— Мы просто друзья. Если Истон вообще способен на дружбу, – бормочу я последнюю часть себе под нос.

— О-о-о, эта вечеринка становится все интереснее! – визжит она от восторга, и Линкольн снова улыбается. — Он просто взбесится, когда увидит твой костюм! Правда, Линк?

— Ему точно понравится, – соглашается он.

— Ну, чего ты стоишь? Заводи свой миленький маленький зад внутрь! Твой дьявол где-то здесь. Уверена, ты его сразу заметишь. – Она подмигивает.

Я хмурю брови в недоумении, но ничего не отвечаю. Светские беседы – не мой конек, поэтому решаю посмотреть, какие жуткие трюки с приведениями для меня приготовил этот дом, чем притворяться, будто во мне есть хоть капля общительности.

Чем дальше я продвигаюсь внутрь, тем сильнее нарастает мое беспокойство от количества людей, слоняющихся в темноте. Я перехожу из комнаты в комнату, слыша смех и визги гостей, и чувствую себя еще более чужой – все вокруг чувствуют себя комфортно, а у меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Леденящий кровь крик, доносящейся сверху, заставляет меня вздрогнуть, и я проклинаю Истона за то, что тот меня сюда затащил.

Ты могла отказаться. Ты пришла, потому что сама захотела.

Мне чудится, будто он шепчет эти слова мне на ухо.

Я трясу головой и продолжаю осматривать этот пугающий дом. После нескольких неверных поворотов я оказываюсь одна в маленькой пустой комнате в конце коридора. Здесь особенно страшно – кажется, шумная толпа заполонила весь дом, кроме этого места.

В каждой комнате вдоль стен стоят столы с напитками и угощениями, и эта не исключение. Вместо пунша, который наверняка на девяносто процентов состоит из водки, я беру запечатанную бутылку воды, надеясь, что она утолит сухость в горле. Может, пунш придал бы мне храбрости, но я никогда в жизни не пробовала алкоголь. И уж точно не стану начинать в таком месте, где мне и так не по себе.

У меня начинает сводить желудок, когда минуты идут, а я не встречаю ни души. Снаружи дом казался огромным, но с таким количеством людей, не ожидала, что попаду в такое уединенное место. Здесь даже музыка едва слышна.

Прежде чем окончательно заблудиться, я решаю вернуться и попытаться найти дорогу к выходу. Но, развернувшись, чувствую, как по спине пробегает холодок. Я судорожно сглатываю, заметив краем глаза чью-то темную фигуру, смотрящую прямо на меня.

Это просто игра твоего воображения, Скарлетт. Здесь никого нет.

— Кто здесь?

Ответа нет.

Я делаю еще один шаг, но леденящее чувство чужого присутствия заставляет меня споткнуться, и бутылка с водой выпадает из рук. Одной ладонью я хватаюсь за стену, чтобы удержать равновесие, а другую прижимаю к груди, под которой бешено колотится сердце.

— Эй? Кто здесь? – снова спрашиваю я, понимая, как это глупо.

Я знаю, что здесь кто-то есть.

Я чувствую на себе чей-то взгляд.

— Это не смешно!

Паника начинает нарастать, когда низкий, зловещий смех отражается от стен вокруг меня. Эхо знакомой угрозы сжимает горло, а травмированный разум терзают старые страхи.

Я ускоряю шаг, надеясь, что ноги сами выведут меня к безопасности, которую может дать только свет. Я бы побежала, если бы не боялась в таком состоянии упасть лицом в пол. Сердце бешено колотится с каждым поворотом, а ужас растет из-за невозможности найти выход к людям. Волосы на затылке встают дыбом, когда за спиной раздается чье-то хриплое дыхание. Кровь стынет в жилах, а по щекам катятся горячие слезы. Сдавленный всхлип срывается с моих губ, когда я натыкаюсь на стальную стену, и чьи-то руки смыкаются у меня за спиной, заключая в клетку.

Уперевшись ладонями в чью-то грудь, я запрокидываю голову и встречаюсь взглядом с глазами цвета холодного металла. Сердцебиение замедляется, когда я вдыхаю знакомый аромат гвоздики, дыма и дорогой кожи. Я прижимаюсь к нему изо всех сил, надеясь, что его демоны смогут подавить моих.

— Почую ты дрожишь, малышка? – спрашивает Истон, обнимая меня так же крепко.

