Первым сюрпризом было то, что из громоздкого внедорожника выбрался сам Шеридан Клайн. Вторым — что он вылез с водительского места. Он приехал на служебной машине, но без водителя — заметный шаг для человека, влюблённого в привилегии своей должности, отметил про себя Гурни.

Клайн был безупречно одет; пару раз поспешно одёрнул брюки, выправляя складки. На первый взгляд показалось, будто он стал ниже ростом с их последней встречи десять месяцев назад — на тех беспорядочных судебных слушаниях по делу Питера Пэна. Неприятное чувство, к тому же болезненное напоминание. В жуткой развязке той истории погибло много людей, и Клайн, казалось, был вполне готов пришить Гурни непредумышленное убийство. Но стоило СМИ выбрать героическую версию о роли Гурни, как Клайн с «искренним» воодушевлением поддержал её — до степени, которую Мадлен считала тошнотворной.

Теперь он приближался к патио, с застывшей улыбкой на лице, скользя взглядом по окрестностям, оценивая всё и вся.

Гурни поднялся ему навстречу:

— Думал, ты собирался звонить.

Улыбка не дрогнула.

— Планы поменялись. Я как раз заехал в Уайт-Ривер на встречу с шефом Бекертом. Всего сорок миль отсюда, сорок пять минут без пробок. Подумал: почему бы не поговорить лицом к лицу? Так всегда лучше.

Гурни кивнул в сторону автомобиля:

— Сегодня без водителя?

— Я же государственный служащий, как-никак, — отозвался тот, выдержал паузу, расплёскивая нервную энергию. — Знаешь, вождение меня часто расслабляет, — добавил он, и в уголках его напускной, решительной улыбки дёрнулся лёгкий тик.

— Вы прямо из Уайт-Ривер?

— Как уже сказал: после встречи с Бекертом. Собственно, об этом и хотел поговорить, — он кивнул на кресла-«Адирондак». — Может, присядем?

— Не хотите внутрь?

— Не особенно, — скривился он. — День чудесный. Я и так слишком много торчу в кабинетах.

Гурни подумал, не боится ли тот, что за ним следят, и не по этой ли причине предпочитает патио — здесь безопаснее, чем в доме. Может, поэтому он и не стал звонить.

— Кофе? — предложил Гурни.

— Сейчас не нужно.

Гурни указал на стул напротив, сам сел и стал ждать.

Клайн снял пиджак от дорогого серого костюма, аккуратно повесил на спинку стула, ослабил галстук и присел на самый край сиденья.

— Перейду к сути. Задача перед нами непростая. В общем-то, это не должно было стать полной неожиданностью, учитывая подстрекательские выпады от BDA – Братства защиты черных, но, когда подобное происходит, оно всегда бьёт как гром. Вы двадцать пять лет отработали в нью-йоркской полиции — могу лишь догадываться, что вы сейчас чувствуете.

— А что, по-вашему, я чувствую?

— Стрельбу, — коротко сказал он.

— Какую стрельбу?

— Боже, насколько вы тут, на своей горе, отрезаны от мира? Хоть знали о демонстрациях, что всю неделю идут в Уайт-Ривер?

— В годовщину того смертельного ДТП? Лакстон Джонс? Трудно не знать. Но утренние новости я ещё не видел.

— Ночью застрелили полицейского из Уайт-Ривер. Пытался не допустить, чтобы расовые протесты вышли из-под контроля.

— Господи…

— Господи. Чёрт возьми, вот именно, — буркнул Клайн.

— Это случилось на акции Союза защиты чернокожих?

— Естественно.

— Я думал, они строго ненасильственная группа.

— Ха!

— Полицейский был белый?

— Конечно.

— Как это произошло?

— Снайпер. Смертельный выстрел в голову. Там кто-то прекрасно знал, что делает. Это не кокаиновый придурок на субботнем шоу. Это было спланировано, — Клайн нервно провёл пальцами по коротким тёмным волосам.

Гурни отметил, насколько эмоционален окружной прокурор — реакция обычная для людей, но нетипичная для холодного, расчётливого политика, который, как считал Гурни, оценивает события лишь по шкале пользы для своих амбиций.

Клайн задал вопрос ровно в тот момент, когда Гурни собрался спросить сам:

— Вам интересно, почему я пришёл с этим к вам? — Он подался вперёд, уставившись Гурни прямо в глаза, словно считал, что только прямой взгляд способен выразить искренность. — Я здесь, Дэвид, потому что мне нужна твоя помощь. На самом деле, очень нужна.

Шеридан Клайн молча застыл у распахнутых французских дверей и смотрел, как Гурни на кухне возится с кофеваркой, готовя два горячих напитка. Они не обменялись ни единой репликой, пока снова не заняли свои места на улице. Окружной прокурор по-прежнему выглядел натянутым и неловким, но теперь, по всей видимости, после собственных наблюдений за процессом заваривания, успокоился: Гурни не воспользовался шансом спрятать в карман какой-нибудь «жучок». Он сделал несколько глотков, поставил кружку на плоский деревянный подлокотник кресла.

Он глубоко вдохнул — так вбирает в себя воздух человек, решившийся нырнуть в ледяную воду:

— Я буду совершенно откровенен, Дэвид. У меня огромная проблема. В Уайт-Ривер все готово взорваться. Не знаю, насколько внимательно ты следишь за новостями, но на прошлой неделе в районе Гринтон вспыхивали мародёрства и поджоги. В воздухе — постоянный запах гари. Тошнотворный. И ведь всё могло бы быть куда хуже. Целая бочка динамита, и ребята из BDA будто бы изо всех сил пытаются поднести к ней фитиль. Как и это последнее нападение. Хладнокровное убийство полицейского.

Он умолк, качая головой.

Через пару мгновений Гурни мягко подтолкнул его к пояснениям:

— Вы говорили, что приехали прямо со встречи с начальником полиции Уайт-Ривер?

— Делл Бекерт и его помощник, Джадд Терлок.

— Обсуждали, как реагировать на стрельбу?

— Среди прочего. В целом — всю ситуацию. Все возможные последствия, — Клайн сморщился, словно его заставили проглотить что-то несъедобное.

— Между той встречей и вашим визитом сюда есть какая-то связь?

Он снова состроил страдальческую мину:

— Да и нет.

— Поясните, что значит «да».

Прежде чем ответить, Клайн потянулся за кружкой, сделал большой глоток и осторожно вернул её на подлокотник. Гурни заметил дрожь в его пальцах.

— В Уайт-Ривер ситуация предельно запутанная. Нервы с обеих сторон оголены. Я назвал это бочонком динамита, но точнее сказать — чистый нитроглицерин: капризный, непредсказуемый, беспощадный. Споткнись, ткни не туда — и нас разнесёт на куски.

— Понимаю. Расовые предубеждения. Отвратительные эмоции. Возможность полного хаоса. Но…

— Но как ты тут вписываешься? — Он блеснул улыбкой озабоченного политика. — Дэвид, за всю мою карьеру ещё не было такой острой нужды мобилизовать все доступные нам ресурсы. Я говорю о мозгах — правильных мозгах. О способности видеть перспективу. Заглядывать за угол. Я не хочу, чтобы нас застали врасплох только потому, что мы недоглядели.

— Вы сомневаетесь, что отдел Бекерта справится?

— Нет, ничего подобного. От меня вы не услышите критики в адрес Бекерта. Этот человек — символ закона и порядка. Послужной список — что надо, — он сделал паузу. — Ходят даже слухи, что он присматривается к внеочередным выборам генпрокурора штата. Ничего определённого, конечно. Он был бы идеальным кандидатом: правильный имидж, нужные связи. Не все в курсе, да и сам он это не афиширует, но его нынешняя жена — двоюродная сестра губернатора. Правильный человек в правильном месте и в правильное время.

— При условии, что все пойдёт гладко. Или хотя бы ничего не рухнет.

— Само собой.

— И чего именно вы хотите от меня?

— Твоих исследовательских инстинктов. Твоего чутья на правду. Ты чертовски хорош. Твой послужной список в нью-йоркском убийственном отделе говорит сам за себя.

Гурни озадаченно посмотрел на него:

— В распоряжении Бекерта — целое управление Уайт-Ривер. У вас — собственный штат следователей. Если этого мало, могли бы разыграть расовую карту и привлечь ФБР.

Он быстро затряс головой:

— Нет-нет-нет. Как только появляется ФБР — мы теряем контроль. Они любят говорить про «сотрудничество», но играют по своим правилам. У них своя повестка. Господи, да ты и сам знаешь, как федералы работают. Последнее, что нам нужно, — потерять рычаги управления процессом.