— К черту этого никчемного сопляка. Он, наверное, сейчас дома с членом в руке и тобой в мыслях.

— Как скажешь, Дерек. Я иду домой. Мне нужно лечь в постель и немного поспать.

В его взгляде снова сквозит веселье, а левый глаз мерцает, как у человека в глубокой задумчивости. Если бы я только умела читать мысли.

— Что, скажи на милость, ты находишь таким смешным? — чувствуя себя маленькой и беспомощной, поднимаю глаза на добрых шесть футов вверх, встречаясь с полным насмешки взглядом, и в груди вспыхивает гнев. — То, что вывел меня из себя? Или напугал практически до смерти? Вы кончаете от этого, мистер Киннард?

Он выгибает бровь, затем откидывает голову назад, разражаясь смехом. Самым сексуальным из всех, что я когда-либо слышала.

— Обмениваться слюной? Кончать? Нам снова по шестнадцать? — хоть меня и нервирует его смех, и эмоции зашкаливают на сотню с лишним дециметров, меня также одолевает неожиданный порыв присоединиться к его внезапному приступу веселья.

— Вы меня забавляете, мисс Хант. Ты дерзкая. С острым язычком. Это что, какая-то семейная черта?

— Семейная черта? Возможно. С другой стороны, может, мне просто нравится говорить то, что у меня на уме. Кроме того, разве это преступление, что я не какая-нибудь робкая женщина, стесняющаяся говорить то, что думает, в присутствии мужчины только потому, что он знаменит? Агенты секретной службы следят за его местонахождением? Дюжина горничных кланяется ему в ноги? Полагаю, это полная противоположность всему, к чему ты привык.

Тепло приливает к моей сердцевине, когда теплая подушечка его большого пальца касается моей нижней губы. Не могу не думать о поцелуе с ним, о том, как будет ощущаться его язык, когда он попробует меня на вкус, или как эти пальцы будут скользить вверх и вниз по моим бедрам. Сердце бешено колотится.

Господи, какой же он красивый.

— Давай отложим этот разговор на другой раз. Сейчас я хочу знать одну вещь. Ты встречаешься с тем мужчиной в баре? С тем, что одет в медицинскую униформу? Ты с ним трахаешься? — его голос низкий и чувственный, но в то же время в нем слышится предупреждение. Убираю руки с его груди и делаю небольшой шаг назад.

— Ларри? Нет, Дерек. Я с ним не трахаюсь. Он постоянный клиент и друг. Хороший друг. Но почему это тебя так волнует? Более того, что дает тебе право задавать почти незнакомому человеку такие неуместные вопросы?

Его карие глаза, кажется, почти теплеют, а лицо смягчается, что подмывает меня спросить, помнит ли он ту ночь за чертой города.

— Во мне не так уж много того, что я счел бы уместным, мисс Хант, и я задаю такие вопросы только тогда, когда меня это волнует, — он тянется к моей трясущейся и потной руке, хватка нежна, но настойчива. На долю секунды мои мысли возвращаются к прелюдии, сексу, последующему уходу и тому, насколько сильным может быть такой мужчина, как Дерек Киннард, в интимной ситуации.

— А ты, Кинли Хант, меня волнуешь, — добавляет он, понижая тон до провокационного.

— Почему, Дерек? — отступаю еще на шаг назад, и он следует за мной, делая шаг вперед.

— Ты дрожишь. Я тебя пугаю?

По спине пробегает жар. Сердце адски бьется, и, черт возьми, каждая унция силы воли разлетается вдребезги, когда думаю о дюжине причин, по которым я должна бояться этого человека.

— Нет, не боюсь. Я никого не боюсь.

Ложь! Большая ложь! Я напугана до безумия.

Дерек не сводит с меня глаз, его ледяной взгляд вызывает тревогу. Что-то скрывается за этим милым лицом и дружелюбной улыбкой. Что-то холодное и угрожающее, как темная аура. Возможно, оттенок грусти. Я уверена в этом. Чувствую это глубоко в груди. И да, внутри я дрожу. Страх пронзает сердце, а по спине пробегает холодок. В Дереке Киннарде есть нечто большее, чем демонстрируется общественности.

Но что?

— Может, ты не зря боишься, — говорит он с отчужденным выражением лица. — В конце концов, я ведь незнакомец, как ты только что заметила. Незнакомец, который с удовольствием бы трахнул тебя на следующей неделе.

