— Не заставляй меня больше страдать. Пожалуйста, сейчас.

В его глазах вспыхивает огонь, смешанный с мягкостью, от которой я готова растаять.

— Я скучал по тебе, малышка. Боже, как же я скучал по тебе.

Слезы наворачиваются на глаза от его на редкость чувственных слов.

— Теперь ложись на кровать, — говорит он с той же нежностью, смешанной с требовательностью и контролем. — Сначала я хочу попробовать тебя на вкус. Хочу почувствовать тебя на своих губах, на своем лице, на своем языке. А потом хочу, чтобы мой член входил в твою горячую пизду под всеми мыслимыми углами, оставляя тебя изможденной и не помнящей ничего, кроме этого момента.

— Вы трахались? Она сосала твой член?

Я дразняще хватаюсь за промежность.

— Скажем так, член не вернулся домой разочарованным.

Взгляд Далтона становится жестким.

— Есть клубы для таких, как ты, Дерек. Ну, знаешь, для мужчин-собственников, которым нужно доминировать над женщинами.

Ее обнаженная кожа нежная, безупречная и блестящая, как драгоценный гладкий фарфор. Не могу оторвать глаз, очарованный ее красотой. Она — все, чего я хочу, в чем нуждаюсь, и она мое избавление от этой искалеченной жизни.

В ее глазах вспыхивает огонь, и между нами повисает долгое молчание. Наконец, она вздыхает, хмурясь и морща свой маленький симпатичный носик: — Ты так и будешь лежать здесь и пялиться на меня?

Господи, мое тело реагирует на одни только пылкие слова этой женщины.

— А вот и моя малышка. Просто убеждаюсь, что ты не образумилась и не передумала.

— Я голая. Мокрая. Практически умоляю тебя трахнуть меня. Что еще тебе нужно? Нотариально заверенный контракт?

Убираю прядь волос с ее глаз и слегка улыбаюсь: — Контракт — это интересная идея. Но сейчас я хочу, чтобы ты была спокойна. И не шумела.

Она снова вздыхает, хмурясь сильнее: Насколько спокойна?

— Просто спокойна, малышка. Если нет, я прекращу свои действия и оставлю тебя мокрой и несчастной.

— Ты злой человек, Дерек Киннард.

— Никогда не притворялся другим. А теперь не двигайся. Я собираюсь трахнуть тебя языком, пока ты смотришь на меня и фантазируешь, как мой член будет двигаться в твоей киске, — беру ее груди, полные и очаровательно отзывчивые на мои прикосновения, и крепко сжимаю их. Ее тело выгибается, а красивые соски напрягаются, превращаясь в тугие бутоны. Лаская пальцами бархатистую плоть ее тела, спускаюсь ниже, оставляя горячую, собственническую дорожку поцелуев на женственных, соблазнительных впадинках ее живота и заглядывая в эти насыщенно-зеленые глаза. Она именно такая, какой хочу ее видеть, — напряженная, с затуманенным взором, взъерошенная, на взводе и подчиняющаяся моему влиянию. Но она даже не подозревает о той непостижимой власти, которую имеет надо мной.

Желание пульсирует в моих венах, пока языком обвожу клитор, а с ее губ срываются тихие стоны. Когда она закрывает глаза, я останавливаюсь.

— О, нет, ты этого не сделаешь. Посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты наблюдала за всем, что я делаю, не двигаясь ни на дюйм. И не кончай, пока я не скажу.

— Я ненавижу тебя.

— Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но, в конце концов, уверяю тебя, ты не покинешь эту постель разочарованной.

Ее горло сжимается, и она с трудом сглатывает, когда я прижимаюсь лицом к прелестным складочкам ее пизды, вдыхая сладкий женский аромат. Прижимаю ее к себе и провожу языком вверх и вниз и снова снизу вверх, и от тихих звуков ее всхлипов у меня так встает, что ощущаю это в ушах.

— Дерек, — шепчет она, раскачивая бедрами, побуждая меня проникнуть глубже и превращая мое желание в потребность.

— Тебе нравится, малышка?

— Боже, да, — шепчет она.

— Тогда откройся шире. Дай мне увидеть всю тебя.

Она подчиняется и раздвигает бедра, пока я трахаю ее языком, обхватывая, посасывая, покусывая тугую ягодку клитора и забавляясь с морщинистой дырочкой ее упругой задницы. Она тяжело вздыхает и запускает руки в мои волосы, когда мой палец проникает в узкое отверстие.

