Сперва торговый автомат справа по коридору издал странный звук, а затем он стал выплевывать из себя банку за банкой. Они были тяжелыми, по пол‑литра, с громким звуком падали на кафель, а потом раскатывались по полу.
А потом свет в помещении вдруг мигнул, а следом ртутная лампа над нашими головами разлетелась во все стороны осколками. Несколько попало и на меня, и пусть не порезало, но все равно было предельно неприятно.
Сержант, что держал меня, вскрикнул, и я понял, что его хватка ослабла. Это был мой шанс, и я собирался им воспользоваться.
Рванувшись в сторону, я высвободил обе руки, после чего ударил сержанта ногой в колено. Послышался хруст, он снова вскрикнул, и упал. Второй бросился на меня, замахиваясь дубинкой.
Я подался назад, а потом вбок, принимая удар на плечо, а сам, вновь сместившись, ткнул его ногой под колено. По сути продолжил его же движение, только придал ему чуть другое направление.
Парень, не выдержав, завалился на пол, и я тут же добавил ему в лицо ботинком, отчего он рухнул и перестал шевелиться.
Второй, которому я сломал ногу чуть раньше, выхватил из кобуры пистолет, но я хлестким ударом с разворота отправил его в нокаут. Оставалось надеяться, что они оба остались в живых. Впрочем, проверить это возможности не было.
Одновременно с этим послышался звон, но уже гораздо громче и сильнее. Все вокруг погрузилось в темноту. Похоже было на то, что лампы ни с того, ни с сего взорвались по всему участку.
Усевшись прямо на пол, спиной к сержанту, я принялся ковыряться у него в карманах и наконец‑то нащупал маленькие металлические ключи. Освободил руки и тут же забросил браслеты куда подальше.
Подобрал с пола пистолет, выпавший из руки вырубленного мной полицейского, достал два запасных магазина. Легавые в затяжных перестрелках участвовать не привыкли, поэтому больше двух с собой не таскают, это ж не военные. Пусть пистолет у них – это по‑прежнему основное оружие.
Из коридора послышались крики, шаги, и одновременно с этим врубилась пожарная сигнализация. Из распылителей в потолке ударили струи воды под напором, меня окатило, одежда практически мгновенно намокла. И я побежал прочь по коридору.
Попытка сбежать из полицейского управления – сам по себе жест отчаяния. Тут ведь людей набито буквально, куча их, даже если большинство успели разъехаться по фальшивым вызовам. Так что шансов не словить пулю у меня не так уж и много.
Но это того стоило. Все лучше, чем просто сидеть и ждать смерти. Эвакуировать подозреваемых из изоляторов предварительного заключения никто не станет, и уж тем более, никто не отпустит нас на свободу. Просто потому что хаос – это время, когда наружу вылезают как самые лучшие, так и самые худшие проявления человеческой природы. Да, кто‑то будет доблестно спасать людей и пытаться эвакуировать их. Но другие станут грабить, мародерствовать, а то и просто сводить счеты между собой.
Скорее наоборот. Нас просто постреляли бы под шумок, особенно если учесть, что камеры в участке наверняка под контролем вируса. В том, что‑то, что происходит – это именно его проявления, я не сомневался. В первую очередь он атаковал тех, кто должен обеспечивать порядок. Дальше будет только веселее.
Навстречу мне вышел сержант с дубинкой в руке, как и я, мокрый с головы до ног. Он махнул своим оружием, собираясь обрушить его на меня, но я в последний момент умудрился уклониться, чуть не рухнув на мокром полу. И ударил его кулаком в лицо.
Сил, чтобы вырубить его, мне не хватило, но он все равно отшатнулся. Я же перехватил дубинку левой рукой, пусть и понимал, что удержать ее не получится, а потом впечатал свой лоб ему в нос. Послышался хруст, и полицейский все‑таки упал.
Перелом носа. Сотрясение мозга. Потеря сознания.
Я же выхватил спецсредство из его ладони, оно могло мне еще пригодиться, и побежал дальше. Эвакуационный выход должен был находиться именно там, это было видно по форсфоресцирующей полосе на стене. Такие должны были располагаться во всех учреждениях.
Навстречу мне выбежал еще один полицейский, на этот раз с пистолетом. Он вскинул оружие, выстрелил, но я в последний момент бросил свое тело в сторону и прошел впритирку по стене. Пуля просвистела мимо моей головы, а я в пару шагов оказался рядом, и обрушил дубинку ему на колено.
Нога легавого подогнулась, и он упал. Я еще дважды ударил его дубинкой по голове, отчего он рухнул на пол, да так и остался лежать.
Сотрясение мозга. Потеря сознания.
В ситуации с льющейся с потолка водой было хорошо одно: никто не рискнет использовать шокеры и тазеры, потому что заряд может сработать непредсказуемо. А я, несмотря на экранирующую оболочку, был к ним далеко не иммунен. Два или три заряда все‑таки свалят меня.
Впрочем, время шокеров тут однозначно прошло, будут стрелять на поражение.
Наконец‑то я наткнулся на эвакуационный выход, с разбегу врезался в створку всем телом, и оказался снаружи, на служебной стоянке. Тут практически не было автомобилей: два УАЗа, да две легковые «Лады», и это все. Это мало даже для разгара рабочего дня. Похоже, что все остальные действительно уехали на вызовы, фальшивые или настоящие, это не так уж и важно.
Снаружи никого не оказалось. Вариантов отбирать у кого‑то ключи не было, так что я просто побежал вперед. И тут ближайший ко мне УАЗ завелся и резко газанул вперед.
Я успел выпрыгнуть из‑под колес в последнюю секунду. Прокатившись мимо, полицейская машина врезалась в Ладу, которая отъехала чуть назад. А потом тоже завелась. Следом включились двигатели и остальных машин.
Вирус полностью внедрился не только в сеть полицейского участка, но и в систему дистанционного управления полицейскими машинами. У них имелась и такая, в случае опасности для экипажа или его выведения из строя, управление мог перехватить диспетчер, чтобы эвакуировать тачку в безопасное место. Чаще всего к ближайшей станции скорой помощи, где раненым должны были оказать помощь.
Такие же системы имелись и на других машинах общественных служб. И на некоторых корпоративных тачках. И вот получилось так, что вирус перехватил контроль за ними. Представляю, что сейчас творится со всеми, кто оказался на вызовах. Двери внезапно заблокировались, а машина зажила своей жизнью.
Но мне было не до того, я по‑прежнему пытался сбежать. Благо скорости на относительно небольшой площадке машины набрать не могли, так что и катались медленно, постоянно сталкиваясь, словно тачки на детской карусельке, куда я водил Ваню.
Уклонившись от очередной машины, я добежал до края стоянки. Сзади послышались выстрелы, две пули пролетели мимо меня, еще одна врезалась в спину, но только придала мне ускорения. Подкожная броня спасла.
Через несколько секунд я миновал шлагбаум и оказался на дороге. Машины здесь еще ездили, но их было совсем немного. Я вскинул пистолет, прицелившись в ближайшую тачку, что ехала в мою сторону и водитель резко затормозил. Я бы на его месте, наверное, вдавил бы педаль в пол, да снес бы себя к чертям собачьим, но он не поступил так. Наверное, слишком испугался.
Подскочив к машине, я рванул на себя дверь и ударил водителя рукоятью пистолета по голове. Из ссадины на виске потекла кровь, а я уже, наклонившись, расстегнул ремень и, схватив мужика рукой за воротник, с большим трудом выволок из тачки. Запрыгнул внутрь, и втопил педаль газа, разгоняясь с места.
Сзади снова выстрелили несколько раз, стекло со звоном осыпалось, ветер ворвался в машину, но я только продолжил набирать скорость. Все их тачки сошли с ума, преследовать меня им было не на чем. Да и незачем, если уж совсем серьезно, смысла в этом не имелось. Сейчас им нужно будет разбираться со своими проблемами.
А мне со своими. Если точнее, то выбраться из города и найти возможность вернуться в Новую Москву. И связаться с Шерлоком. Способа, как сделать это, я не знаю, он, конечно, дал мне номер, по которому я мог бы это сделать, только вот доступ в сеть мне опять заблокировали полицейские. Так что оставалось надеяться, что он сам меня найдет.
