— К чему вы ведете?

— Бедняк в блистательном обществе богачей — словно виноградная лоза, брошенная в ледяную пустошь. Каждый взгляд, исполненный презрения или жалости, — словно ледяной ветер, обжигающий нежную листву. Каждое едкое слово, брошенное мимоходом, — словно острый осколок льда, ранящий корни, пытающиеся ухватиться за чужую, каменистую почву.

— Вы… — я покраснела от его слов. — Серьёзно сейчас? Вы сравнили меня… с виноградом?

— Вы обучались в нашей элитной гимназии, но так ничему и не научились, Марина.

— Я хорошо учусь, — выдавила я сквозь ком в горле.

— Я говорю про общество, в котором вы так и не смогли обрести уверенность. Но хотите прыгнуть еще выше. Выше своей головы. Подобно винограду, которому никогда не суждено созреть под северным солнцем, такой человек как вы обречен оставаться чужаком в роскошном мире. Он может стараться изо всех сил, прилагать неимоверные усилия, но суровая реальность такова, что климат не изменить. Единственное, что ему остается — это либо замерзнуть, бесславно погибнув, либо найти свой, более подходящий уголок, где его скромные корни смогут пустить ростки, и где его ягоды, пусть и не столь пышные, обретут свой неповторимый вкус.

Я молча слушаю его, полыхая от злости и стыда. Стыда за то, что мне нечего сказать этому жуткому человеку.

— Благодаря мне, Артур имеет огромную власть в вашем школьном царстве, но чего он достиг в жизни за его пределами? Ответ — ничего. Вечно цепляться за мое имя не получится, Марина, — старик закашлялся, начал задыхаться, а я подняла на него нахмуренный взгляд. — Люди, привыкшие жить в саду среди изысканных цветов, ненавидят сорняки. В нашем мире вас неизбежно ждет сопротивление. Не обрекайте мальчика оставаться вашим верным песиком, ненавидящим каждого, обрушившего на вас свое недовольство. Ему нужно учиться, обретать свое имя. Поймите, школьная пора уходит, время взрослеть.

— Вы хотите внушить мне, что я буду ему мешать, но я это не так. Мне неважно мнение других людей! Мнение вашего общества! Мы со всем справимся с ним вместе, я не хочу расставаться! Что вы сделаете, если я откажусь⁈ Что⁈ Убьёте меня⁈ Артур никогда вас не простит!!

— Пожалуйста, — старик сморщился, выставив ладонь. Сейчас он действительно напоминал старика, согнувшегося в болезненной позе, недовольного и усталого. — Не надо кричать. Не переношу крики.

Я шмыгнула носом. Слезки начали собираться в уголках глаз.

— Убить — это не про меня. Хотя мои внуки именно такого низкого мнения обо мне. Как я сказал, я не слишком сентиментален, но я всегда защищал своего сына, не брезгающего такими жесткими приемами. Семья для меня все. Вину за часть его темных дел я буду нести и после смерти. Жизнь итак слишком хрупка, а когда остается всего ничего, — он снова закашлялся, достав платок и прижав его ко рту, — начинаешь еще больше ценить время. Я не стану угрожать вам жизнью. Никогда бы не стал шантажировать таким кровавым способом, что бы не наговорили вам про меня.

— Вы больны?.. — я смотрела, как он загибается от кашля.

— Я не желаю, чтобы мой старший внук очерствел и пошел по той дороге, которую выбрал сын. Я итак вижу знакомые темные повадки в младшем. Делать больно ему, убив вас — последнее, о чем вы можете волноваться. Но также я не могу допустить, чтобы он ничего не добился в жизни, стал никем. Опять займется музыкой, будет сутками напролет безнадежно бить по своим клавишам, и что его ждет в будущем⁈ Мечты стать великим пианистом? Сколько таких мечтателей? Он должен пойти по моим стопам. Достигнуть величия.

— Вы не верите в своего внука?

— Он замечательно играет. Уважаю его талант. Но не вижу реальных перспектив.

— Вы ведь не причастны к смерти его матери? — дрожащим голосом спросила.

— Побойтесь Бога, Марина. Мы до сих пор скорбим. В том автомобиле и мой внук был, благо остался невридим.

— Я… если я откажусь расстаться, то что?

