— Звучит весьма разумно, Шеридан. Увидимся в два.

Никто не предложил пожать друг другу руки.

Гурни выбрался из большого чёрного «Навигатора» и направился в свой скромный загородный дом.

Игровая площадка в Уиллард-парке пустовала. В неподвижном воздухе стоял лёгкий запах озёрной воды. Дрозды в камышах молчали. Песчаная подложка под стальным каркасом комплекса «Джунгли» темнела и липла от недавней мороси. На трубчатых перекладинах бисером сбилась вода и повисла там каплями, готовая вот-вот сорваться.

Гурни решил использовать время до дневной встречи, чтобы составить более цельное впечатление о месте. Его зацепило, что Уиллард-парк — не только точка, где нашли двух жертв BDA, но и последнее место, где видели мотоцикл с Поултер-стрит. Небольшой внутренний резонанс, совпадение — из тех, что Клайн отбросил бы как чепуху. Но мнение Клайна более не имело значения.

Стоя спиной к детскому комплексу, он смотрел в сторону поля, где состоялась демонстрация и где стреляли в Стила. Между ними, в промежутке лужаек, высился полковник Уиллард на боевом коне.

Он прошёл от площадки к берегу озера и уставился на серую гладь. Тропинка справа вела в лесной массив, окаймлявший воду. Он предположил, что это главная тропа с той спутниковой фотографии, которую показывал Торрес, — часть сети, соединяющей парк с дикой зоной за его границами и с частным угодьем оружейного клуба Уайт-Ривер, где большинство охотничьих домиков принадлежало полицейским Уайт-Ривер.

Связь, безусловно, была слабой… но не исключено, что мотоцикл, уходивший с Поултер-стрит после выстрела в Рика Лумиса, мог поехать теми же маршрутами, что и доставившие Джордана и Тукера к детскому комплексу. Гурни не был уверен, что это к чему это ведёт, но мысль о том, что перед ним не простое совпадение, вызвала в нём ощутимую дрожь.

Через миг из глубины леса раздался отчаянный птичий крик — и по коже побежали мурашки совсем иного рода. Жуткий, пронзительный звук, что иногда в сумерках доносился с дальнего берега его собственного пруда, из сосновой чащи. Хотя он понимал иррациональность своей реакции, эта странно переливчатая нота каждый раз вызывала в нём беспокойство.

Он вернулся от озера к «Джунглям» — детскому тренажёрному комплексу. Представил, как Марселя Джордана и Вирджила Тукера туго привязывают к трубчатым брусьям.

Он посмотрел на те самые перекладины, к которым крепились верёвки. Он не знал, что именно ищет, но всё равно смотрел, стараясь запомнить устройство конструкции как можно точнее.

Единственная мелочь, задержавшая его внимание, — два блестящих пятна, каждое диаметром чуть больше сантиметра, на расстоянии примерно 120 сантиметров друг от друга, в нижней части горизонтальной перекладины. Судя по фотографиям, показанным на совещании, эти точки должны были приходиться где-то чуть выше или сразу позади голов жертв. Он не имел ни малейшего понятия, что они могли означать — если вообще что-то означали, — но вспомнил, что в его почте есть письмо от Торреса со ссылкой на все снимки Пола Азиза. Он сделал мысленную пометку: дома обязательно просмотреть их.

До назначенной на два часа встречи в управлении у него оставалось немного времени, и он решил присмотреться к статуе.

Пересекая поле, он заметил: интересуется ею не он один. С противоположной стороны к монументу приближалась афроамериканка в камуфляже, кажется, снимала статую на телефон.

Она не обращала на Гурни внимания, пока они не оказались на расстоянии разговора. Он улыбнулся и спросил, знает ли она что-нибудь о человеке на коне.

Она остановилась, оглядела его оценивающе и спросила:

— Тебя сюда прислали, чтобы убедиться, что мы не снесём эту дьявольскую махину?

Гурни покачал головой:

— Меня никто не посылал.

— Дорогой, я узнаю копа, когда вижу его. А копы, которых я знаю, ходят туда, куда их отправляют.

Он внезапно узнал её — сначала по голосу, потом по лицу: по её участию в перепалке с белым супремасистом на RAM-TV.

— Возможно, вы знакомы с полицейскими Делла Бекерта, мисс Джексон, но вы не знаете меня.

