Однако никто по‑прежнему не был в курсе, как меня зовут на самом деле, и как я выгляжу. А если кто‑то и знал, то не рассказывал. Подозреваю, что причиной этому было то, что я удобен властям, ведь делаю их работу, пусть и другими методами.
В тот день я впервые подумал о том, что и Шерлок может работать на властей. Вполне возможно, что информация, которую он передает мне, на самом деле исходит от ФСБ, а доступы в базы у него вполне себе легальные. Оттуда и снаряжение. Я думал, что он вполне может быть агентом под прикрытием, а может быть, даже вполне открытым. Я даже влез в даркнет, чтобы поискать информацию об этом хакере, но быстро забил на это дело.
До сих пор мы работали вместе, и он меня не подставлял. Более того, он крепко выручил меня, буквально спас мою задницу, когда на нее нацелились пиджаки из «Когисофта».
Даже если он из подментованных, то черт с этим. Пока что он мой надежный союзник. Единственный.
Чтобы развлечься, я съездил и убил нескольких «Резаков», а потом разобрался с киберфреником, которого они выпустили на выгул. Парень, совсем молодой, лет восемнадцать, судя по базе, доступ к которой у меня был, он работал в пункте выдачи «Ягодок». Я пустил ему пулю в голову просто чтобы прекратить его страдания. Нейропластичность – дело такое, из‑за количества имплантов он просто слетел с катушек, на реабилитацию понадобились бы годы, и он все равно навсегда остался бы инвалидом. Поэтому я предпочел отправить его в переработку.
Кошмары никуда не уходили, и мне так же являлись Алиса и Ваня, причем, в разных декорациях. В своих снах я попадал в разное время, был и викингом, и римским центурионом, и обычным человеком из двадцатого века. Я видел октябрьскую революцию, Великую Отечественную Войну, но общим было одно: каждый раз их убивали, и каждый раз я не мог их спасти.
Ну а какие у меня были варианты? Я прекратил смотреть исторический канал, и тупо пялился в футбольные матчи и боевики, и что еще я мог сделать? Пойти к мозгоправу? Терапия будет бесполезной, если я не расскажу ему то, кем я являюсь на самом деле, а медицинская тайна не распространяется на информацию об общественно опасных деяниях.
А еще он может подсадить меня на таблетки. Вот только… Сесть на них – это гарантированно потерять себя. К тому же, они замедляют реакцию, а она в моем деле очень важна. Мне не хочется словить пулю в голову из‑за того, что я просто не успел.
Но были еще новости, причем, не очень хорошие. Нападения толп психов повторились еще два раза, оба произошли в относительно богатых районах, коттеджных поселках, которые строят специально для корпоратов. И оба раза погибли сотрудники «Биотики», правда второй не один, а с любовницей был.
И это была уже закономерность. Проблема только в том, что я банально не знал, что делать, куда ехать. Соваться в морг было бессмысленно, не факт, что дело дошло до вскрытия, а ФСБшники не приехали раньше, и не отправили тела в переработку. А самое главное: во второй раз не было и тел. Легавые не успели приехать, а психи попросту испарились. И все данные с камер тоже исчезли.
Делать было нечего, и вот я сидел, листал полицейские сводки и дела в поисках чего‑нибудь интересного. Просто чтобы себя занять. А вечером собирался отправиться на очередную охоту.
Перед глазами появилось окошко входящего звонка. Это был Макс. Похоже, что ему все‑таки удалось что‑то разузнать. Я принял вызов:
– Есть еще одно похищение, – проговорил он. – Говорю быстро, пока лишние уши не услышали. Скоробогатова семь, квартира двести восемьдесят два. Алевтина Игоревна Григорьева, двадцать два года, пропала три дня назад.
Ну да, заявления о пропаже у нас принимаются как раз через семьдесят два часа.
– Наши съездили, поговорили с ее матерью, Евгенией. Но, есть у меня такое чувство, что никто всерьез это дело расследовать не собирается, и все забили. И идет оно сверху.
– Понял, спасибо.
Максим тут же сбросил звонок, даже не попрощался. Похоже, что на капитана действительно серьезно насели. Черт, а ведь мужик рискует, крепко рискует, не ради меня, конечно, а ради… Да для того, чтобы людей защищать, охранять правопорядок. Да и то, что кто‑то крадет молодых красивых женщин, ему точно нравиться не может. Так что…
Надо съездить и поговорить с матерью. Что ж, похоже, пришло время надеть полицейскую форму. Скоробогатова это буквально пара кварталов от моего убежища, и чуть ли не через дорогу от РУВД, где работает мой новый товарищ.
Я поднялся и пошел к шкафу. Форма, вычищенная и выглаженная хранилась там. Бронежилет в этот раз мне не положен, но, будем надеяться, подкожная в случае чего выручит. И не забыть взять документы.
***
Уже через полчаса я звонил в дверь квартиры. С виду я ничем не отличался от обычного сержанта полиции, разве что габаритами: на мне были форменные брюки, рубашка, куртка с погонами, лакированные туфли. Зато, что было немаловажно, я мог таскать кобуру на поясе, им это было разрешено.
Прошло около минуты, и мне никто не открыл. Я позвонил еще раз, и только тогда услышал шаги. Слышимость в таких домах прекрасная или отвратительная, в зависимости от того, хочешь ли ты слышать, что происходит внутри квартир. Подозреваю, что жильцам не очень‑то хорошо, особенно если кто‑то решит, скажем, посверлить стены.
Еще когда я жил с Алисой и Ваней у нас был сосед. Я тогда приехал с очередного контракта, и он сверлил день и ночь на протяжении практически двух месяцев, наплевав на все принятые нормы. Понятия не имею, что он там делал. Полиция на такие вызовы все равно не приезжала. Поэтому я поднялся наверх и хорошенько с ним поговорил. Нет, не бил, одного угрожающего взгляда хватило. И на какое‑то время он утих.
Наконец‑то дверь открылась, и я увидел женщину. Про таких говорят: как в воду опущенная. Под глазами мешки, явно не спала, да и вокруг все красное, воспаленное, волосы клоками торчат во все стороны, будто раз за разом их рвала, да и в целом… Обеспокоенная мать, короче говоря.
– Здравствуйте, Евгения, – проговорил я. Лучше назвать по имени, потому что так сразу устанавливается контакт, и тебе больше верят. – Сержант Ефременко. Я по поводу вашего заявления…
– Так… – проговорила она. – Так вроде бы приходили уже ваши.
– Меня отправили еще раз, так как мы не прояснили некоторые вопросы. Впустите меня?
– Конечно, – закивала она и отодвинулась в сторону. – Проходите, господин полицейский.
Надо же, даже документы не проверила. А ведь форму в принципе можно купить, как мы ее и добыли, чем очень легко могут воспользоваться грабители. Похоже, что совсем растерялась.
Я вошел в квартиру, и за моей спиной щелкнул магнитный замок. Осмотрелся: не сказать, что богато, помещение маленькое, примерно четыре на пять. Два небольших дивана: один для матери, второй для дочки. Никаких лишних украшательств нет, строго чуть ли не как в казарме. Квартира съемная, так что, либо въехали недавно, либо не видели смысла что‑то выставлять.
Повернулся и увидел полочку. Нет, какие‑то фигурки стоят, еще светильник‑ночник с проекцией звездного неба. Я такой Ваньке покупал, когда он совсем маленький был, только у меня он еще и музыку играл, тихую такую ненавязчивую мелодию вроде колыбельной.
Но чистенько, даже очень, за порядком следят.
– Присаживайтесь, – кивнула она на диван, аккуратно застеленный. – Я пока уберу.
Я заметил ведро и тряпку, пол был чуть мокрый и пахло сыростью. Похоже, что она убиралась, пыталась себя занять, чтобы с ума не сойти. Бывают такие люди, в стрессе они начинают раз за разом намывать квартиру. Я, например, сам чистить оружие начинаю, это, как по мне, более продуктивное занятия. Да и стволов у меня много, а так надежнее, будешь уверен, что клинов не будет, да и вообще ствол не предаст.
Женщина подобрала тряпку, бросила ее в ведро и унесла за дверь, в таких типовых квартирах там находились ванные комнаты. Послышался звук льющейся из крана воды, руки споласкивала.
