— Тебе ещё что‑нибудь нужно здесь сделать?

Он пожал плечами:

— Я сделал всё, что мог на данный момент. А это не так уж и много. Как насчёт тебя?

— Хизер хочет остаться здесь на ночь. Ким хочет остаться с ней. Думаю, мне тоже стоит.

— Оставаться здесь, в отделении интенсивной терапии?

— Здесь, на территории, есть гостевой дом — «Посетители милосердия», для семей и друзей пациентов. Просто… правильно быть рядом.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Мне бы этого хотелось. Но, думаю, Хизер и Ким предпочтут, чтобы ты был где‑нибудь в другом месте, занимался расследованием и выяснял смысл записки Рика.

— Разве завтра ты не будешь в клинике?

— Я позвоню Джерри сегодня вечером. Если она не сможет подменить меня сама, найдёт кого‑нибудь. — Она коснулась его щеки. — Веди себя осторожно. Я позвоню, если что‑то изменится.

Он не собирался уходить.

Она склонила голову набок и искоса посмотрела на него.

— Ты чего‑то недоговариваешь. Что именно?

— Я бы предпочёл, чтобы ты здесь не оставалась.

— Почему?

— Думаю, есть вероятность второго покушения на Лумиса.

— Здесь?

— Это возможно.

— Насколько это вероятно?

— Я не знаю. Но сама возможность меня пугает. Я бы не хотел, чтобы ты оставалась поблизости.

Она коротко усмехнулась и покачала головой.

— Видит бог, я бывала и худших ситуациях. И не раз. Когда мы руководили приютом для женщин, переживших насилие, при клинике, нам постоянно поступали жуткие угрозы. А потом был ещё тот небольшой инцидент с «коктейлем Молотова», когда кто‑то решил, что мы расселяем беженцев. Помнишь?

— И всё же…

— Вероятность, о которой ты говоришь, не убедит Хизер или Ким уехать. Я твёрдо уверена, что остаться с ними — правильное решение с моей стороны.

— Тогда мне действительно следует…

Она оборвала его:

— Даже не думай оставаться из‑за чего‑то расплывчатого. Ты посвятил себя расследованию. Иди и делай свою работу, а я — свою. Я серьёзно. Люди полагаются на тебя. У нас здесь всё будет хорошо. Я прослежу, чтобы дежурный полицейский был настороже при виде незнакомцев — и подальше от медсестёр.

Он неохотно согласился, надеясь, что это принесёт облегчение.

Она поцеловала его в щёку.

Вскоре после того, как он выехал с больничной парковки, пошёл едва заметный моросящий дождь — один‑два взмаха щёток стеклоочистителя в минуту вполне хватало. Щётки, по правде говоря, требовали замены: прерывистый скрип упорно вторгался в его мысли. На участке межштатной автомагистрали между Уайт‑Ривер и съездом к дому Гурни машин почти не было. На извилистой дороге к Уолнат‑Кроссинг не было совсем.

Большую часть пути он прокручивал в голове послание Рика, упрямо исходя из того, что оно что‑то да значит, а не является бредовой тарабарщиной человека, говорящего сквозь сон. Но что бы ни скрывалось за последовательностью — НРС 13111, — смысл ускользал. Это походило на шифр, но трудно было представить, чтобы человек с пулей в голове, в полубессознательном состоянии, нашёл в себе силы что‑то кодировать. И даже если нашёл — для кого? Джон Стил мёртв, для Хизер этот набор знаков ничего не значил.

Если это не код, то что? Сокращение — один из вариантов. Если писать трудно, сокращаешь предельно. Но сокращение чего? И какие буквы к каким «прикреплены»? Начиналось ли с «В НРС»? Или это «Передано С»? Обозначает ли число сумму в долларах? Адрес? Количество чего‑то?

К моменту, когда он свернул на дорогу к своим владениям, ответа так и не нашёл и решил отложить проблему. Возможно, позже увидит то, что сейчас упускает.

Он припарковался у старого фермерского дома, вошёл, достал из холодильника морковный суп с лососем и перелил в кастрюлю. Прошёл в спальню, сменил спортивную куртку, рубашку на пуговицах и слаксы на поношенную фланелевую рубашку и выцветшие джинсы. Затем накинул старый дождевик и направился к курятнику.

