от неё. Это будет пиррова победа, а мне дороги моё время и мои нервы. Драться с Добровольским — это себя не жалеть.

— Неужели ограничишься какой-нибудь подачкой? — прищурился Соколов.

Мои откровенные разговоры постепенно развязывали ему язык. И он уже особенно не пытался ничего вуалировать. Ещё чуть-чуть — и будет называть вещи своими именами.

— Ну, если в качестве подачки окажется что-нибудь существенное, то почему нет? Квартира в центре, двухэтажный загородный дом с участком, автомобиль. Ну и приют, что самое главное. Это уже, поверь мне, немало.

— Да, но по сравнению с тем, что имеет он сам!.. Дарья, согласись, это несоизмеримые вещи.

— Соглашусь, — я кивнула. — Но я уже свою позицию объяснила. В его бизнесе я ни черта не смыслю, а чтобы выгрызть у него кусок и потом попытаться его кому-нибудь перепродать... ты же должен представлять, сколько это моих собственных ресурсов сожрёт. Егор, я в бизнесе ни черта не понимаю. И амбиций никаких в этой сфере у меня никогда не было. Сейчас я сосредоточена на задаче минимум — развестись без утраты последних нервных клеток. Здоровье дороже.

— Но никто ведь не заставляет тебя воевать в одиночку, — сделал свой главный шаг Соколов.

— Ох, ты это так говоришь, будто у меня изобилие вариантов! — усмехнулась я. — Егор, бодаться с Добровольским могут позволить себе очень немногие. И это либо очень отчаянные, либо очень смелые люди. Ну или всё вместе. И если честно, я очень далека от мысли бегать по знакомым в поисках помощи.

Соколов в ответ одарил меня такой многозначительной улыбкой, что сопровождать её какими-либо пояснениями и не требовалось.

Да и не получилось бы, потому что мой взгляд с его лица взметнулся вверх уловил какое-то движение.

И уловил очень вовремя — потому что к нашему столику направлялся чёрт пойми откуда взявшийся Добровольский!

— Что, притихли? — Добровольский даже не пытался скрыть своего довольного вида, когда докладывавший ему помощник передал последние актуальные новости.

— Похоже на то, — кивнул он, сверяясь с планшетом. — Во всяком случае, паломничество, как вы его называете, в приют уже не такое активное. Вчера заезжал некто Быстрицкий. Я его пробил. Это совладелец фирмы по производству спорттоваров… Сейчас гляну её название.

— Не нужно, — отмахнулся Добровольский. — Быстрицкого я знаю. Дарья на него и не взглянет.

Краем глаза, он заметил, что помощник бросил на него недоумённый взгляд, но решил его проигнорировать, сделав вид, что вовсе не проговорился.

Мало ли какие у него могут быть мысли вслух?..

Но дело ведь не в личных симпатиях, чёрт возьми! И это напоминание самому себе заставило Добровольского сжать челюсти.

Нет, дело как раз в том, кто ей выгоден с юридической точки зрения. А Соколова в этом плане Быстрицкий не переплюнет. Вряд ли тот сможет подсунуть ей каких-нибудь элитных юристов на блюдечке. Нет, Быстрицкий вполне мог заезжать в их приют по прямому, что называется, назначению — собакена себе подыскать

Чёрт с ним. Он не угроза.

Добровольский даже фыркнул, чем заработал ещё один взгляд помощника. Твою-то мать, только представить Дарью под ручку с Быстрицким. Умора!

От разыгравшегося воображения у него даже настроение улучшилось. А это плюс не только ему, но и подчинённым, которым с ним в последнее время было не слишком-то приятно общаться.

Что поделаешь, издержки сложившейся ситуации. Всем приходилось сцепить зубы и терпеть.

— Ну, тогда это отличные новости. Раз никакой подозрительной активности не наблюдается и доложить тебе больше нечего, то свободен.

Видимо, тот поначалу даже не поверил, что так легко отделался. Закрыл свой планшет, кивнул и умчался.

— Какие все нежные, — проворчал Добровольский, про себя гадая, как проведёт остаток сегодняшнего дня.

А день сегодня выдался на редкость спокойный, не загруженный ни поездками, ни встречами. О том, как продвигается процесс оценки имущества, ему отзвонились ещё с утра. Пара деловых встреч завершилась ещё до обеда, и Добровольский почти маялся от непривычного безделья.

Он всё-таки предпочёл бы рабочую суету. Уже давно привык жить в режиме перманентной занятости. Трудголизм это или нет, но так его жизнь наполнялась вполне конкретным смыслом.

На днях Марго на это ему попеняла. Добровольский подозревал, на такие мысли её натолкнуло новое приобретение — его любовница так сильно привязалась к взятому из приюта щенку, что тот, кажется, заставил её преисполниться и осознать тщету мирского бытия.

Оказывается, для полноты жизни нельзя забывать об отдыхе. А ещё нужно проживать свои чувства и эмоции в состоянии тотальной осознанности. Что означала вся это хрень, Добровольский понятия не имел.

Он жил по правилам, графикам и режиму. С этим годами приходилось жить не только ему, но и семье. И никому из родных ни разу не приходило в голову упрекнуть его в таком образе жизни.

Ещё бы они упрекнули! Такому образу жизни они были обязаны всеми благами, которыми наслаждались. Ни дети, ни Дарья его не попрекали.

Жена время от времени, конечно, напоминала ему о необходимости передохнуть. А он обычно в ответ на её слова склонял ей голову на плечо или, при возможности, укладывал на колени и предлагал помочь ему хоть немного расслабиться

Дарья тихонько смеялась и делала то, что он обожал — запускала свои тонкие, нежные пальцы в его шевелюру, и на время он попросту отключался…

— Игорь Александрович…

Он вздрогнул, выдернутый из коварно накативших на него воспоминаний и уставился на приоткрытую дверь кабинета. Из приёмной с виноватым видом выглядывала его секретарша.

— Прошу прощения, но ваш селектор, кажется, отключён. Я стучала, и вы не ответили. Поэтому…

Твою мать! Что это на него нашло-то?

— Всё в порядке, не извиняйся, — он выпрямился в кресле. — Задумался просто. Что-то случилось?