Изучив последовательность, Гурни попробовал один из вариантов группировки и прочитал вслух:

— «В НРС тринадцать тысяч сто одиннадцать». — Он посмотрел на Хизер. — Инициалы «НРС» тебе о чём‑нибудь говорят? Или число? Может быть, сумма?

Она покачала головой.

— Допустим, иначе: «Сказал Си тринадцать тысяч сто одиннадцать».

Она снова покачала головой.

— Тогда читаем цифры по отдельности — как индекс?

— Для меня это всё равно ничего не значит.

— Это должно что‑то значить, — сказала Ким. — Он хотел, чтобы ты понял.

Гурни мелькнула мысль, что «послание» могло родиться в полубреду, но по выражениям Хизер и Ким было ясно: им очень нужно, чтобы это оказалось важным. Он не собирался отнимать у них эту надежду.

— Можно я заберу карточку? — спросил он у Хизер.

— Думаю, Рик и писал это для вас, — кивнула она.

— Я молю Бога, чтобы вы нашли ублюдка, который в него стрелял, — сказала Ким. В её глазах выступили слёзы злости. Она осеклась, не в силах продолжать.

Хизер первой взяла себя в руки:

— Здесь был Делл Бекерт.

— Зачем приходил? — спросил Гурни.

— Сначала? Притвориться, будто ему не наплевать на Рика.

— А потом?

— Спросил, сколько у Рика телефонов.

У Гурни неприятно кольнуло под рёбрами.

— Что ты ответила?

— Что у Рика есть BlackBerry, iPhone и наш домашний.

— Он ещё о чём‑нибудь расспрашивал?

— Интересовался, не общался ли Рик с кем‑нибудь из Альянса защиты чернокожих или как там сейчас называются эти группы. «Белые за справедливость для чёрных»? У них есть представитель, его постоянно таскают по ток‑шоу, где все друг на друга орут. Кори Пэйн, кажется. Он ненавидит полицию.

— И что вы сказали?

— Что Рик не обсуждал со мной рабочие дела. Потом Бекерт рассказал… ещё об одном выстреле… — Она запнулась, взглянув на Ким.

— Всё в порядке. Продолжайте, — мягко сказала та.

— Он сказал, что по Джону Стилу стреляли из квартиры, которая принадлежит человеку, связанному с BDA. И что тот выстрел, что попал в Рика, возможно, тоже сделан из дома с привязкой к BDA.

Гурни немного помолчал, переваривая, затем вернулся к прежней теме:

— Те телефоны, про которые вы говорили Бекерту… Вы знаете, с какого Рик звонил мне? Или в кафе? Или парню, который собирался прийти на нашу встречу?

— Ни с одного из них. У Рика есть четвёртый телефон, о котором я не упомянула: анонимный, с предоплатой. Он пользовался им для звонков по поводу проекта, над которым они с Джоном работали.

— Где сейчас этот четвёртый?

— Рик его прячет. Я знаю только одно: он никогда не выносит его из дома. И он ни за что не хотел бы, чтобы Бекерт до него добрался.

Гурни испытал эгоистичное облегчение. Этот тайный телефон был единственным бесспорным доказательством его разговора с Лумисом; пока он спрятан, вряд ли кто‑то сумеет обвинить Гурни в утаивании контакта. Он успел подумать о том, насколько надёжно спрятана трубка, когда в комнату вошёл невысокий темнокожий мужчина в зелёном халате. На белой пластиковой карточке значилось: П. У. Патель, доктор медицины.

— Миссис Лумис?

Она обернулась; глаза у неё были полны страха.

— Я не принёс плохих новостей, — сказал он мягким голосом с лёгким акцентом. — Я лишь сообщить: через несколько минут мы отвезём вашего мужа в радиологию на ещё одно исследование мозга. Нейрохирург попросил. Обычная практика, нет повода тревожиться. Если вы и ваши близкие хотите навестить пациента до транспортировки, лучше сделать это сейчас. Вы меня понимаете?

Хизер кивнула:

— Есть какие‑нибудь изменения в его состоянии?

— Изменений нет — и это неплохо. При черепно‑мозговой травме мы ждём и наблюдаем.

— Черепно‑мозговой… — переспросила она.

— Да. Мы отслеживаем внутричерепное давление. Есть повреждение структуры височной кости. Возможно, проблемы не возникнут — пуля не затронула основные зоны мозга. Но мы ждём и наблюдаем.

Хизер неуверенно кивнула:

— Спасибо.

