Черт. Черт. Черт.

Что за фигня?

Земля опять содрогается. Уже сильнее.

Лучшее время пришло.

Наклоняюсь и хватаю свой стаканчик. Выпиваю залпом.

Странный вкус. Становится очень тепло. Ощущаю приятный жар на щечках.

Народ не замечает назревающей драки. Танцуют.

А зря.

Тут намечается цунами. Спасайтесь все.

— Пойдем со мной, — меня за руку Медуза утягивает. Дергает коленками. — Обожаю сальсу.

Я только хотела съесть свое любимое пирожное…

Что с его дрыгающимися ногами? Он меня явно отвлекает.

Подкидывает мое тело в воздухе. Скручивает. Я вообще-то так не умею.

Дух вышибает.

Атас. Какая нафиг сальса?

Моя юбчонка подпрыгивает выше меня.

Вы помните про белье?

Как в воздухе ее придерживать?

Белею в лице. Покрываюсь горошком. Нет, не черным. Красным.

На нас парни смотрят. Оценивают мои танцевальные способности.

Зачем здесь столько фонариков? Могло бы все пройти в темноте. Кромешной.

Подстава лютая.

— Ай! — успеваю вскрикнуть. Я уже на песочке стою. Медуза склоняется над моим лицом. Прогибает меня ладошкой в пояснице. Наклоняет. Свое предплечье профессионально в сторону выгибает.

Я по логике вещей должна держаться за его плечи. Чтобы не упасть.

Но держусь за края юбки.

— Ой, — падаю. Песочек заползает в волосы.

— Не робей, Малышка, — внезапно меня подхватывает Матвей. Дикая акула. Перекидывает через плечо. — Все самое интересное впереди.

Шагает мимо моего Маньяка. Как в замедленной съемке наблюдаю.

Его держат какие-то парни. Громилы в темных одеждах. Нереально вырваться.

Прожигает взбешенный взгляд меня, свисающей с плеча верзилы.

Беспощадные молнии из золотистых глаз сверкают, когда его братец со звонким шлепком игриво ударяет мне мощной ладошкой по полупопию. Ай. Громче музыки этот звук. На нас оглядываются.

Все очень плохо. У меня тоже молнии из глаз. От боли. И от шока.

Что, черт возьми, происходит? Все опять пошло не по плану.

У меня когда-нибудь бывает по плану?

Я больше ничего не буду планировать. Никогда.

Импровизация — мой конек.

Идем к воротам развалин. По извилистым туннелям Хогвартса.

Ну, Матвей идет. Я лечу. Вниз головой. Попой кверху. Юбкой к низу. У меня перед глазами мушки черные. И разрушенные полы движутся. Мои волосы, вывалившиеся из заколки, их вытирают. Уборка здесь не помешает. Кругом пыль черная. Из блондинки, стану брюнеткой.

Всегда мечтала сменить имидж. Такой день волнительный. Кажется, я дышать перестала.

— Ты мог бы меня отпустить?

— Не мог бы.

Черт. Черт. Черт.

Они точно братья.

Семья маньяков.

— А ты меня с вечеринки выгоняешь?

Может, я ему не понравилась? Плохая партия для старшего братика?

— Лучше. Я тебя с вечеринки похищаю.

Ой-ей. Он такой честный.

Да. Так намного лучше.

Выходим за ворота. На свежий воздух. Лесочек вокруг черный.

Прощаюсь с жизнью. Снова.

Ручки мои онемели. Болтаются в воздухе. Вместе с пыльными волосами.

От Артура пахнет приятнее. Слаще. И к чему эти мысли?

Подходим к машине. Крутой машине.

— Тебе же только сегодня исполнилось восемнадцать? — уточняю. — Ты уверен в себе?

— Не боись. Довезу с ветерком. Зачетные трусики, кстати. Буду называть тебя бусинкой.

— Это горошек, — пищу на последнем издыхании. Перед глазами тонированные окна пассажирского проносятся. Но мне не туда.

Открывается багажник.

И я уже в нем.

Удобненько развалилась.

Хлоп. Крышка закрылась.

Хотела кромешную темноту? На те, пожалуйста.

Помчали…

— Ладно, Бусинка, ты уж не обижайся, — вытаскивает и ставит меня на землю. Воздух пропитан парами табака. Морщусь и откашливаюсь. — Хотел любимого братца напугать.

— Я почти в порядке… Не дыми, пожалуйста… Фу!

Голова кружится.

