Встречаемся в этот момент глазами с Артуром. Он красивый…
Сердце делает Тук. Сильный Тук.
Почти Бум.
— А вы где чай согрели? — с любопытством гляжу на обычный чайник. Не электрический.
— Костерочек разожгли для уюта.
Улыбаюсь. Хихикаю.
— Ты милый.
— И ты милашка, Малышка.
Эти парни не похожи на шайку бандюганов. Странно, что Артур в их компании. И как они приняли этого агрессивного маньяка в свой круг?
— Снег идет. А там костер… Наверное, классно? Хотела бы посмотреть.
— Конечно. — Артур поднимается. Он прислушивался к нашему разговору. — Сэд, найди ей чистое теплое одеяло. А я огонь посильнее разожгу.
У него голос жесткий. И взгляд черствый.
— Окей, — парень встает и идет в другое помещение. Я тоже поднимаюсь.
Когда укутавшись в одеяло, мы с Медузой выходим к ветреному заливу, я восхищенно распахиваю веки. Ради меня снова зажгли фонарики, которые все еще висят, как украшение на стенах развалин. Снег падает крупными хлопьями, кружится, витает. Недалеко стоит Артур, возле огня, положив руки в карманы пальто. Задумчиво смотрит на всплески бушующего пламени.
— Он стал другим с тобой, — Медуза дымит, сжимая губами белый тонкий фильтр. Я морщусь и отмахиваюсь. — Даже водить начал.
— Что значит «даже»?
— После того, как его мать разбилась, думали, не сядет за руль.
Сердце болезненно сжимается.
— Я не знала.
Медуза отходит от меня подальше, продолжая задумчиво дымить, а я зачарованно смотрю на Артура. Будто уплываю, глядя на его прекрасную мощную фигуру. Весь в темном…
И как я могла думать, что он пугающий?
Он не пугающий. Он красивый.
Внезапно замечаю, как он достает из кармана самолетик. Распрямляет его длинными пальцами. Внимательно смотрит на помятый лист. Вчитывается.
Бум!
Скинув с плеч одеяло, мчусь на полной скорости к нему. Подлетаю.
— Артур!
— Что? — удивляется. Кидает его в огонь. Мы оба опускаем глаза на лист, который уже догорает.
Вдох. Вдох. Вдох.
Там нет ни одной надписи… Уф…
Но он снова достает.
Еще самолетик.
Распрямляет быстро.
Вдох. Вдох. Вдох.
Я умираю. Опять.
Бум, бум, бум!
Пробегает бегло глазами. Кидает в огонь…
Бумага чернеет. Тлеет. Там какие-то закорючки.
Черновые варианты задач по математике.
Держусь за сердце. Пошатываюсь.
Третий самолетик. Там еще надписи.
Я убью своего маленького братца!
— Зачем распрямляешь⁈ Кидай так! — хватаюсь за его кисть. Рука застывает в воздухе.
— Не хочу так, — усмехается. Выдергивает кисть грубо. — Ты же со мной не разговариваешь. Иди к Медузе. Похихикай с ним.
Распрямляет бумагу. Уверенно.
Еще одна смерть…Моя. Сколько их там?
Бесконечность БУМов.
И еще один самолетик. И там тысяча надписей…
Как это остановить?
Делаю несколько бесшумных шагов. Обхожу. Со спины. Заглядываю за плечо.
Он не обращает внимания. Вчитывается.
Подхожу к нему ближе. Обнимаю. Крепко.
Бум. Бум. Бум.
Встаю на носочки. Кладу голову ему на предплечье.
Ручки на его ребрах сжимаю. До хруста.
— Мой Артурчик…
Спина напрягается. Он замирает…
Глава 30
Резко развернувшись, вцепляется в мой локоть, заставляя смиренно замереть. Широко распахнуть веки и смущенно прикусить свою дрожащую губу.
Наклоняется, так, что наши лица становятся на уровне.
Устанавливает максимальный зрительный контакт.
И взгляд этот свой самоуверенный давит. А еще насмешливый и…
Порочный.
Срочно требуется закрыть этот взгляд. Поэтому я его закрываю ладошкой второй руки.
— Что ты делаешь? — смех слышится в его голосе, когда он наивно пытается отвернуться.
Деловой какой. Я не разрешаю сейчас на меня смотреть. Я на грани нервного срыва из-за его дурацких самолетиков.
К такому я точно не была готова. Мое сердце слетело с адекватного ритма, пока он вчитывался в текст.
Благо, он не добрался до главного…
Кстати, о главном. А где ОНО? Мое еще одно признание? И те ужасные слова о том, что Мой Артурчик ужасен. И что я его ненавижу. Ну вы помните, да? Я его писала в порыве безмерной глупости.
Я тогда не подумала про грандиозного леща. Дело же только в этом?..
Или…
Нет. Подождите. Я не собираюсь сдаваться. Стану девушкой Славы. Все как и мечтала.
Но не становиться же девушкой этого чокнутого парня взаправду! Это глупо… Откуда вообще эти странные мысли?
И все же…
Как вернуть свои слова назад? Я хочу сжечь все самолетики. Немедленно.
Поэтому я отрываю руку от порочного взгляда своего маньяка, да будь он неладен, меня мурашками покрыло опять не вовремя, как всегда… мурашки, мурашки, мурашечки… не сейчас…
Скольжу ладошкой по его бедру, нащупывая самолетики в его кармане. Надо туда залезть.
— У тебя бровь лохматая, — зачем-то информирую, пока он ее также порочно и в тоже время удивленно поднимает к небесам. Небесам, с которых снег валит огромными романтичными хлопьями.
— И?
Вопрос застывает в воздухе. Ощущается физически. Сдавливает легкие.
А моя ладонь сдавливает его штаны, облигающие полупопие.
Пролезла через распахнутое пальто.
Ничего такого обо мне не подумайте, мне надо точно посчитать количество самолетиков. Кажется, он говорил, что все в пальто не влезло, поэтому он парочку засунул в задний карман своих красивых штанов. Возможно, это снова была попытка пошутить. Но, вдруг все же…
Поэтому я щупаю его. Везде.
— В бровях снежинки путаются. Надо бы постричь.
— А.
— Весь алфавит знаешь? Молодец. — передразниваю.
Я злопамятная.
Румянец на щечках моего порочного маньяка появляется. Я бы хотела запечатлеть этот момент. Но увы…мне сейчас некогда. Моя внезапно оказавшаяся на воле вторая рука оказывается на втором полупопии моего великого вампиршества.
Восторгаюсь. Бессовестно восторгаюсь всеми его мощными частями тела.
Но сейчас не об этом. Я насчитала цать самолетиков. Чтоб вы понимали, точная цифра неизвестна. Я готова нагло раздеть этого красивого парня догола, чтобы вытащить и уничтожить все.
— А ты такой стеснительный, — я чувствую себя всемогущей. Я вызвала краску на лице Ворона. — Ты уверен, что было много временных девушек? Может, это были твои фантазии? Ты кажешься совершенно неопытным и слишком целомудренным.
— С чего это? — хрипит.
— Ты покраснел от моих касаний, — самодовольно улыбаюсь. — Это краска смущения. Дикая.
Маньяк выгибает обе брови. Улыбается одним уголком губ.
Он стоит, как истукан, прилежно опустив обе руки вдоль тела. Я продолжаю стоять, обняв его за важные неприличные места. Я вообщем-то уже не считаю самолётики, мне просто приятно смущать Моего Артура.
Значимо киваю, чтобы он понимал, что я ВСЕ поняла. Я тут тоже не лыком деланная. Сейчас как облапаю. По полной.
— Это не смущение. Это возбуждение. Дикое.
— Ааа… — у меня носик горячим становится. Как-то случайно перемещаю ладошки вперед. Чуть ниже живота. Я там, в передних карманах, тоже планировала проверить, но после его фразы решила поторопиться. И слегка промазала. Моргаю неловко. Сильно неловко моргать можно? — Что это? У тебя там конфеты спрятаны? Та… Конфета?
Краснею. Сильно краснею. Теперь не только нос. Я вся.
— Нет.
— Эээ…
— Э, — бровь насмешливо выгибает.
Я правда хотела вызвать в нем стеснение? Великая дурында.
Убираю руки. Чтобы не показаться слишком нервной, поднимаю их вверх.
Черт, эта поза: «Обыщите меня, мистер Маньяк»
Ладно. Растопыриваю их вбок. Теперь я сама похожа на самолет. Эта поза «Черт возьми, я не понимаю, что здесь происходит»
Выпрямляю пальчики веером. Не только на ручках. На ножках тоже.
У меня испанский стыд за себя.