Я наконец-то даю волю слезам, чувствуя себя в безопасности в его объятиях.

— Скарлетт? Поговори со мной.

— Просто выведи меня отсюда. Пожалуйста.

Он отстраняется, но тут же переплетает свои пальцы с моими и уверенно ведет меня через этот лабиринт. Разглядывая его костюм со спины, я наконец понимаю, на что намекали Кеннеди и Линкольн. На Истоне его обычная черная футболка и джинсы, и лишь единственная деталь, выдающая костюм, – ободок с дьявольскими рогами, венчающий его иссиня-черные волосы. Я сочла бы это забавным, если бы до сих пор не ощущала отголоски пережитого ужаса. Когда он внезапно останавливается и начинает водить рукой по стене, мое замешательство на время вытесняет страх.

— Истон?

Он подмигивает мне, прикладывая палец к своим соблазнительно полным губам, которые так и хочется поцеловать. Я стискиваю зубы, когда часть стены с легким скрипом отъезжает в сторону. Молниеносным движением он затаскивает меня внутрь, и потайная дверь закрывается. Здесь еще меньше света. Мы погружены в абсолютную тьму, и, если бы он не держал меня за руку, я бы свернулась калачиком и зарыдала.

— Открой глаза, Скар.

— Не могу.

— Можешь.

— Нет! – кричу я, и снова начинаю дрожать.

Он притягивает меня к себе, не давая впасть в панику.

— Послушай меня. Эти голоса в твоей голове – всего лишь голоса. Они не могут причинить тебе вреда. Никто больше не сделает тебе больно. Обещаю.

— Обещания созданы для того, чтобы их нарушать.

— Я когда-нибудь тебе лгал?

— Нет.

— Тогда доверься мне. Просто доверься.

Твердость его рук придает мне сил. Я медленно открываю глаза и вижу, что он достал свой телефон, чтобы осветить пространство вокруг. Облегчение, наконец, согревает мои продрогшие кости.

Я смаргиваю слезы, ненавидя себя за то, что он видел меня в таком состоянии. Темнота пугает меня, но в объятиях Истона даже самый жуткий страх меркнет перед тем, что пробуждают во мне его прикосновения.

— Что это за место? – икаю я, вытирая остатки слез под маской.

— Позволь мне показать, – он шепчет мне на ухо, и по спине пробегает уже не леденящий, а сладостный трепет.

Мы идем по темноту коридору, крепко держась за руки, пока вдали не появляется крошечный лучик света. Я вырываюсь вперед, жадно устремляясь к нему. Когда мы достигаем источника, у меня раскрывается рот: перед нами огромное окно, за которым – как я успеваю понять – гостиная Гамильтонов.

— Они нас видят? – спрашиваю я, указывая на костюмированную толпу по ту сторону стекла.

— Нет.

— Я не понимаю, – бормочу я, когда он снова берет меня за руку и ведет к следующему просвету. На этот раз перед нами открывается огромный зал, где все танцуют и веселятся. — Как они могут не видеть или не слышать нас, если мы их можем?

— Видимо, так были спроектированы эти потайные ходы, – объясняет он, не отрывая от меня взгляда. Видя, что я все так же сбита с толку, он подводит меня к следующему окну – с видом на пустую библиотеку. — Видишь ли, Ричфилды когда-то участвовали в "Подземной железной дороге", и им приходилось следить за гостями, чтобы убедиться, что никто не раскрыл их тайну. Держу пари, они прятали множество людей в этих самых коридорах.

— Погоди, но дом же перестраивали. Зачем сохранять эти ходы, если в них больше нет нужды?

— Думаю, слежка вошла у них в привычку. Собирать чужие секреты – давняя традиция семьи Ричфилд. От некоторых привычек трудно избавиться. – Он игриво щелкает меня по носу костяшкой пальца.

— Хм… Ты и Линкольн играли здесь в детстве? Так вы узнали об этих ходах? – спрашиваю я, пытаясь отвлечь его. Мне и так достаточно тревожно, а его намеки лишь усугубляют мое хрупкое состояние.

— Нет. Я даже не спрашивал его, знает ли он о существовании этих коридоров.

— Правда? Тогда откуда ты о них знаешь?

— Однажды я проследил за старшим братом Линкольна, Тедди. Он меня не заметил, но я его заметил, – объясняет он, но едва эти слова срываются с его губ, мысли уносят его куда-то еще – в место, которое, кажется, его несколько тревожит.