— Господи, неужели после стольких лет, проведенных в этом аду, можно найти какой-то выход? После всех этих чертовых тупиков? — Анжелика приносит нашу еду вместе со свежей фокаччей, от которой меня тошнит. Отодвигаю тарелку с ароматными креветками в сторону.

— Не знаю. Кинли была юна, и прошли годы. Люди переезжают. Теряют связь. Черт, возможно, ШД уже нет в живых. Дерек, если ты хочешь, чтобы мы с Рейчел взялись за это дело и преследовали Кинли, чтобы узнать, что мы можем из нее вытянуть, мы это сделаем. Но только если ты уверен. Прежде всего, я твой друг. Я забочусь о твоем счастье и твоем сердце. Но я также забочусь о том, чтобы уберечь тебя от тюрьмы.

— Я дал клятву, — лепечу я, — положил жизнь на то, чтобы найти его, Шон. Далтон и моя мать находятся в холодной, темной земле из-за моего эгоизма, и я стану всего лишь безжалостным убийцей, если не исполню эту миссию.

— Разве мы не оба такие?

Между нами повисает долгое молчание, ни один из нас не притрагивается к еде.

Шон отодвигает тарелку и бросает на меня суровый взгляд: — Я понимаю твои чувства вины и мести. Если бы это было не так, я бы не был твоим партнером все эти годы. Я также понимаю твою потребность найти последний кусочек этой трагической головоломки. Но в жизни человека наступает момент, когда необходимо принимать важные, судьбоносные решения. Далтон ушел, Дерек. Он не вернется. Как и твоя мать. И есть огромная вероятность, что мы никогда не найдем ШД. Если мы преследуем Кинли только для того, чтобы оказаться там, где были почти двадцать лет, — в неведении, возможно, это и есть твой знак отпустить весь этот гнев и перейти к следующему этапу в жизни, прежде чем обида в твоем сердце разрушит то, что осталось от твоей души.

— И как, черт возьми, по-твоему, я сделаю это, Шон?

— Не знаю, Дерек. Но, в конце концов, разве Далтон хотел бы этого? Чтобы мы провели остаток своих жизней в гневе, и каждый блядский день прикрывали друг друга? И я чертовски хорошо знаю, что это не то, чего хотела бы твоя мать.

— Господи, Шон. Даже если мы найдем ШД, не думаю, что смогу измениться. Эта жажда мести укоренилась во мне. Это все, что я знаю. Это то, кто я есть.

— Amigo, ты сильный. Умный. Ради всего святого, ты управляешь многомиллионной автомобильной империей. Ты можешь изменить мир, если захочешь этого достаточно сильно. Черт, может быть, Кинли Хант вернулась в твою жизнь не просто так. Может быть, ее достаточно, чтобы заставить тебя попытаться.

Отвечаю Шону тем же суровым взглядом: — Ты мой лучший друг. Ты мне как брат. Ты поддерживал меня в трудную минуту, и я доверяю тебе. Пусть Рейчел пригласит Кинли в гости. Поужинайте вместе, поговорите. Позволим Рейчел сделать то, что она захочет. Но не разрушай то, что между нами. Не причиняй боль этой женщине. Даже если я не смогу заполучить ее, она кое-то значит для меня.

«Разве это то, чего Далтон хотел бы для тебя? И я чертовски хорошо знаю, что это не то, чего хотела бы твоя мать. Может быть, Кинли Хант достаточно, чтобы заставить тебя попытаться».

Шон мой самый близкий друг и человек, которому доверяю свою жизнь. Он был рядом со мной с самого первого дня и никогда не критиковал. Никогда не осуждал. Никогда не пытался сделать из меня кого-то другого.

Возможно, он прав. Возможно, пришло время исцелиться. Покончить с этой местью и трезво взглянуть на то, какой все еще может быть жизнь, и вспомнить, какой она могла бы быть.

Может ли одна женщина стать моей спасительницей?

Может ли она превратить монстра во мне в кого-то совершенно другого?

Может ли Кинли Хант стать моим путем к освобождению?

Я все еще напугана, зла и переполнена душераздирающей болью. Был только один случай, когда мне было наплевать на еду, воду, работу или внешний вид.

Мама как-то сказала нам с Кери, что для того, чтобы жить полной жизнью, нужно хотя бы раз испытать любовь, но каждый день помнить о мире, благодати и прощении. Сегодня эти слова кажутся уродливой, жестокой шуткой. Почему все аспекты моей жизни трудны?