— Пожалуйста, миссис Лумис. Возможно, вскоре появятся хорошие новости. А сейчас, если хотите провести с мужем несколько минут…

— Да, понимаю.

Когда он вышел, Мадлен тихо спросила:

— Хочешь, мы пойдём с тобой?

Хизер растерянно заморгала:

— Да. Не знаю… Да, пойдём.

Она поднялась и направилась к двери, даже не заметив, как ударилась голенью о край низкого столика. Все трое двинулись следом — Ким, Мадлен и Гурни, в таком же порядке — по коридору, мимо сестринского поста, где полицейский и медсестра уже возобновили свою беседу. За постом тянулся ряд палат с раздвижными стеклянными дверями. В каждой — высокотехнологичная койка, окружённая приборами.

Только одна палата была занята. Четверо посетителей остановились перед ней в том же строю, как шли по коридору. С места, где стоял Гурни, пациент на кровати представлялся набором деталей: массивная повязка, кислородная маска, закрывающая половину лица, и паутина проводов с трубками, тянущихся к аппаратам. Он выглядел беззащитным и безымянным.

К Хизер подошла высокая медсестра.

— Вы знаете здешний распорядок, но я повторю его для ваших друзей. Пожалуйста, не прикасайтесь ни к чему за этими стеклянными дверями. Особенно — ни к пациенту, ни к подключённым к нему устройствам. Датчики очень чувствительны, сигнализация легко срабатывает. Вы всё поняли?

Хизер ответила за всех:

— Конечно. Спасибо вам.

Наклонившись к ней, медсестра тихо добавила:

— Я видела людей и в худшем состоянии, чем ваш муж, которые прекрасно выкарабкивались.

Хизер открыла раздвижную стеклянную дверь и подошла к мужу. Ким прошла часть пути, остановившись в дверном проёме. Мадлен осталась снаружи. Гурни встал у неё за спиной.

От того, как пристально Хизер смотрела на Рика, Гурни стало неловко. Вскоре стало ясно, что на Ким это подействовало так же: она беззвучно вышла из палаты. Шёпотом спросила Мадлен:

— Может, нам стоит оставить её с ним наедине?

Мадлен кивнула. В тот же миг они увидели, как Хизер склонилась над кроватью, едва касаясь кончиком указательного пальца тыльной стороны ладони Рика.

— Я здесь, с тобой, — мягко сказала она. — Я здесь, рядом.

Выходя из отделения интенсивной терапии, Гурни заметил, что полицейский и медсестра всё ещё увлечены друг другом. Он остановился у угла сестринского поста.

— Простите, офицер? Подойдите сюда, пожалуйста.

Полицейский уставился на него.

— Сейчас.

Медсестра приподняла бровь и отошла в сторону, пробормотав что‑то про обход больных.

Взгляд полицейского стал ещё холоднее, когда он подошёл к Гурни.

— В чём дело?

— Полагаю, вы здесь, чтобы защитить Рика Лумиса. Вы хоть представляете, от чего именно?

— Что это должно означать?

— Вы думаете, что ваше задание — пресекать несанкционированные попытки СМИ проникнуть внутрь, чтобы репортёры не пробирались, не фотографировали и не пытались поговорить с Лумисом. Так?

Его глаза сузились.

— К чему вы клоните?

— К тому, что идиоты из СМИ — наименьшая из ваших проблем. Вам нужно знать кое‑что о стрельбе. По официальной версии, в Лумиса стреляли чёрные радикалы за то, что он полицейский. Но есть вероятность, что мотив другой. Кто‑то мог желать смерти не «какого‑нибудь копа», а именно его. Если так, новое покушение более чем возможно. И оно может случиться очень скоро — здесь.

— Откуда, чёрт возьми, вы это знаете?

— Неважно. Важно, чтобы вы понимали, что поставлено на карту.

Полицейский поджал губы, кивнул — с явным скепсисом.

— Ещё раз: как вас зовут?

Гурни повторил своё имя.

— Передайте то, что я вам сказал, тому, кто будет после вас. Им необходимо понимать, зачем они здесь.

По выражению его лица Гурни понял: до следующей смены комментарии могут и не дойти. Но до Джада Терлока — дойдут наверняка.

Он покинул отделение интенсивной терапии и направился в комнату отдыха для посетителей. Когда добрался, Мадлен ждала его в коридоре. Ким сидела внутри, на одном из диванов. Мадлен отвела его подальше от открытого дверного проёма и тихо сказала: