По этой причине я и выбрал именно этот участок. Все досье на полицейских были слиты в даркнет, Шерлок имел полный доступ к этим базам. И это управление оказалось наименее коррумпированным. Поэтому‑то я и отправился сюда.
Удивительно, но за все время своей деятельности я попадал в участок всего пару раз. Ещё в самом начале, в две тысячи восемьдесят первом, когда я только начал убивать преступников. Тогда меня даже не звали Хантером‑Киллером, я был известен как Федор Кравцов. Оператор первого класса частной военной компании «Клинки». Вдовец. Характер стойкий. Позывной – Хантер.
С тех пор прошло много времени, я пережил психологические надломы, но окончательно не сломался. Я как хороший клинок, там, где слабый сломается, я только прогнусь, набирая силу для ответного удара.
Ну что ж, пора. Я сделал несколько шагов вперёд, взбежал по лестнице, после чего вошёл в помещение. На меня обратили внимание почти сразу же, у дежурного, что стоял у рамки металлодетектора, отвисла челюсть. Меня определенно не ожидали тут увидеть.
Я сделал шаг, послышался громкий писк, загорелась лампочка. Запустив руку под куртку, я вытащил пистолет из кобуры, положил его на стол.
– Хантер‑Киллер, – проговорил дежурный, все ещё с открытым ртом.
– Да, я, – я повернулся, сложил руки за спиной. – Давай, застегивай наручники. И веди меня уже, куда надо.
Он помедлил. Даже странно, что попал в полицейские, в Новой Москве тугодумы обычно долго не живут, особенно на такой опасной работе. Хотя, возможно, что он просто испугался меня. Впрочем, легавым бояться нечего, если они, конечно, не продажные. Я не убиваю честных людей. Могу ударить, вырубить, связать, но убивать…
Через несколько секунд он всё‑таки застегнул на мне наручники, но трогать или заламывать не решился. Ещё бы, я был выше него на полторы головы, во мне метр девяносто роста, а мое тело напичкано железом так, что само по себе превратилось в оружие. Как‑то так вышло, что лимит имплантов, который можно поставить в мое тело без риска развития киберфрении вырос после того, что случилось с моей семьёй. Наверное, это потому что у меня появилась цель.
Сомневаюсь, что он смог бы мне что‑то сделать.
– Пойдем, – проговорил он, наконец.
– Пожалуйста ещё скажи, – усмехнулся я, и двинул дальше. Там работал дежурный хакер, который должен был присоединиться к моей кибердеки и отключить боевые импланты. Ну а у тех, что отключить было нельзя, типа «альтеров» и «бутсов» убавить развиваемое усилие до безопасных значений.
Я прошел по коридору и скоро добрался до нужного места. Там был ещё один парень в полицейской форме, но по лицу видно – умник. Не боевик.
– Подключайся, – я повернул свою шею так, чтобы можно было легче добраться до разъема.
– Ты уверен? – спросил он. – Мы ведь можем тебя просто отпустить. Я твой фанат, Хантер.
Надо же, кто бы мог подумать, у меня есть поклонники даже среди полицейских. Впрочем, я знал одного такого, у него вся стена дома была завешана распечатками из СМИ о моих делах, изображениями, запечатлёнными камерами наблюдения и моими фото. Но увы, он как раз‑таки пытался меня поймать. Хороший полицейский, честный мужик. Мы встретились пару раз, но я просто уходил. Даже бить его не приходилось.
– Ты думаешь, если бы я хотел уйти, я бы пришел сюда сам? – спросил я. – Подключайся, давай.
Он вставил коннектор в мой разъем, и перед глазами появилось окно с гербом Министерства Внутренних Дел.
Авторизованный доступ. Сержант Колесников, управление УВД по Красногвардейскому району.
Советского союза нет уже девяносто лет, а улицы, названные именами коммунистов есть. Как иКрасногвардейский район. Глупость какая‑то.
Перед глазами мелькали сообщения о том, как один за другим отключаются импланты. Следом ещё одно, о том, что возможное усилие, развиваемое кибернетическими протезами моих конечностей снижено до минимального безопасного режима. Теперь я даже слабее обычного человека.
Ноги немного подогнулись. Давно мне не приходилось испытывать тяжести своего тела.
– Пойдем, Хантер, – сказал сержант. – Посидишь, пока к тебе не подойдёт оперативник. Никто ж не ожидал, что ты придёшь.