Почему надежды и мечты угасают?

Почему чувствую себя так, словно мне бросили грязью в лицо?

Почему тело все еще ноет от той же постоянной жгучей потребности?

Почему... все?

Дерек замешан в чем-то незаконном, морально несправедливом и глубоко порочном. Я чувствовала это раньше.

Теперь я уверена в этом.

Проблема в том, что я понятия не имею, почему и насколько глубоко он вовлечен в это дело, поэтому в голове крутятся сотни различных сценариев — ни один из них не привлекателен и не законен. Но, черт возьми, не могу отрицать тот факт, что мне чертовски больно осознавать, что, я, возможно, больше никогда его не увижу.

Пока Марк помогает адвокату в Хьюстоне, а Клейтон в Дентоне проводит проверку на полиграфе, в офисе тихо, и я провожу большую часть дня, просматривая записи дела о пропаже Кэри Смит.

— Твои глаза намного моложе моих, — сказал мне Марк по телефону. — Поиграйся с этим. Может быть, ты сможешь заметить то, чего не увидел я.

Качество съемки оставляет желать лучшего, как и Марк, я не могу разобрать номер машины, а поскольку стекла Tahoe тонированы черным цветом, водителя не видно. После трехкратного просмотра единственное, что удается разглядеть, — логотип Kinnard на кузове внедорожника.

Записываю то немногое, что удалось найти, а затем несколько минут листаю записи Марка, где натыкаюсь на его список потенциальных свидетелей. Четыре имени получены из журнала последних звонков с телефона Кери Смита, который был найден в его доме, и все они предположительно являются местными дилерами. Деннис Джонсон. Мигель Лопес. Шанталь Д. Доусон. Джонатан Хикс. Читая справочную информацию о каждом из них, один привлекает мое внимание без всякой на то причины, кроме того, что это женщина. Шанталь Деши Доусон. Сорок один год. Родственников нет. Никакой криминальной активности. За последние восемь лет было возбуждено два дела о банкротстве. Длинный список судебных решений. У этой дамы явно финансовые проблемы, но об ее преступной или гражданской деятельности ничего неизвестно.

Как только заканчиваю читать анкету и возвращаю ее в папку, меня охватывает любопытство, и я снова тянусь к отчету и списку псевдонимов. Их три. Шанталь Д. Доусон, Шанталь Деши Доусон и ШД Доусон.

Неожиданно волосы на затылке встают дыбом, а в животе появляется неприятное покалывание. Может быть, шестое чувство подсказывает, что я наткнулась на что-то существенное? Или эта странная интуиция — всего лишь ложное предчувствие? Когда эмоции зашкаливают, я не очень-то доверяю своим чувствам.

Еще раз просматриваю анкету, затем гуглю Шанталь Доусон. Передо мной появляется множество картинок, большинство из которых бесполезны. Под ними находятся ссылки на Facebook и LinkedIn, которые просматриваю и по-прежнему не нахожу никакой важной информации. Снова листаю те же страницы и останавливаюсь на списке прошлых работодателей. И тут замечаю это. Top Twenty Record Shop. Название мне знакомо, поэтому тоже гуглю его. Магазин пластинок и точка продажи билетов на концерты. Они больше не работают, но находились в Вест-Энде, в том самом здании, где несколько лет назад во время возможного ограбления был застрелен офицер полиции Далласа. Адреналин захлестывает меня, когда понимаю, почему это место кажется знакомым.

— Не может быть.

Кейс несколько раз упоминал это место, но, как ни странно, я не припоминаю, чтобы он когда-либо говорил о посещении концертов или о прослушивании музыки на чем-либо, кроме радио. Конечно, все это может быть случайным совпадением, и Top Twenty Record Shop мог быть просто местом встреч и посиделок с друзьями. Но, опять же, что-то мне подсказывает, что это не так.

С каждой минутой ситуация становится все более странной.

Мысли разбегаются в разные стороны, и я откладываю папку с делом Кэри Смит и начинаю проводить собственное расследование... о Джеффри Чепмене и Фредди Гэллоу. Как я ни старалась забыть то, что увидела в тех папках, это не выходит из головы ни на секунду. Боже мой, как можно забыть что-то настолько жестокое? Дерек может до посинения угрожать мне, чтобы я забыла то, что видела, но я не успокоюсь, пока не узнаю, что случилось с этими двумя мужчинами, и как к этому причастен Дерек.