— Приятно?

— Да. Но... — она напрягается, в глазах плещется неуверенность.

— Но ничего. Просто расслабься и не думай ни о чем, кроме меня, тебя и того, я доставляю тебе удовольствие, — снова вдыхаю ее нежный запах, которым никак не могу насытиться, затем прижимаюсь губами к внутренней стороне ее бедра и клитору. Подушечками пальцев левой руки раздвигаю ее щель и впускаю внутрь мягкие потоки воздуха, а пальцем правой руки проникаю глубже в ее попку. Ее руки теребят и дергают мои волосы, когда она прижимается к моему лицу, а я пробую, исследую и трахаю ее киску языком, а задницу — пальцем.

— Дерек, — кричит она, ее страсть превращает мой член в ноющую сталь, и по мне пробегают волны удовлетворения.

— Ты такая вкусная, малышка. И это тело принадлежит мне. Никто, кроме меня, не попробует эту сладкую киску.

— Никто, кроме тебя, Дерек.

— И хотя ты не заслуживаешь этого, раз я велел тебе не двигаться, но на этот раз не стану возражать. Кончи для меня, малышка.

Ее бедра приподнимаются и покачиваются, пальцы все еще зарыты в моих волосах, я с легкостью проникаю в ее задницу и нежно покусываю набухший бугорок, затем глубоко всасываю, в то время как напряжение в паху становится практически невыносимым. Ее глаза блестят, она дрожит и пульсирует, пока не поддается сладостному, безвольному удовлетворению.

Я никогда так не хотел женщину, не жаждал ее так страстно, и мне больно наблюдать, как она падает за край. Это нереально, прекрасно, и я думал, что никогда не испытаю ничего подобного.

Скольжу вверх по ее телу и упираюсь членом между раздвинутых бедер, а затем обхватываю ладонями ее щеки.

— Ты прекрасна, Кинли, и я хочу заняться с тобой любовью.

В ее глазах мелькает удовлетворение, смешанное с неуверенностью. Убираю волосы с ее лица.

— Скажи мне, что не так.

— Ничего. Все идеально. Только я... я… может, я не в себе, Дерек, но я хочу по-настоящему. Никаких ограничений.

Несколько секунд молчу, ожидая, что она либо отшутится от своих слов, либо, черт возьми, вообще что-нибудь скажет. Господи, если бы она хоть немного подозревала о тех мерзких действиях, которые с удовольствием бы сотворил над ее телом.

— Пожалуйста, Дерек, — она бесстыдно раздвигает бедра и обнажает набухшую, мягкую, влажную плоть. — Почувствуй меня здесь, — шепчет мрачным и резким голосом, от которого напрягаюсь до мучительной боли. — Какая я мокрая. Какая горячая. Как безумно хочу тебя. И если ты хочешь именно «пожалуйста», то я повторю это слово сто раз. Просто... пожалуйста. Пожалуйста.

— Господи, Кинли, — даже осознавая все, что я сделал, она все равно предлагает мне свое прекрасное тело и мягкую покорность. Скольжу рукой вниз по ее животу и провожу по набухшему, горячему и скользкому бугорку. Осознание того, что это будет не нежное занятие любовью, а жесткий, дикий трах... блядь, я хочу этого. Черт, я нуждаюсь в этом.

— Ты меня убиваешь, — снова хнычет она, приподнимая бедра навстречу моей руке, — пожалуйста.

— Тогда перевернись на живот. И держи бедра раздвинутыми.

Она не возражает, ее податливость поднимает мои яйца так высоко, что могу кончить через несколько секунд.

— И скажи мне еще раз, что ты этого хочешь.

Она поворачивает голову и мгновение смотрит на меня: — Это то, чего я хочу, Дерек. Я хочу, чтобы ты трахнул меня жестко.

Ее слова заставляют мой член страдать и течь, открывают глубокую внутреннюю пустоту, в которой отказывал себе на протяжении всей взрослой жизни. Я хочу нежного и медленного, грубого и неистового, наказания и удовольствия. Хочу взять все ее дырочки и пометить каждый дюйм ее тела. Потом хочу массировать ее плечи, гладить нежную кожу и заснуть с ее головой на моем плече.

Я хочу абсолютно всего.

— Еще раз, малышка, — мне нужно, чтобы она не сомневалась и не задавалась вопросами. Речь идет не только о сексе или о том, чтобы доставить мне удовольствие, но и о нас как о паре, или, черт возьми, может быть, о чем-то большем.