Её тёмные глаза впились в него. В спокойствии и ровной интонации было что-то пугающее.

— Зачем вы со мной разговариваете?

Гурни пожал плечами:

— Как уже сказал, хотел узнать, что вы можете рассказать о человеке на лошади.

Она подняла глаза на памятник — словно впервые оценивая его позу.

— Он — дьявол, — произнесла она небрежно.

— Дьявол?

— Хочешь, повторю ещё раз?

— Почему вы так его называете?

— Человек, который делает дьявольскую работу, — и есть дьявол во плоти.

— Хм. А что насчёт Делла Бекерта? Что вы можете сказать о нём?

Теперь во взгляде, которым она одарила Гурни, мелькнула острота — почти искра ума.

— Неужели это не поразительная особенность жизни — люди всегда знают правду, сами того не замечая?

— Что вы имеете в виду?

— Подумай. Мы говорим о дьяволе — и посмотри, чьё имя пришло тебе в голову.

Гурни улыбнулся:

— Любопытное наблюдение.

Она уже собралась уходить, но задержалась на полшага:

— Хочешь жить — будь осторожен. Как бы хорошо ты ни думал, что знаешь этого представителя закона и порядка, знаешь ты его не больше, чем Эзру Уилларда.

Она повернулась и быстро направилась к выходу из парка.

Вернувшись к машине и немного поразмышляв над словами Блейза Лавли Джексона, Гурни решил, что должен сообщить Мадлен: встречу в управлении перенесли на вторую половину дня, домой он вернётся позже, чем рассчитывал.

Он уже тянулся к кнопке вызова, когда телефон зазвонил сам.

Увидев на экране имя Мадлен, он начал объяснять ситуацию, но она тут же перебила:

— Они отключили Рика от жизнеобеспечения.

— О, Господи. С Хизер… всё в порядке?

— Не совсем. Её увезли в отделение неотложной помощи. Боюсь, у неё могут начаться преждевременные схватки. — Последовала пауза; он слышал её прерывистое дыхание. Потом всхлип и короткий кашель. — Врач сказал, что мозговые функции у Рика полностью разрушены. Ни единого шанса… ни единого шанса ни на что.

— Да, — произнёс он. Больше ничего, одновременно честного и утешительного, в голову не приходило.

— Брат Рика летит — не знаю откуда. И сестра Хизер тоже. Я дам тебе знать, как всё прояснится.

Едва разговор закончился, телефон зазвонил опять.

Увидев имя Клайна, он решил, что тот звонит с такими же дурными вестями, и перевёл вызов на голосовую почту. Он даже не заметил, что похолодало и снова накрапывает дождь.

Какое-то время он сидел в стороне, потеряв счёт минутам. Достал из папки зашифрованное сообщение, вновь его изучил — и вновь без результата.

Необходимость действовать — хоть как-то — подтолкнула его к телефону: он набрал Джека Хардвика. Прослушал краткую запись: «Оставьте сообщение. Будьте кратки».

— Нам нужно поговорить. Беспорядки в Уайт-Ривер становятся всё страннее и грязнее. Второй подстреленный полицейский — молодой детектив по имени Лумис — только что умер. Клайн хочет, чтобы я держался в стороне. Утверждает, что всё сходится: неопровержимые улики, дело сделано. Я не согласен. Если можешь — завтра в восемь утра у “Абеляра”. Если не выйдет — позвони.

Прежде чем убрать телефон, он глянул на список сообщений. Не прослушанными оставались лишь два — одно от Клайна и более старое от Трэшера. Ни то ни другое ему не хотелось слышать.

Телефон уже был на полпути к карману, когда зазвонил снова. Опять Клайн. Упрямство подсказывало игнорировать, но что-то ещё — пожалуй, простая логика — велело поговорить и поставить точку.

— Гурни слушает.

— Хотел сообщить: встреча в два отменяется.

— Проблемы?

— Как раз наоборот. Большой прорыв. Делла пригласили сегодня вечером к Карлтону Флинну — обсудить важнейший вопрос.

— Тот раздувшийся самовлюблённый тип с RAM-TV?

— Случайно так вышло, что он — самая известная новостная персона в стране, ведущий одного из самых рейтинговых интервью-шоу в Америке. Очень важная персона.