— Даш, проснись! — тоном человека, уставшего ждать, пока до меня дойдёт очевидная истина, отозвался муж. — Ты теперь очень ценный и очень полезный актив. Почему тебе так сложно это понять?

— Ты... рехнулся?

Мне хотелось подобрать какое-то более жёсткое слово, но от изумления ничего в голову больше не лезло, даже, что примечательно, откровенно обсценная лексика.

— Да я, представь себе, сам об открывшейся на тебя охоте до какого-то момента даже не подозревал, — с искренней озабоченностью отозвался супруг. — Пока меня на этот счёт любезно не просветили. Ты — цель и жертва для таких, как Соколов. Он тебе, кстати, ещё не предлагал услуги своей юридической фирмы?

Я смотрела на него в состоянии, близком к прострации. Потому что да, вообще-то он предлагал. Ненавязчиво и как бы между прочим, но в одном из разговоров этот вопрос поднимался.

Соколов ни на чём не настаивал, но дал понять, что будет более чем рад предложить мне любую помощь.

— Эти жадные сволочи попытаются влезть в наш бракоразводный процесс даже таким — самым топорным и наглым образом. Ты понимаешь? Понимаешь ведь? Они попытаются отгрызть от меня кусок побольше через тебя, твоими руками.

Я смутно представляла себе, насколько такая затея осуществима. Я ни черта не смыслила в мире больших денег. Я никогда не совала нос в дела мужа и не пыталась притвориться, что мне его мир финансовых воротил интересен. Он меня пугал и подавлял, и лезть в него у меня никакого желания никогда не было.

Может быть, зря. Может быть, стоило хоть немного разбираться в том, как эти люди жили и чем дышали. Для меня же и посещать всякие светские рауты вместе с мужем казалось пределом, за который я не переступала.

Тогда не стоило и удивляться, что итогом стал вот этот грязный, полный хаоса и приковавший к себе непрошенное внимание развод. Он толком ещё не начался, а мы уже барахтались по уши в дурно пахших последствиях своего расставания.

— Даже если предположить, что кто-то взялся бы за подобную авантюру, — медленно проговорила я, пытаясь по-новому взглянуть на всё, что мне говорил Соколов. — Даже если предположить… то мне какое до этого дело? Ты предлагаешь мне о тебе печалиться? О том, что тебя хотят обобрать?

— А ты, выходит, была бы не против стать слепым орудием в чужих руках? При том что совершено непонятно, как в будущем с этим орудием обойдутся.

— А это уже ты пытаешься заботу ко мне проявить, — хмыкнула я. — Не стоит, Добровольский. С этим я сама разберусь.

— Не получится, — оскалился он. — Мне не нужны под боком такие проблемы. Поэтому…

И он задумчиво уставился на дверь моего кабинета.

— Давай так. Я выношу тебе первое предупреждение. Если увижу тут Соколова ещё раз, если узнаю, что он продолжает тут крутиться, я приму меры. Я не позволю ему лезть в наш развод.

Я уставилась на него.

— Это полный бред! Ты ничего всё равно сделать не сможешь. Я вижусь с кем хочу и когда хочу!

— То есть Соколова тебе, если что, жалко не будет? — невинным тоном уточнил муж. — Окей. Я это учту.

— Ты — напыщенная, самовлюбленная, охренев-вшая сволочь! — голос жены ломался и дёргался. — Только посмей мне угрожать!

— Да боже упаси, — Игорь наблюдал за тем, как на её щеках играет краска и почему-то не мог оторвать от неё взгляд.

Такой темперамент действительно был для него едва ли не самым большим открытием за последнее время. Его Дарья никогда не проявляла таких ярких эмоций. Она всегда и везде старалась вести себя очень сдержанно, очень спокойно. Он знал и любил её именно такой. Покладистой, мирной и совершенно лишённой конфликтности.

Но вот такая Дарья… такая Дарья была ему незнакома. И он ничего не мог с собой поделать, он ощущал азарт. Азарт, чтоб тебя, в то время как он должен был ощущать в первую очередь вполне обоснованное беспокойство и не любоваться её неприкрытым праведным гневом, а решать, что делать с целой стаей шакалов, которая обязательно попытается поживиться за его счёт!

