Спустя час, который кажется столетием, несмотря на усталость, делаю все возможное, чтобы сохранить спокойствие и собранность, и благодарю мужчин за уделенное мне время. Как только в очередной раз выражаю свою признательность Дереку Киннарду, он поднимается на ноги, не сводя с меня глаз, и коротко кивает.

— Приятного дня, мисс Хант, — произносит властным, низким голосом. — Джексон проводит вас и расскажет все, что вы сочтете необходимым, о вашем новом автомобиле.

Взволнованная, как ребенок в кондитерской, протягиваю руку и целую — да, целую — идеально очерченный подбородок мистера — чокнутого — Фаната Автомобилей, внезапно забывая о придурке, который когда-то обращался со мной как с грязью.

— И вам того же, мистер Киннард. И спасибо вам. Еще раз.

Занятия социологией научили меня многому о том, как читать людей, и это останется со мной на всю жизнь. Во-первых, обычно присутствуют сигналы. Постоянное покашливание или почесывание затылка указывает на нервозность или неловкость. Шарканье при ходьбе и опущенная голова свидетельствуют о неуверенности в себе. Приподнятые брови, наклон головы и расслабление мышц лица означают, что человек рад вас видеть. Судя по тому, что я только что наблюдала, этот человек несомненно странной ебанцой и даже близко не похож на того элегантного, вдумчивого мужчину, которого изображает в своих рекламных роликах.

Большой и маленький. Высокий и низкий. Джекил и Хайд.

Однажды придурок — всегда...

Джексон провожает меня к стойке регистрации, где я разглядываю свою новенькую блестящую тачку, стоящую за стеклянной дверью. Сказав бедняге, что мне не нужна его помощь с автомобильными аксессуарами, я быстро, но дружелюбно прощаюсь с Шейлой. Со стеснением в груди от переполняющей энергии в последний раз пожимаю руку Джексону Холту, отчаянно желая покинуть Kinnard Infiniti, продавца, который явно презирает меня, и ледяную температуру и знойный, но жуткий взгляд Дерека Киннарда.

До конца моей смены остается несколько минут. На протяжении всего вечера в заведении безумно многолюдно, а чаевые феноменальны. Время пролетело незаметно, и, по большей части, все прошло гладко. Но, черт возьми, я устала как собака. Ноги болят адски, плечи напряжены и ноют, и я мечтаю о долгом горячем душе и каком-нибудь ароматном лосьоне, который не пахнет жареной едой, острым соусом для крылышек или алкоголем. Я просто хочу вернуться домой, умыться и забраться в теплую постель.

Разглаживая шорты, насколько это возможно, учитывая, что они маленькие и облегающие, сообщаю Крису, менеджеру ресторана, что собираюсь уходить, а затем возвращаюсь в бар, чтобы пожелать Чарли спокойной ночи.

— Приятного вечера, Кинли.

— И тебе, Чарли, — отталкиваюсь от барной стойки, — увидимся позже.

— Эй, чуть не забыла, — Чарли заглядывает в баночку с чаевыми, — красавчик, сидящий на крайнем стуле, оставил это для тебя. Ты ведь знаешь его, правда? — она наклоняется через барную стойку, демонстрируя пышное декольте, и тычет мне в лицо стодолларовой купюрой.

— Да, знаю. Но ты его обслуживала, девочка. Я ни черта не делала. Оставь деньги себе, Чарли. Ты их заслужила.

— Ни за что, Кин. Ни за что. Как ни странно, чувак оставил мне тоже. Он сказал не больше пяти слов, но, черт возьми, он точно запал на тебя. Он выглядел так, будто хотел вылизать каждый дюйм твоего тела, а затем сожрать целиком.

Может, Дерек и не был разговорчив с высокой, стройной красавицей с каштановыми волосами, но он заметил ее. Чарли потрясающая. А еще она умная, независимая мать-одиночка, которая работает на двух работах, воспитывает восьмилетних мальчиков и никогда ни на что не жалуется. Кроме того, она чертовски хороший бармен, а ее фирменная «Маргарита» с ананасами и халапеньо пользуется большим спросом у женщин.

— Вау, — пожимаю плечами, и Чарли делает то же самое. — Ладно. Наверное. Приятного вечера. И спасибо за это. Пойдут на новые туфли, — Чарли нужны деньги больше, чем мне, но она никогда не согласится оставить их себе.

— Вот дерьмо, — бормочу себе под нос, собирая сумочку и направляясь к выходу для сотрудников. На лице появляется улыбка, когда смотрю в телефон и вижу сообщение от Марка.