Я замираю.

Дерек Киннард только что сказал, что хочет трахнуть меня. Не знаю, как отреагировать на такую дерзость. В прошлом это было бы встречено абсолютным и мгновенным отказом. Теперь же не совсем уверена, что чувствую.

— Классика, мистер Киннард. Это твой обычный способ заигрывать с женщинами? — спрашиваю, а бедра дрожат при мысли о жестком, доминирующем сексе с этим мужчиной. — Возможно, тебе стоит поработать над манерами. Может быть, сначала пригласить женщину на чашечку кофе или ужин, прежде чем заявлять, что хочешь с ней переспать. Моя сладкая дырочка не достанется легко, даже знаменитому лицу автомобильной империи Kinnard.

Его взгляд мрачен, а выражение лица еще более мрачное, и совокупность этого вызывает еще один всплеск жидкого огня между ног.

— Возможно, тебе стоит развернуться и забыть, что ты когда-либо вообще встречалась со мной. А еще лучше, сесть в машину, закрыть двери, поехать домой и сменить эту вызывающую одежду, — в его тоне снова появляется ледяная враждебность, а замечание по поводу моей рабочей униформы заставляет затаить дыхание, пока на языке вертится «иди нахуй».

— А может, тебе и твоей привилегированной лошадке, на которой ты приехал, стоит развернуться и вернуться в замок, в поместье или купить другой дилерский центр. А еще лучше, понизить уровень эго на пару ступенек. Тебе это не к лицу.

Мои руки сжимаются по бокам от нежного поглаживания пальцев по моей щеке, его взгляд становится все пристальнее, превращаясь в обжигающий карий огонь, когда возникает очередной интимный момент.

— Ты так чертовски красива. Так чертовски соблазнительна, — между нами вспыхивает пламя, и в воздухе витает неоспоримое вожделение. Искры пробегают по венам и разгораются в киске. — А теперь иди домой. Запри двери и оставайся в безопасности. Спокойной ночи, Кинли.

Боже милостивый, кто этот мужчина, из-за которого сердце бьется с такой скоростью, что едва могу дышать? Из-за которого хочется забыть о прошлом и задуматься о таких словах, как «Сэр» и «Господин»? К которому хочется прикоснуться и никогда не отпускать?

Я схожу с ума?

— Увидимся позже, Дерек.

Улыбка мистера Горячего и Холодного, Джекила и Хайда, угасает быстрее, чем пламя свечи. Нахмурив брови, он подбирает мои разбросанные вещи, затем открывает дверь Altima и жестом приглашает меня внутрь.

— Поставь ногу на тормоз.

Выполняю его приказ, он тянется через меня и нажимает на кнопку зажигания, чтобы завести машину, его соблазнительные губы находятся всего лишь на расстоянии вдоха от моих.

— И никогда, повторяю, никогда больше не говори мне этих трех слов, Кинли, — в пристальном взгляде горит огонь, когда он приподнимает мой подбородок и теплым большим пальцем снова касается уголка рта, отчего все мои эрогенные зоны воспламеняются. Его глаза темнеют, излучая жар и голод, а губы касаются моих, отчего боль пронзает мою сердцевину, а между ног растекается теплая струйка возбуждения. — Иди домой, милая Кинли, — произносит низким, интимным тоном, а затем поворачивается и уходит, не сказав больше ни слова.

Что за чертовщина?

— Что, черт возьми, здесь только что произошло? — меня пробирает ледяная дрожь, когда становится ясно одно. Дерек Киннард — проблема, разбитое сердце и человек, которого мне нужно выбросить из головы. Но я уже знаю... это невозможно.

Делаю глубокий вдох, не обращая внимания на поздний час, и нажимаю кнопку вызова на руле: — Позвони Кери.

Она отвечает слабым сонным «привет» после второго гудка.

— Охренеть, Кери. Угадай, кто пришел сегодня в бар и оставил мне сто долларов чаевых, хотя я его даже не обслуживала? А потом ждал меня у машины? И поцеловал меня? Не уверена, что смогу доехать до дома с такой дрожью в коленях.

— Держись, Кин, — отвечает она шепотом.

Шорох на заднем плане сменяется звуком захлопываемой двери.