Парень невозмутимо сжимает тонкую палочку. Смотрит мне за спину. Хмурится. Грубо выругавшись, бросает ее и хватает меня в ту же позу — головой вниз. На его плечо.

Мне тоже хочется грубо выругаться. Но воспитание не позволяет.

А жаль.

Блин. Блин. Блинчик…

Как же я устала.

— А кто-то ест сладкое, когда нервничает. Мне как стресс снимать?

— А? Когда нервничает?

— Он нас преследует. Неугомонный!

— Кто?

— Бро.

Несемся в сторону шумихи. Музыка, крики людей. Вижу только спину Дикой Акулы. Полный атас.

— Что там? — интересуюсь вежливо.

Неудобно висеть так.

— День города сегодня. Повеселимся?

— А?

Ставит меня на землю. Промаргиваюсь. Все светится. Проносятся перед глазами. Кричат ребята на каруселях. Все в фонариках. Мы в главном городском парке. Далеко от дома. Далеко от склепа.

— Любишь карусельки?

Он серьезно сейчас? Натягиваю края курточки. Холодрыга какая…

— Давай, запрыгивай, — загоняет меня на какую-то гусеницу.

— Что это⁈ — визжу.

А нас уже пристегнули. Мчимся на полной скорости. То вверх, то вниз. Туда-сюда.

Слезки бегут о ветерка, который попадает в глазки. Слезки разлетаются в разные стороны. Адреналиновый фонтан из слезок. Жуть, какая…

Выхожу пошатываясь. Он опять хватает. Держит за локоть. Бегу за ним следом.

— Не спим, не спим, — ржет. Я в панике. — Он рядом!

— Что⁈ Ай! Кто⁈ А это что⁈

Поле огромное. Тачки визжат. Тачки-великаны. Бигфуты. Самодельные бигфуты. На честном слове держатся. На скотче. И изоленте. На газетках, изорванных. Исписанных. Только дурак в такую залезет.

— А тут свободно, — пихает меня за ограду. Потом, в одну из этих тачек. На переднее пассажирское. Ключи в зажигании находятся. Высоко очень здесь. За лобовым стеклом поле бесконечное простирается. Круговое движение. Впереди металлолом. Автомобили в ряд выставленны. Кажется, мы собираемся по ним беспощадно проехаться.

Какой-то парень нам кричит, что это его гонка. Что это его время. Чтобы мы убирались. Матвей вежливо посылает его в далекое пешее путешествие. Заводит мотор.

— О, боже… — шепчу, хватаясь за какую-то ручку. Она с треском отваливается. Падает под ноги. В руках обрывок скотча болтается.

— Прости, Бусинка, здесь нет багажника, — угорает с меня. — Придется сидеть впереди. Зато вид получше.

Мы выезжаем. Потом подлетаем. На куче металлолома. Со скрежетом неприятным.

Ор дикий раздается. Кто кричит?

Я кричу.

— Что же ты так визжишь? У меня уши вянут. — хмурится. Наклоняется. На заднем сидении круг изоленты находит. Мне показывает.

— А ты мог бы за дорогой следить?!! — ору.

— Нет. А ты могла бы не орать? Иначе рот заклею.

Ой.

Угроза действует, как успокоительное.

— Могла бы.

Вот почему мне никто так не отвечает?

— Хорошая вещь, однако, — искренне удивляется Матвей. — Буду теперь всегда с собой носить.

Кладет в карман. Подмигивает мне игриво. Руль одной рукой уверенно держит. Я морщусь. Нас подрезают.

Оборачиваюсь. Там в одной из тачек Мой Маньяк сидит. На нас с бешенством смотрит.

Сейчас он мне кажется идеальным. Я хочу к нему. Он уже не таким маньяком выглядит, как тот, что сидит рядом. Тут Маньячище похлеще.

Надо сбежать от этого к тому. К Артуру хочу.

Останавливаемся. Вылезаю вся зеленая. Слышатся аплодисменты. Матей веселится. Артур улыбается, но улыбка такая, что сразу понимаешь — конечная станция. Дальше облачка мягкие.

На нас летит быстрым шагом.Я тоже к нему бросаюсь. Почти в объятия.

Акула меня за талию перехватывает одним точным движением огромной руки.

— Ай! — пищу.

Несемся в толпе. Мой Артур следом. Не отстает.

Останавливаемся возле тира. Шарики, дротики, милая улыбка девушки, принимающей оплату…

— А вот тут у нас призы, — объясняет Матвею.

— Куда метимся?

— Эээ… красный шарик, — мямлю нехотя, глядя на табло, где вывешены воздушные шарики.