Куры уже сидели на насесте. Он проверил гнёзда на наличие яиц, глянул, достаточно ли корма и воды, расправил солому, сваленную в углу. Возвращаясь, заглянул к грядке спаржи: миниатюрным складным ножом на брелоке срезал горсть молодых побегов, принёс их в дом и поставил в кружку с небольшим количеством воды, чтобы сохранить свежесть. Повесив дождевик сушиться, налил суп в миску, лосося выложил на тарелку и сел ужинать.

Пока ел, мысли вновь вернулись к загадочным знакам на карточке. На этот раз он перестал ломать голову над сочетанием букв и цифр и спросил себя: какую именно информацию человек, возможно, пытался передать?

Если бы Лумис считал, что умирает, он, вероятно, оставил бы Хизер любовную записку. Гурни подумал: будь он сам на грани, единственное важное — дать Мадлен понять, как он её любит. Но если Лумис считал своё состояние не фатальным, что он хотел сообщить близким?

Возможно, личность того, кто стрелял в него.

Возможно, личность человека, которого он собирался привести на встречу с Гурни.

Возможно, и то и другое — особенно если это одно и то же лицо.

В таком контексте «Сказал С13111» могло быть сокращённой версией: «Я сказал С13111 о своей запланированной встрече с Дэйвом Гурни».

Но как эти знаки могут читаться как чьё‑то имя?

Ему пришло в голову, что это может быть идентификационный номер — к примеру, полицейского Уайт‑Ривер. Но он вспомнил номер жетона Марка Торреса: три цифры, за ними три буквы. Если это и идентификатор, то какой организации? Ответа не было. Более того, он ощутил, что сам вопрос поставлен неверно.

Что до гипотезы, будто начальная «С» относится к конкретному лицу, а 13111 — к его почтовому индексу… способ идентификации казался столь невероятным, что он бы отбросил его не задумываясь, если бы не одно «но»: номер действительно попадал в диапазон индексов на севере штата Нью‑Йорк. Он вспомнил, что собирался проверить его расположение, пока был в реанимации, да запрет на телефоны не позволил. Тут же понял, что с тех пор так и не включал свой.

Он достал мобильный и нажал кнопку питания.

Оказалось, за последние двадцать восемь минут пришли три голосовых сообщения. Первое — от Шеридана Клайна, второе — от Мадлен, третье — от доктора Уолтера Трэшера. Он решил начать с сообщения Мадлен.

Он первым делом прослушал сообщение от Мадлен.

— Привет, милый. Мы с Ким только что заселились в отель «Visitors Inn». Хизер всё ещё в отделении интенсивной терапии, ждёт, когда Рика привезут из радиологии. Мы собираемся заехать за ней попозже и перекусить. Особых новостей нет. На смену прежнему полицейскому пришёл другой. Этот внимательнее, чем Ромео. Думаю, на сегодня всё. Ложись спать. Ты выглядел измученным. Поговорим утром. Люблю тебя.

Затем он включил сообщение Клайна.

— Где ты? Я ожидал услышать тебя к этому времени. Когда я наконец дозвонился кому‑то на месте преступления, мне сообщили, что ты ушёл до завершения осмотра и сбора улик. Потому что тебе звонила Хизер Лумис? Это так? Господи, Дэвид, ты работаешь на меня, а не на Хизер Лумис. Смысл твоего участия — давать мне свою точку зрения в режиме реального времени. События развиваются быстро. У нас поступают данные с места происшествия, от информаторов Бекерта, с дорожных камер и камер наблюдения, из компьютерной лаборатории в Олбани. Информация идёт потоком. А ты — в больницу и вне зоны связи? Господи!

Он шумно выдохнул, помолчал и продолжил уже ровнее:

— Завтра ровно в девять утра — собрание команды. Разберём всё, что накопилось, в том числе, возможно, и чёткое фото водителя той Corolla. Появились новые улики, указывающие на причастность братьев Горт к убийствам в Уиллард‑парке. Пожалуйста, будь на встрече.

Тон сменился на более доверительный:

— Элементы обоих дел прекрасно ложатся друг на друга. Я хочу, чтобы ты согласился: всё это имеет смысл. Мне нужно, чтобы всё было готово. Перезвони, как только сможешь.

Люди, говорившие о желании выстроить своих подопечных в шеренгу, всегда вызывали у Гурни тревогу. Такая интонация означала тягу скорее к порядку, чем к истине.