А уж она попытается — в этом он ни секунды не сомневался.

Любая возможность ослабить его, пусть даже самая ничтожная, будет использована. А его супруга наверняка будет только рада в этом помочь.

— Боже упаси? — прищурилась она и раздула свои изящные ноздри. — А чем ты сейчас занимаешься? Ты продолжаешь ставить мне условия даже сейчас! Это вот настолько ты охренел!

— А вот тут ты права, — Добровольский кивнул. — Я действительно охренел, когда понял, какие мутные схемы закручиваются вокруг моего развалившегося брака. Согласись, любой адекватный человек, который печётся о нажитом, как минимум полюбопытствует насчёт того нездорового интереса, который питают окружающие к обстоятельствам его личной жизни. А Соколов — один и таких. Можно сказать, первопроходец…

— Всё! — громыхнула Дарья. — Всё, хватит с меня этого бреда! Мне плевать, что там и кто замышляет. Ты понимаешь это? Мне, Добровольский, плевать! Даже если им в итоге удастся ободрать тебя как липку, я, поверь, ни слезинки не пролью!

Он прекрасно понимал, что и так уже исчерпал все запасы её безграничного терпения и гостеприимства. Но ситуация-то всё равно не отпускала. И почему-то сейчас ему начинало казаться, что дело даже не столько в корыстных причинах.

Его каким-то образом задевало, что вокруг жены начинали кружиться стервятники?

Да нет же. Нет. Просто вот эта её реакция… Дарья горела и каким-то образом зажигала его.

Озвучь он ей свои ощущения прямо, и она снова извращенцем его обзовёт.

А кто не извращенец? Ну вот кто, покопавшись в тёмных закоулках своей души, сможет сказать, что его не посещали странные, может быть, даже ненормальные мысли? Кто заявит, что нет, не посещали, тот соврёт

— Пошёл прочь, Добровольский, — голос жены заставил его вернуться в реальность. — Пошёл прочь! Ты и так достаточно крови мне сегодня попортил! Выметайся! Немедленно!

За голосом последовал ощутимый тычок прямо в солнечное сплетение.

Ну вот, она ещё и драться с ним лезет. Дотянул-таки. Выпросил.

— Надеюсь, ты понимаешь, что своей агрессией ничего не добьёшься, — напомнил он, но всё-таки отступил на шаг назад, добровольно уступая её напору. — Ничего не добьёшься, кроме моего одобрения.

На её шокированный взгляд он с удовольствием пояснил.

— Гнев тебе очень идёт. Я даже не представлял, что настолько.

И вознаграждение не заставило себя ждать. С шумом втянув в себя воздух, Дарья так отпихнула его к двери, что он едва равновесие не потерял.

Твою-то мать, а в ней скрывалась настоящая львица. И вот сейчас он над такой характеристикой даже иронизировать бы не стал.

— Дикая кошка, — пробормотал он безо всякой злости, одёрнул пиджак и взялся за ручку двери. — Я не обещаю, что это последняя наша встреча. И все мои слова в силе. Ты, Дарья, можешь беситься сколько угодно, но я не позволю никому из этой компании новоявленных женихов заглядываться на то, что моё и то, что пока ещё моё.

Да, последнюю фразу он ввернул совершено намерено.

И когда закрывал за собой дверь с той стороны, совершено отчётливо слышал стук чего-то, прилетевшего в дверное полотно.

Ещё какое-то время в нём жил этот странный кураж, охвативший его во время пламенного общения с женой. Он стоило влезть в салон авто — пустой и безмолвный, — и его накрыло.

Такая возня вокруг его будущего развода — это вообще-то не шутки, сколько бы он не ухмылялся, пока объяснял это Дарье. И даже если никакого особого вреда эти обстоятельства не причинят — такая активность была тревожным звоночком.

— Ну, попытайтесь, — прорычал он, заводя двигатель. — Возможно, мне это даже на пользу пойдёт. Вспомним старые добрые времена и повоюем.

План был простой — стряхнуть с себя остаточные ощущения от встречи с Соколовым и женой, забыть об этом, на время выбросить из головы и расслабиться.

Для этого у него была Маргарита. И уж она-то умела делать так, что из головы вообще всё вылетало.