Шериф вскинул голову, словно гончая, уловившая запах:

— Азиз? Думал, судебно-медицинскими фото у нас занимается Скотти Маклинтер.

— Так точно, сэр, но вчера вечером он получил травму на чемпионате мира по футболу. Сейчас в больнице.

— Какая травма?

— Упал с лестницы по пути в мужскую комнату.

— Ха. Уверен, парень уже проделывал это раньше. На будущее посоветуй ему писать на парковке. А пока — кто такой этот Азиз?

— Один из наших диспетчеров, к тому же профессиональный фотограф. Он уже как-то заменял офицера Маклинтера. Работает отлично.

— Его, значит, зовут Азиз, он - палестинец?

— Не уверен, сэр. Возможно, иорданского или сирийского происхождения?

— Ну, не прелесть ли. Похоже, таких в нашей стране всё больше и больше.

Гурни поразил неприятный тон Клутца, а ещё больше угнетала мысль, что именно это, вероятно, и обеспечило тому избрание.

Торрес, бросив на Клутца неприязненный взгляд, вернулся к презентации:

— Пол предоставил материалов больше, чем требуется для документирования места, но его видеозапись возможных путей подхода и отхода от зоны обнаружения тел может оказаться полезной. Кроме того, она показывает визуальные ограничения, обусловленные погодой.

Клайн нахмурился:

— Какие ограничения?

— Туман. Начался около полуночи и рассеялся лишь к десяти утра. Сможете убедиться во вступительном фрагменте. — Торрес нажал клавишу и указал на стенной монитор.

Сначала был виден лишь сам туман — бесформенная серая масса, словно медленно проплывавшая мимо объектива. Когда на тёмном фоне с обеих сторон проступили смутные ветви ближних деревьев, стало ясно, что оператор идёт по тропе, густо заросшей лесом. Гурни почудились шаги и чьё‑то дыхание. Он подался вперёд, пытаясь расслышать, и его резко оглушил внезапный пронзительный крик.

— Господи Иисусе! — воскликнул Клайн. — Что за чёрт…

— Чёрные дрозды, — сказал Торрес. — Пол писал звук вместе с видео.

— Чёртовы твари, — буркнул шериф. — На той извилистой тропе вдоль южного берега озера, я прав?

Мэр нахмурился:

— Откуда вы это знаете?

— Я слепой, а не глухой. На самом деле слышу лучше многих. Жена иногда выводит меня на прогулки по этой тропе, зная, как я ненавижу визг этих проклятых птиц. Я пытался убедить Клиффорда Мерганталлера их истребить во имя тишины и порядка. Как сотрудник службы контроля за животными, он напрочь не расположен хоть что-то контролировать. Парень так же бесполезен, как эти чертовы птицы, которые только и делают, что орут и гадят.

Мэр наклонился вперёд:

— Вы ещё и слышите, как они гадят?

— Мне не нужно слышать то, в чём я и так уверен. Все живые существа — дерьмо. Некоторые намного хуже прочих. — В шуточной реплике слышался неприятный подтекст.

Бекерт взглянул на Торреса:

— Продолжайте.

— Мы подходим к месту, где тропа выходит на поляну.

Крики птиц на звуковой дорожке становились всё навязчивее.

За тёмной полосой тропы открылось пространство: туман здесь поредел настолько, что Гурни различил камышовые заросли у кромки озера и строение, похожее на сарай. Когда камера продвинулась вперед, на вывеске удалось прочесть почасовые тарифы на аренду каяков.

В поле зрения метнулась чёрная птица.

По мере движения объектива призрачно проступили контуры детского городка — высокая горка, пара качелей, угловатые стойки, а затем геометрическая решётка большого «спортзала в джунглях».

У Гурни сжалось сердце в ожидании неизбежного. Сколько бы раз он ни сталкивался с этим в своей карьере, вид насильственной смерти неизменно вызывал отвращение.

И этот раз не стал исключением.

Камера медленно скользнула вдоль фасадной части конструкции, и постепенно стали видны тела двух жертв. Их привязали стоя, бок о бок, закрепив верёвками на ногах, талии и шее. Оба — афроамериканцы. Оба — полностью обнажены. На телах — явные следы побоев. Лица распухли, выражения — гротескны. Между ступнями одного, похоже, скопились экскременты.