Я вытерла слезу, скатившуюся по щеке тыльной стороной ладошки.

Не может быть все так просто. Этот человек нас не оставит.

— Если не получится договориться по-хорошему, будет по-плохому.

— Вы сказали, что не будете угрожать мне жизнью.

— Ваша тетя с сыном поехали в новый город. В сентябре мальчишке в первый класс, как я понимаю? Будет ли место в школе? А что же ей делать? Найдет ли она работу? Вернется обратно? В каком бы городе она не жила, что ее ждет? Ее мужа? Не потеряет ли он свое рабочее место внезапно? Не влезет ли в долги? Возможен в случае всех этих людей наихудший вариант. А вы? Какая характеристика после школы вас ожидает? Примут ли вас в медицинский университет? Примут ли вас в любой другой вуз? Я могу быть очень плохим человеком, Марина, не советую меня злить. Не портите будущее себе, своей семье, и моему внуку.

— Вы сказали, что не будете шантажировать, — заплакала я. — Но вы это делаете, пусть и не угрожая смертью. А шантажировать родными — это особенно мерзко.

— Вам дороги ваши родные, мне — мои. Я делаю так, ради них. У меня благие цели.

— Вы уверены, что Артуру будет лучше без меня, но это не так. Вы классический эгоист! Бесчувственный монстр! Не думаю, что вы любите своего внука и действительно желаете ему счастья!

— Не стоит со мной спорить и переходить на оскорбления. Вы не осознаете, кто перед вами. По сути, вы просто сопливая девчонка, а я человек с огромной властью, но я пытаюсь договориться с вами по-доброму, трачу свое время, из уважения к кому, как вы думаете? Я ценю своих внуков.

— А я его очень люблю! Я не смогу без него жить! И он без меня тоже! Вы безжалостно хотите нас разлучить!

Дед вздохнул и глянул на меня с легкой снисходительной улыбкой.

— Если любовь ваша настолько сильна — ждите.

— Что?

— Вы очень юны. Любовь, любовь… Три года. Четыре. Пять лет. Десять? Сколько живут настоящие чувства? Сколько вы сможете хранить вашу любовь?

— Пять лет?.. — не поверила я.

— Пусть стажируется в моей фирме, учится в ВУЗе, который я для него выбрал. Однажды, уверенно начнет чувствовать почву под ногами. Заработает себе имя. Когда твердо встанет на ноги, будет управлять фирмой, когда я увижу, что у него мозги на месте… если еще не женится — пожалуйста. Будьте вместе. Тогда его личная жизнь уже будет не в моей власти.

— А если он… разлюбит? Это долго! Очень долго! — судорожно шепчу я.

— Не верите в вашу любовь? — ухмыльнулся дед.

— Это вы не верите! Угрожаете мне комфортом близких людей! Называете меня сорняком! Жестоко убираете с дороги, потому что считаете, что я ему мешаю! Но это не так!

— Так будет лучше для него, — настаивает он на своем. — Я делаю это в лучших побуждениях. Вот будут у вас дети — тогда поймете.

Я всхлипываю. Громко всхлипываю. Снова и снова.

Горькие слезки льются из глаз.

Может быть, мне в этот момент плевать на себя. Но я не могу позволить ему портить жизнь Сабине и Пашке. Они столько сделали для меня после смерти родителей. Они — моя семья. Очень дороги мне. Я не смогу их подвести.

— Сдавайте экзамены, — довольно кивает дед, поняв, что я загнана в угол. И что пойду на все его условия. — После — я помогу вам и вашей семье найти спокойное место, где вы сможете «пустить корни». Артуру знать об этом не надо. Когда-нибудь я сам ему во всем признаюсь. И если он захочет к тому времени — вернет вас в свою жизнь.

А мне остается ждать и верить?..

Теплый ветер треплет волосы. Пахнет летом.

Передо мной расстилается огромный заснеженный мост…

Вспомнился день в деревне, когда мы с мамой собирали ягоды в лесу. Я еще совсем малышка, ладошки перепачканы сладостью ягодного сока. Закрываю ими личико, вдыхая нежный аромат, пропитанный сахарным сиропом. Чувствую счастье. Бывают воспоминания, которые не стереть из памяти, сколько бы времени не прошло.

Наша с Артуром красивая история любви относится к этим воспоминаниям.