Позвони мне завтра, когда у тебя будет минутка, Стройняшка. Возможно, у меня появился новый проект.

— Да! — тихо говорю я, а затем преувеличенно взмахиваю кулаком.

На улице поднялся ветер, и хотя это не более чем теплый бриз, шелестящий звук в темноте заставляет меня дрожать.

Черт возьми, смогу ли я когда-нибудь преодолеть этот страх, который преследует меня большую часть жизни? Я взрослая женщина!

В нескольких шагах от Altima достаю из сумочки брелок и по привычке нажимаю на кнопку, открывающую двери, вместо зажигания.

— Какая же ты тупица, — бормочу, натыкаясь на каменную кирпичную стену, которая оказывается ничем иным, как грудью Джекила и Хайда. От неожиданности у меня перехватывает дыхание, а ледяной укол страха пробегает по позвоночнику. Сумочка и ключи падают на пол, когда я почти кричу.

— Какого черта? Ты напугал меня и сократил мне жизнь на добрых десять лет.

Он стоит прямо напротив меня, мощный, решительный и идеальный, прядь темных волос падает на правый висок. Его руки на моих бедрах, и он смотрит на меня сверху вниз с легким раздражением, которое напоминает мне о разъяренных ржавых кинжалах.

— Знаешь, Дерек, — поднимаю взгляд и дразняще хлопаю ресницами, стараясь не обращать внимания на дрожь в теле и на соски, напряженные до боли. — Я понимаю, что ты умираешь от желания поцеловать меня и защитить от всех этих юных, невинных хищников, но мама всегда говорила, что нужно быть осторожной и по-настоящему узнать мужчину, прежде чем обмениваться с ним слюной. Итак, ты ненормальный сталкер? Или извращенный садист? Будет справедливо, если я узнаю все это, прежде чем подумаю о том, чтобы поделиться этими превосходными губами.

Я все еще прижимаюсь к нему, а сердце бешено колотится в груди, его блестящие темные глаза сверлят меня, словно неподвижные карие озера огня, а брови нахмурены.

— Обмениваться слюной? — отвечает он со смесью сарказма и веселья. — Вам это не идет, мисс Хант.

— Это правильный термин. Проверь. Итак, почему влиятельный и популярный автомобильный предприниматель стоит на темной парковке, устроив безобразную сцену из-за пустяка? Выглядит немного по-сталкерски, если ты понимаешь, о чем я. У людей может сложиться ошибочное впечатление.

— Похоже, ждет тебя, — натянуто произносит он, — и задается вопросом, почему ты решила работать здесь и бродить в этом жалком подобии шорт и жалком отсутствии топа. Этот бедный ублюдочный мальчишка и его друзья с пеной у рта смотрели на тебя, — в его тоне слышится сексуальное ворчание, в глазах горит что-то от ревнивого любовника, каждый мускул на лице напряжен. На мгновение мне кажется, что он собирается поцеловать меня этими невероятными губами, которые намного полнее и розовее, чем у большинства женщин на планете, и, Боже мой, я хочу, чтобы он сделал именно это. Господи Иисусе, я хочу.

А он нет.

Из него вырывается протяжный стон, когда взглядом медленно, со скоростью улитки, спускается вниз по моему торсу, и как бы я ни старалась отмахнуться от этого, тело откликается, и мурашки бегут по коже.

— На самом деле меня многое интересует в вас, мисс Хант, — он поднимает глаза и прожигает меня тяжелым, глубоким взглядом. — И я, конечно, не причиняю боли женщинам. Если только, — добавляет с беспощадным видом, — они сами об этом не попросят.

В этот момент до меня доходит, что мои руки все еще прижаты к его груди, а жар его тела проникает сквозь рубашку как подожженный тротил.

— Ну, давай посмотрим, — отвечаю я. — Начнем с того, что если девочка растет в бедности, она быстро взрослеет. Не все мы рождаемся привилегированными, с семизначными банковскими счетами и безбожным количеством автосалонов, которые заманивают невинных жертв и убеждают, что они заключают сделку всей жизни. Поэтому уверена, что твоего интеллекта достаточно, чтобы понять причины моего пребывания здесь. Бенджамины. Деньги. Чистые наличные, мистер Киннард. И чтобы ты знал, я чувствую себя немного виноватой за то, как разговаривала с этим, как ты его назвал, бедным ублюдочным мальчишкой.