— Боже Всемогущий… — пробормотал Шакер.

Губы Клайна скривились от омерзения.

Терлок смотрел на экран с ледяным безразличием.

Бекерт повернулся к побледневшему Торресу:

— У кого хранятся эти материалы?

— Сэр?

— Это видео и любые фотоснимки тел. У кого оригиналы цифровых файлов?

— У меня, сэр.

— В каком виде?

— Карты памяти с камер, которыми пользовался Пол.

— Он делал копии?

— Не думаю. Он отдельно предупредил меня не терять оригиналы.

— Если хоть один кадр утечёт в интернет, у нас вспыхнет расовая война.

— Я осознаю риск, сэр.

— Мы ещё вернёмся к этому, — сказал Бекерт. — Перейдём к деталям.

— Верно. — Торрес глубоко вздохнул и продолжил: — При первичном осмотре жертв мы обнаружили трупные пятна. Оба тела оставлены на месте до результатов судмедэкспертизы…

Шакер перебил:

— Это то же, что трупное окоченение?

— Нет, сэр. Окоченение — это затвердевание мышц после смерти, обычно через два–три часа. Трупные пятна появляются раньше — это скопление крови в нижних частях тела после остановки сердца. В данном случае они заметны на ногах. — Он несколько раз нажал клавишу, быстро пролистал серию снимков и остановился на крупном плане от колен и ниже. Кожа была коричневой, за исключением ступней — там она уходила в тёмно‑фиолетовый оттенок. На голенях — синяки, на лодыжках — ссадины.

По выражению лица Шакера было ясно: ему уже сообщили больше, чем хотелось бы.

Торрес продолжил:

— Через несколько минут вернёмся к некоторым отметинам на ногах — возможно, они чрезвычайно важны. А пока начнём в обычной последовательности: снимем каждый элемент крупным планом, начиная с головы и постепенно опускаясь ниже.

Выведя на экран изображения обоих мужчин в режиме разделённого экрана, он указал на множественные ушибы на лицах, торсах и ногах. Голос его держался на грани — напряжённый, сдержанный, — но комментарии были столь детальными, что даже слепой шериф не остался равнодушен.

— Похоже, из этих парней выбили всё дерьмо, — произнёс Клайн.

Торрес резко посмотрел на него. Потом нажал клавишу и вывел в параллель последнюю пару снимков — крупные планы подошв.

Клайн подался вперёд:

— Господи… что это за чертовщина?

Терлок продолжал смотреть, не мигая, без малейшей реакции.

Лицо Бекерта потемнело.

Мэр выглядел растерянным и озабоченным.

На левой ступне каждой жертвы были глубоко выжжены три заглавные буквы — гротескная монограмма. Гурни вспомнился кадр из старого вестерна: докрасна раскалённые буквы на конце железного клейма, шипящие и дымящиеся на боку бычка.

КРС

Шериф нарушил густое, тягучее молчание:

— Какого чёрта все притихли?

Торрес сухо описал увиденное — словно заново фиксируя для протокола.

— Чёрт, — буркнул шериф.

Шакер оглядел всех за столом:

— «КРС»? Это, чёрт возьми, чьи-то инициалы?

— Может быть, — отозвался Бекерт.

Гурни был уверен в ином. По опыту он знал: инициалы, оставленные на месте убийства, чаще указывают на группу, с которой убийца себя соотносит, или на самоназвание, которое он себе выбрал.

— «КРС» навевает мысли о ку-клукс-клане, — сказал шериф. — Если это дело признают преступлением на почве ненависти белых, нас захлестнут федералы. Мысль не из приятных. Есть идеи, Делл?

— Думаю, мы сможем на время отсрочить вторжение ФБР. В конце концов, это может быть и убийство из личной мести, а не расистский акт, — понимаю, аргумент тонкий, но он может сыграть нам на руку.

— Агитаторы из BDA потребуют федерального вмешательства.

— Несомненно. Чтобы удержать контроль, нам нужно, во‑первых, подготовить верную публичную формулу. Во‑вторых, показать быстрый прогресс в установлении и задержании. Обе цели достижимы — если строго соблюдать процедуры, грамотно управлять коммуникациями и не совершать глупостей.