— Тоже.

— И звезды сегодня так мерцают ярко, будто специально для нас горят… Красиво. Я любуюсь, а ты?

— Тоже.

— Ой, а помнишь, на этой лавочке какой-то алкаш спал? Интересно, куда он делся? Не помер, надеюсь… А ты?

— Что?

— Надеешься?

— Угу.

— Мне было бы его жалко, — тягостно вздыхаю.

— Тоже.

— Тогда я кота спасла, молодец я?

— Молодец ты.

— Гордишься мной, да? — утыкаюсь ему в плечо носом, прикрываю глаза, втягиваю вкусный запах. Терпкий аромат мороза и чего-то неуловимого, родного.

— Да.

— Ты не устал идти?

— Не устал.

— Я девчонок побила, которые на меня напали, теперь я смелая. Гордишься мной?

— Горжусь.

Улыбаюсь, прикрывая глаза. Сильнее прижимаюсь ногами к его крепкому торсу. Он чуть останавливается, отдыхает, потом шагает дальше. Я продолжаю болтать, наслаждаясь романтичной обстановкой, игнорируя его мрачный тон. У Артурчика всегда такой голос низкий, будто он недоволен, но я то знаю, что скрыто в его сердце.

— Я не тяжелая?

— Не тяжелая.

— Красивая?

— Красивая.

— Ты точно еще не устал?

— Точно не устал.

— Тебе понравился мой наряд?

— Понравился.

— А подарок?

— И подарок.

— А почему отказался?

— Не отказался.

— Но ты сказал, что я тебе не нужна, а я нужна, да?

— Да.

— А когда говорил, что не нужна, ты врал, да?

— Да.

— А сейчас ты не врешь?

— Не вру.

— Хм, — улыбнувшись, сладко прикусываю его за плечо. Артур вздрагивает, грубо шипит, но идет дальше, чуть подтянув меня на спине повыше.

— Я и не падала, — умиленно шепчу я. — Твоя спина такая большая…

Снова вожу по его лопаткам и пояснице пальчиком. Вывожу лишь мне понятные узоры.

— … твоя спина — карта силы и надежности. Понимаешь?

— Понимаю.

Шмыгаю носом. Заливаю его рубашку горячими слезами.

— Что опять? — мрачно интересуется, остановившись.

— Ты другой девушке отвечал на поцелуй… Этой противной Дашке…

— Марина, не глупи. Я отвечал тебе.

— Как ты мог отвечать мне, если ты меня не видел…

— Я тебя видел.

— Точно? — сердечко делает резкий удар под дых.

— Точно.

Прижимаюсь плотнее. Двигаемся дальше.

— Хорошо, что ты не взял машину. И такси не смог заказать. Мне нравится так идти. Вместе.

— Ага. Мне тоже, — но в его голосе звучит легкое напряжение… Или раздражение? Мне кажется?

Поднимаю голову. Неуверенно морщусь.

— Ты не устал?

— Не устал.

— Ты раздражен?

— Нет.

— Ты меня любишь?

— Люблю.

Вздыхаю. Кладу голову на место. Место силы… Его плечо в смысле. Улыбаюсь. Тепло на сердце. И зима вокруг не помеха, когда в душе лето, а в животе порхают бабочки…

— Ой, я, кажется, задремала… — сонно поднимаю голову и разлепляю веки. Мои руки свисают на груди Артура, я не держусь, но и не падаю. Смотрю на нас в отражение огромного зеркала в лифте. — А мы такие красивые!

Смеюсь, глядя, как Артур, скрестив руки назад, за спину, придерживает меня за попу своими огромными ладонями. Так вот, почему я не падаю. Он чуть ссутулился, и на его лице явно пролегла морщинка усталости, но он дергает уголком губ, когда я показываю ему в зеркале язык.

— Сфотографируй нас, — прошу, опустив руку в карман его пальто и доставая оттуда его смартфон. — На память.

Он ничего не говорит, но направляет камеру на наше отражение и несколько раз нажимает кнопку. Создает прекрасное фото.

— Люблю тебя, Мой Маньяк, — шепчу ему на ушко, и вижу, как он усмехается.

Возле своей квартиры ставит меня на пол, достает из кармана пальто ключи.

Я вхожу в знакомую квартиру с запахом чистоты, снимаю верхнюю одежду и разуваюсь. Прохожу в ванную и быстро мою руки и ополаскиваю разрумяненное лицо. Решительно киваю себе в зеркало.

Выхожу и направляюсь в гостиную. Артур оставил здесь приглушенный свет. Он стоит возле плиты, ставит чайник. На его лбу по-прежнему пролегает эта хмурая морщинка, и мне хочется ее сгладить.

— Ты не хочешь, чтобы я здесь была? — внезапно спрашиваю я.

— Хочу.

— Почему ты отвечаешь так односложно?

Артур поворачивается, и мы встречаемся с ним глазами.

Я улыбаюсь ему, но он не улыбается в ответ. Молча меня разглядывает. И почему-то мне по-прежнему чудится сильная усталость и странная болезненность в его глазах, с искринками мощной одержимости и дикого безумия.

Я стою под его прицельным задумчивым взглядом. И мне не хочется, чтобы он его закрывал. Потому что все хорошо. Я полностью открыта для него. Такого, какой он есть. Принимая его таким. Для меня идеальным. Для меня любимым.

И чтобы он это понимал, я снимаю футболку с надписью «закрой взгляд», и кидаю ее на стул. Остаюсь в маечке с серебристыми крылышками на спине.

— Ты устал? — подхожу к нему под его жадным наблюдением. Серьёзно, он с мощным наваждением отслеживает каждое мое движение.

— Нет.

Я выключаю закипающий чайник, протянув руку Артуру за спину. А потом беру его ладонь в свою, переплетаю наши пальцы, и веду за собой. И он идет.

Заходим в спальню. Здесь еще больший полумрак, шторы распахнуты и лишь яркие звезды освещают комнату.

Встаю на цыпочки. Тянусь к его губам.

Целую.

Он отвечает на поцелуй, но не с той безумной отдачей, которую я ощутила в кабинете географии. Скорее… с усталостью, вперемешку с лютой нежностью.

Отстраняюсь от него, и смущенно опустив глаза, снимаю маечку. Остаюсь в маленьком спортивном топике. Тянусь, чтобы снять и его, но Артур перехватывает мои руки, сцепляя их у меня за спиной.

Вскидываю вспыхнувший смущением взгляд. Смотрю ему в глаза.

— Ты не… не… я… не…

Он наклоняется и бережно целует меня в уголок губ. Потом целует подбородок, покрытые румянцем щеки, нос, глаза, отчего мне естественно приходится их прикрыть, а еще целует лоб, ушко, шею.

— Маришка, будешь… чай? — ласково шепчет мне на ухо. Но это определенно не то, что я ожидаю услышать. Зачем мне чай? Я итак тонну чая на вечеринке выдула.

— Эээ…

— Э. — я слышу улыбку в его голосе. Узнаю своего Артура.

Но я же сегодня смелая?

— Я не хочу чай. Я хочу быть твоей. Мечтаю, чтобы ты делал со мной, все, что захочешь, — вглядываюсь ему в глаза.

— Все, что захочу?

— Да. Давай будем делать все, что захочешь, — уверенно киваю. — Я готова.

— Хорошо, — соглашается он. Ведет меня к кровати.

Я повинуюсь. Ложусь. Прежде, чем он ляжет рядом, взволнованно снимаю пышную юбку и откидываю ее на пол, оставшись в белье. Но он не ложится. Накрывает меня одеялом. Подтыкает это мягенькое одеялко мне под бочки.

Я на этот беспредел с раскрытым ртом смотрю. В смысле… с грандиозным возмущением.

Он садится рядом на краешек кровати, вздохнув отрывисто и тяжко, заправляет мне прядку волос за ушко. Щелкает пальцем мне по кончику носа, отчего мой рот закрывается.

— Я… Имела в виду… Неподобающее. И развр…ммм… — мне даже стыдно становится, — вратненькое…

Артур наклоняется надо мной. В глаза мне дерзко смотрит.

— Я знаю, что ты Моя Развратненькая Шацкая Малышка, — произносит он со смешком.

Я вспыхиваю, вспомнив свою горячую записку. Стыд и позор. Но куда уже деваться?

— Ты не хочешь…

— Хочу. Очень хочу. Но сегодня отдыхай, Малышка, — он нежно чмокает меня в лоб, а еще в глаза, отчего я зажмуриваюсь, и снова поправляет одеяло. — Ты в безопасности. Я буду рядом.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я вздыхаю, глядя в окно на звезды. И словно младенец, моментально засыпаю.

— Я могу украсить квартиру? — осторожно спрашиваю, подойдя на цыпочках и обхватив его со спины. — Ты ведь не против?

— Конечно, — соглашается Артур. — Делай что захочешь, Малышка.

Я радостно подпрыгиваю и визжу.

Когда Сабина позвонила мне сообщить, что они хотят поехать к отцу Паши, я была удивлена. Долгое время ему не удавалось договориться с Сабиной, но попытки помириться, чтобы вернуть и сохранить семью, все же к чему-то привели. По ее голосу, она взбудоражена, хотя, не вполне уверена в себе. Они естественно и Хамфри взяли. И меня пригласили поехать с ними, но я тут же отказалась, наплела что-то про долги по учебе, которые я планировала решить на каникулах, отчего Сабина скептически хмыкнула. Не подумайте, я бы не отказалась позагорать на солнышке, чтобы сбежать от наших ветреных холодов, но… Здесь Артур. И этим все сказано.