Она сделала паузу. Когда заговорила, в голосе проступило что-то печальное, даже горькое:

— Образ, который демонстрировал Бекерт — метла сметающая всю грязь и очищающая место, — я думаю, задел Джона за живое. Потому он и перешёл из NYSP в якобы замечательную новую городскую полицию.

— Когда он понял, что всё может быть не так идеально, как представлялось?

— Постепенно. Отношение к работе менялось. Помню, год назад, после стрельбы в Лакстона Джонса, стало ещё мрачнее. После этого в нём появилось напряжение, которого раньше не было.

— А в последнее время?

— Становилось всё хуже.

Гурни сделал ещё глоток:

— Вы говорили, у него были степени по психологии и криминологии?

Она кивнула, почти улыбнувшись:

— Да. Он любил свою работу и любил изучать всё, что с ней связано. На самом деле, он как раз начал посещать курсы для юристов.

Гурни помедлил:

— Он ведь был рядовым патрульным, верно?

В её глазах мелькнул воинственный огонёк:

— Вы имеете в виду «всего лишь» патрульным? Вы спрашиваете, почему он не стремился к повышению?

Он пожал плечами:

— Большинство знакомых мне копов, которые получают учёные степени…

Она перебила:

— Преследуют карьерные амбиции? Правда в том, что у Джона были огромные амбиции. Но не ради повышения. Он хотел быть на улице. Ради этого он и стал полицейским. Учёные степени, всё, что он читал, — чтобы быть настолько хорошим в своей работе, насколько возможно. Его целью была честная, полезная, позитивная жизнь. Это всё, что он когда-либо…

Она медленно опустила голову и заплакала.

Минуты спустя, когда волна горя схлынула, она откинулась на спинку стула и вытерла глаза:

— У вас есть ещё вопросы?

— Вы не знаете, получал ли он когда-нибудь угрозы или намёки на неприятности, кроме того, текстового сообщения?

Она покачала головой.

— Если что-то придёт на ум…

— Я позвоню вам. Я обещаю.

— Ладно. И последнее. Как вы думаете, Рик Лумис станет бы со мной разговаривать?

— Уверена, он поговорит с вами. Но если вы спрашиваете, насколько откровенно он расскажет о том, над чем они с Джоном работали, — этого я не знаю.

— Не могли бы вы позвонить ему, объяснить, кто я, и сказать, что я был бы признателен за разговор?

Она чуть наклонила голову, с интересом глядя на него:

— Хотите, чтобы я убедила его вам доверять?

— Просто скажите ему всё, что считаете нужным. Это целиком на ваше усмотрение.

Их взгляды встретились, и на миг он испытал то же чувство, что и тогда, когда взгляд Мадлен будто бы заглядывал ему в душу.

— Да, — сказала она. — Я могу это сделать.

Под самый конец визита к Ким Стил телефон у него в кармане завибрировал, давая понять, что поступил звонок. Он намеренно проигнорировал его, не желая прерывать эмоциональный поток их беседы.

Теперь, возвращаясь к автостраде, он остановил машину на заросшей травой обочине Фишерс-роуд и прослушал сообщение. Оно было от Шеридана Клайна. Тот не представился; самодовольного, слегка гнусавого тембра голоса было достаточно, чтобы узнать его.

— Надеюсь, вы получите это сообщение вовремя. Планы изменились. Нашу встречу только что перенесли на двенадцать. Большой прогресс. Ровно в полдень. Приходите!

Гурни взглянул на время — 11:04.

Он прикинул, что без пробок сможет добраться до Уайт-Ривера к половине двенадцатого. Хотя ранее решил избегать открытых столкновений с полицией и не ехать на место преступления, сейчас его подмывало хотя бы проехать мимо, чтобы составить живое впечатление о локации, знакомой ему лишь по видео.

Как и ожидалось, движение было редким. В 11:29 он уже сворачивал с межштатного шоссе. Съезд к Уайт-Риверу выводил на местную дорогу, тянувшуюся от зелёных лесов и лугов к зоне рукотворного запустения. Он миновал громадные, ржавеющие конвейеры давно почившего каменного карьера «Бьютик Бразерс» и въехал в сам город, где в салон машины стал просачиваться запах дыма и золы.

Вспоминая план Уайт-Ривера, он выбрал авеню, огибающую заколоченные здания квартала Гринтон и ведущую прямо к Уиллард-парку.

Свернув на дорогу вдоль парка, он скоро упёрся в заграждение из жёлтых ленточек с предупреждениями: «Полицейскую линию не пересекать».

Оставив там машину и пройдя меж козелков, он направился пешком к круглой площадке, которую обвивали две линии жёлтой полицейской ленты, обозначая более жёсткий периметр. Охраняемая зона охватывала край поля, где шла демонстрация, огромную сосну, чьи нижние ветви поднимались футов на двадцать над землёй, и участок тротуара. На тротуаре темнело крупное красно-коричневое пятно неправильной формы.

Гурни был уверен, что криминалисты уже закончили сбор улик и его присутствие не несёт угрозы загрязнения. Тем не менее, войдя в ограждённый сектор, он обошёл пятно с осторожностью — из уважения.

Присмотревшись к дереву, он заметил след канала, который прорезала пуля, вонзившись в сравнительно мягкий ствол сосны. Часть канала была вырезана для извлечения пули.

Он достал из кармана рубашки ручку и ввёл её в отверстие со стороны, выглядевшей нетронутой. Выстроенная по траектории полёта пули, ручка стала приблизительным указателем направления выстрела. Сразу стало ясно, что это подтверждает проекцию траектории на схеме из материалов дела. Вглядевшись вдоль намеченной линии, он понял, что вероятный источник ограничивается верхними этажами трёх-четырёх многоквартирных домов.

Он направился обратно к заграждению, у которого оставил машину, рассчитывая найти бинокль, который иногда держал в бардачке. Но от этой затеи пришлось отказаться: к заграждению как раз подрулил патрульный автомобиль. Из него вышел полицейский с видом человека после смены — усталого, раздражённого. Окинув взглядом окрестности, вероятно в поисках признаков официального статуса, он уставился на Гурни.

— Как поживаете, сэр? — Если фраза и должна была прозвучать по-дружески, этого не вышло.

— У меня всё прекрасно. А у вас?

Взгляд полицейского посуровел, будто ответ был вызовом.

— Вы в курсе, что находитесь в запретной зоне?

— Я при исполнении. Следственный отдел, офис окружного прокурора.

— Вот как?

Гурни промолчал.

— Раньше вас не встречал. Не покажете удостоверение?

Гурни достал бумажник и передал документы, выданные Клайном.

Тот скептически нахмурился:

— Офис окружного прокурора? Знаете Джимми Крэнделла?

— Единственный, кого я там знаю, — Шеридан Клайн.

Полицейский задумчиво облизал зубы.

— Проблема в том, что это запретная зона. Я вынужден попросить вас уйти.

— Ограничение распространяется и на следователей окружного прокурора?

— PIACA распространяется на всех.

— Что такое PIACA?

— Главное следственное управление контролирует доступ.

— Ловкая аббревиатура. Местная придумка?

Полицейский начал краснеть с затылка:

— Мы не собираемся это обсуждать. У нас есть порядок, и он таков: вы уходите. Ваш прокурор может пожаловаться моему шефу, если пожелает. Хотите пересечь наш периметр — сперва получите разрешение. А теперь уберите свою машину, пока я её не отбуксировал.

С покрасневшим лицом и прищуром он следил, как Гурни разворачивается и уезжает в центр Уайт-Ривера.

Через пять минут Гурни подъехал к мрачному, безлико-серому зданию полицейского управления и припарковался рядом с чёрным внедорожником Клайна. Когда он выходил из машины, зазвонил телефон. Номер не определился.

— Гурни слушает.

— Это Рик Лумис. Ким Стил сказала, что вы хотели поговорить. Дала ваш номер, — голос звучал молодо и серьёзно, с явным северным акцентом штата.

— Она объяснила, кто я и в каком качестве участвую в деле?

— Да.

— И вы готовы обсудить… те события… над которыми вы с Джоном работали?

— В какой-то степени. Но не по телефону.

— Понимаю. Как скоро мы сможем встретиться?