Меня повели дальше по коридору, пока мы не оказались в достаточно просторном помещении. Здесь были лавочки, на которых коротали время те, кому нужно было подать заявление или решить другие вопросы. Имелась и отдельная клетка уже для преступников
Внутри было трое: девчонка из «Кровавых», которую наверняка взяли за проституцию в неположенном месте, и ещё двое парней неформальной внешности. Скорее всего, мелкие барыги или хулиганы. Более крупную рыбу держат отдельно.
Едва меня завели в клетку, парни подпрыгнули и разошлись в сторону, а девчонка удивлённо посмотрела на меня. Да, они все меня знали, но девчонка не боялась. «Кровавые» были если не моими друзьями, то союзниками, это уж точно.
Я вошёл, и клетка закрылась за моей спиной. Сделав несколько шагов, я сел на скамью, откинулся на стену. Камера была грязной, тут особо не убирались. Разве что рвоту и кровь с пола смыли.
Парни отодвинулись как можно дальше от меня. Девчонка расслабилась. Наверняка, до этого она была в напряжении, но прекрасно знала, что при мне ей ничего не грозит. Этих двоих я уработал бы даже со связанными за спиной руками.
Время тянулось медленно. От сети меня тоже отрубили, так что занять себя было нечем. Оставалось только прикрыть глаза и отдохнуть. Когда я служил в ЧВК меня научили отдыхать в любых условиях, даже под артобстрелом.
– Почему у вас особо опасный преступник сидит с обычными задержанными? – послышался женский голос. – Что за ерунда?
Наверняка она сказала что‑то другое, но я услышал именно это. У меня стоит софт, который блокирует матерные слова в речи других людей, преобразуя их в цензурные выражения. Сам я никогда не матерился. Вообще. Наш язык достаточно богатый, чтобы выразить свои эмоции нормально.
Я открыл глаза и увидел фигуристую девушку в форме. На плечах у нее были погоны, и по ним выходила, что она целый подполковник. Это что же получается, меня она будет допрашивать.
Рыжая, скулы хорошо выделяются на лице, на щеках симпатичные веснушки. Только вот на левой длинный шрам, почти до самого уха. По‑видимому, она побывала в боевых ситуациях.
Она подошла к двери, ведущей в клетку и дежурный ее тут же открыл.
– Выходи, Кравцов, – сказала она.
Я встал, послушно вышел наружу. Хватать меня по‑прежнему никто не собирался.
Девушка повела меня вперёд, мы прошли через помещение и оказались в коридоре. Она открыла дверь, я вошёл внутрь. Допросная, самая обычная: два стула, между которыми стол. Стены серые, на столе – микрофон.
По‑хорошему они должны были расковать мои наручники, и приковать уже к крюку, который проходил через столешницу. Но никто этого не сделает. Они считают меня слишком опасным, пусть для них я и не представляю угрозы.
Пришлось сесть прямо так, с руками за спиной. Неудобно, в поясницу врезаются. Но делать нечего.
– Подполковник Перьева, – представилась она. – Веду твое дело. Ты ведь не против, если я буду называть тебя Федор? Или предпочитаешь «Хантер‑Киллер».
– Пусть по имени, – ответил я. – Хантером меня называют боевые товарищи, а Хантер‑Киллером те, кто связаны с криминальным миром.
– А ещё СМИ, психологи, фанаты и ненавистники, – кивнула она и уселась напротив меня. – Ну и чего ты сюда пришел‑то вдруг? Три с лишним года мы за тобой гонялись по всему городу, ты всплывал то тут, то там, убивал людей, а потом снова скрывался. Совесть замучила?
– Я бы не назвал тех, кого убил, людьми, – ответил я. – И совесть меня не мучает. Совершенно.
– И все‑таки? Зачем ты пришел?
– В мои планы входит то, чтобы вы арестовали меня. А потом передали суду. Ну и после отправили в тюрьму.
– Ты хочешь добраться до кого‑то, кто сидит в тюрьме? – спросила она.
– Нет, – я покачал головой. – Если бы я хотел бы достать того, кто сидит в тюрьме, то обмазался бы боевой раскраской, взял бы пушку побольше, проник туда, а потом устроил резню. Потому что если человек сидит в тюрьме – то это мой клиент. Да и откуда знать, что меня отправят туда же?
