Что?
Объясните мне, что за романтичную чушь я несу?
Надо было составить пошаговый план изъятия ценностей, а не вот это вот все.
Вечно я импровизирую, надеясь на чудо. А чудо не хочет случаться, и в итоге получается то, что получается.
Но это все от волнения…
Вижу, как идеально ровная улыбка касается губ парня, и подвисаю. Это даже не усмешка, это настоящая улыбка! Хитрая, красивая, и в какой-то мере… ласковая.
Ласковая? Серьёзно? У меня определенно проблемы со зрением. Мне следует приобрести очки! А лучше сразу лупу.
— Я могу… извини, — указываю дрожащим пальчиком на предмет притяжения. — Я могу сама… если ты еще не смотрел… ты же… еще… не смотрел?
Хочется добавить: пожалуйста, умоляю, скажи, что не смотрел.
Сама слышу, как в моем голосе звучит надежда. Ее можно ощутить на физическом уровне.
Ворон отрицательно качает головой, не сводя с меня внимательных прищуренных глаз.
— Что это значит? — испуганно вглядываюсь в его лицо, прикусив губу почти до крови. — Нельзя? Или… Ты не смотрел?
В какой-то мере, я сама запуталась.
— Можешь взять свое, — он отступает, и я тут же делаю шаг, спотыкаясь от радости. И чуть не падаю, что само-собой. Думаю, он уже привык. Парень грубо прихватывает меня за локоть и вновь уверенно вглядывается в мое лицо. Даже самоуверенно. Я говорила, что он высокомерный индюк? — Но взяв мое — останешься должна.
Не понимаю, что означает последняя фраза, но согласно киваю. Разбираться не хочу. Я не планирую брать его вещи. Только свое.
— Спасибо, — тяну с придыханием, вырывая локоть, крепко удерживаемый изящными длинными пальцами.
Подскакиваю к сумке, присаживаюсь на корточки. Спешно схватившись за язычок молнии, замираю. Разворачиваюсь к нему и деловито шепчу:
— Мог бы ты, пожалуйста, отвернуться?
— Нет.
Вот те раз.
Грубиян.
— Но там очень личное! — бурно реагирую я. — Отвернись, пожалуйста!
— Не мог бы, — от этой фразы я вспыхиваю, словно фонарик в ночи. И произносит он ее все тем же грубым голосом.
Делает ленивый шаг ко мне, выходя из тени, в которой он был припрятан до этого.
Его мощная «вампирская» фигура теперь возвышается еще ближе, сияя в отблесках лунного света и загоревшихся воспоминаниях о моих утренних унижениях…
Ладно, к чему красивые речи? Я еще хуже сделала.
Впрочем, куда хуже? Все итак очень плохо. Катастрофически.
Но я попытаюсь быть оптимисткой.
— Ладно, — пищу, развернувшись обратно к сумке. — Можешь посмотреть, если тебе хочется. Тебе, видимо, не знакомо понятие «личное пространство».
Раскрываю сумку и…
… и ничего. Ни записки, ни браслета. Начинаю бессовестно шнырять по его вещам. Сначала с осторожностью, потом с паникой. Сверху лежит все-то же полотенце, но футболки и бутылки воды я не вижу.
Это не та сумка?
— Здесь ничего нет! — вскочив, смотрю на него во все глаза. — Моих вещей нет… Ты…ты… их спрятал? Зачем? Зачем…
Парень делает еще один шаг, отчего-то показавшийся мне хищным. Мы становимся друг напротив друга.
Он не отвечает на мой вопрос, что выводит меня из себя.
— В той сумке было такое же полотенце. Но где мои вещи?
Ужасающая мысль, что всей футбольной команде раздают такие полотенца, пронзает сознание. Это может означать одно — пока я охотилась на Ворона, кто-то из команды нашел мою записку и браслет, и возможно. уже монтирует новое унизительное видео о маленькой влюбленной дурочке-изгое, мечтающей о поцелуе.
Какой невероятный эпилог…
Эпилог моей жизни, если вы не поняли.
Я готова провалиться сквозь землю этого склепа. Прямо сейчас. Это единственный выход. Поймите, тут не до оптимизма.
Раздражает, как Ворон продолжает сканировать меня каким-то платоядным взглядом и молчать.
Зачем он так смотрит? Для чего? Чего добивается?
Гипнотизирует?
Изучает?
Издевается…
Ведь Слава сказал, что ни у кого из команды не было задания.
Что-то здесь явно не сходится…
— Они были в твоей сумке? Ты видел? Да?
Раздражаюсь на возникшую тишину еще больше. Начинаю нервозно дергать завязку от капюшона под внимательным наблюдением парня. Он отслеживает каждый мой жест.
— Ответь мне!
Пожимает плечами, становясь пугающе мрачным. Таким, каким я его обычно вижу.
Таким, каким его все боятся.
И я боюсь.
Особенно сейчас, когда он уверенно надвигается на меня…
Глава 6
— Куда ты? — смотрю, как обходит меня, уверенно идет к стене, полностью покрытой зарослями виноградных листьев.
— Иди за мной, — бросает он тихо, и так властно, что, клянусь, ноги сами делают шаг следом.
— Потайная дверь? Ты серьёзно? — раскрыв рот, прохожу в образовавшийся проход. — Мы и правда в фильме ужасов.
В моем случае — бензопила. Часть последняя.
В темноте я не могу различить детали, но впереди снова лестница, полуразрушенная, ведущая вглубь.
Стою некоторое время и тупо вглядываюсь в сумрак.
— Чего встала? Пойдем, — он берет меня за руку и тащит за собой.
— Не хочу, — резко выдергиваю пальцы из его крепкой ладони и брезгливо вытираю о кофту, потому что ощущаю игольчатые мурашки, будто кожу морозит.
При этом вижу, как парень отслеживает мое действие с убийственным выражением лица. И я мгновенно понимаю, что мне не стоило так делать.
— Не слушаешься меня?
— А должна? — отвечаю так быстро и без заиканий, что сама удивляюсь. Но я не перестала его бояться. Просто меня поймали врасплох.
— Теперь — да.
— Почему?
— Пойдем, — парень снова берет меня за руку и на этот раз я иду.
Поймите, мне не хочется оставаться одной в этом ужасающем месте. Все здесь выглядит как в страшилках, которыми пугают не только детей, но и взрослых. У меня дрожь по телу от всех этих катакомб и лестниц. Кошмары теперь всю жизнь будут сниться.
— Мне страшно. Что там дальше?
— Увидишь.
— Я боюсь.
— С этого дня тебе придется учиться мне доверять.
— Хорошо, — податливо бормочу, даже не пытаясь понять, о чем речь.
Во первых, Ворон не объясняет, и это я уже усвоила. Да, я быстро схватываю.
Во-вторых, я просто хочу выбраться живой. А дразнить хищника своими надоедливыми вопросами — глупо.
Повторюсь: Я хочу выбраться отсюда Живой.
Мы идем по лестнице, движения аккуратные и медленные. Парень галантно придерживает меня за руку, и если впереди разрушенная ступенька, останавливается и предупреждает.
Такой вот галантный маньяк.
Стены становятся все уже, и я начинаю задыхаться.
Не то, чтобы у меня были проблемы с замкнутыми пространствами, но я правда до одури напугана.
— Далеко еще?
— Почти пришли.
Еще несколько ступеней и вот я ощущаю бесцеремонные руки на талии, и возмущенно выдыхаю, когда Ворон приподнимает меня. А потом ставит на землю, и я вижу, что он перенес меня через небольшую яму. Здесь царит легкий полумрак.
— Почему тут так разрушено все? Что за место? И куда мы идем? И зачем?
И для чего…
— Слишком много вопросов.
Кажется, я его сильно напрягаю.
— Ты хочешь меня убить? — само как-то вырывается.
— Немного.
Ну… мягких мне облачков, ребят.
Тяжело вздыхаю. Получается судорожно.
Этот парень разговорчивостью не отличается. Все кратко и по делу.
Но он точно хочет меня убить. Сам признался. И эта мысль нещадно гложет.
— Не отпустишь меня домой? — смотрю на наши сплетенные руки. Ворон движется впереди, я следую за ним. Но вырвать пальцы не получается. Он сжал их в стальные тиски.
— Нет.
Так. Он маньяк. И он меня собирается здесь замуровать. Да прямо здесь. В этих катакомбах. И никто меня никогда не найдет.
Приехали. Конечная.
Главное сейчас — не злить убийцу. Надо попытаться мягко выяснить, что он собирается предпринять. Поэтому, сделав максимально нежный тон голоса, спрашиваю:
