С неба спикировал летун, замахал крыльями, подняв небольшое облачко пыли, и склонился в низком поклоне перед примар-шефом, протягивая ему тубус с донесением. Конобиан когтём распечатал тубус, вытряхнул послание и прочёл.

— Благодарю за службу, солдат, — кивнул он летуну. — Ступай к тому шатру, скажи, я велел накормить тебя. Отдохни, вернёшься в часть завтра.

Летун, явно не ожидавший подобной милости от сурового примар-шефа, рассыпался в благодарностях, но Конобиан уже забыл о его существовании. Он вошёл в штабной шатёр, при этом недовольно подумав, что чувствует себя здесь карликом. Шатёр был огромным и высоким — специально для того, чтобы архидемоны могли здесь спокойно поместиться. Конобиан оглядел собравшихся командиров лап и крыльев, отдельно задержав взгляд на архе Бозиане — тот был известным смутьяном и абсолютно неуправляемым типом. Как Бозиан до сих пор оставался командовать пятой лапой штурмовиков, Конобиан не понимал. Наверняка его связывают какие-нибудь родственные связи с наместником, потому что в любом ином случае Бозиана уже или разжаловали бы, или просто казнили за своеволие.

— Я только что получил донесение от командира Афиртоса, — без предисловий начал собрание Конобиан. — Его третье крыло обнаружило хорошо укреплённый город в нескольких сотнях лиг отсюда.

— И что они сделали с ним? — послышался рокочущий голос Бозиана. — Рассмотрели со всех сторон, как ты того и требовал?

Конобиан пристально уставился на наглого архидемона, помолчал и ответил:

— Нет, по моему приказу они сожгли город дотла. Вместе с жителями. Этими жителями оказались вампиры. Если кто помнит, они были в составе мясных полков в момент нашего прошлого вторжения на Тангрин. Как видите, они не только не погибли, но спокойно поселились здесь. Теперь предателей постигла наша месть.

Среди командиров пронёсся удивлённый шёпот. Даже Бозиан не нашёлся что сказать.

— И хотя город сжигали с высоты, крыло умудрилось понести потери примерно в половину когтя, — продолжил Конобиан. — Командиры, виновные в небрежении и допустившие необязательные потери, уже казнены по приказу Афиртоса.

— Примар, так ты приказал сжечь город и не брать пленных, только потому что там жили вампиры?

— Нет, — Конобиан невольно задержал дыхание, как перед прыжком в ледяную воду. — Появились новые сведения об этом мире, и это в корне поменяло запланированную стратегию. Мы больше не должны захватывать как можно больше пленных. Я — воин, а не жрец, и мне тоже не нравились указания, которые я вам озвучивал. Не нравились до такой степени, что вчера я отправился к представителям Совета жрецов и подал в отставку. И если бы не эти новые сведения, сейчас я был бы рядовым штурмовиком… или отправился бы в подземелья Ужаса. Но концепция поменялась, и всё возвращается на круги своя. Единственное, что изменилось по сравнению с прошлыми кампаниями, перед каждой большой битвой нам нужно будет дождаться, пока жрецы сделают свои хитрые дела и настроят оборудование. А потом… потом мы вольны действовать так, как сочтём нужным.

Вот теперь в штабном шатре поднялся настоящий гвалт. Высшие офицеры ругались от избытка чувств, выкрикивали вопросы к командующему, некоторые даже схватились друг с другом, не сошедшись во мнениях. Конобиан молча смотрел на воцарившееся безобразие, затем негромко произнёс:

— Архидемон Бозиан, я предоставляю тебе слово.

Многие не услышали фразы командующего, но, главное, услышал тот, к кому Конобиан обращался. Арх встал, вытянувшись во весь свой гигантский рост.

— Примар, я правильно понял, что мои парни теперь могут драться, как обычно?

— Да.

— И никто за это с них не спустит шкуру и не обвинит в небрежении указаниями Совета жрецов?

— Да.

— И мы можем пить жизни врагов прямо на поле боя?

— Да.

Огромный архидемон, услышав троекратное подтверждение, сделал два шага вперёд, согнулся, встав на одно колено перед Конобианом, и, склонив рогатую голову, произнёс:

— Пятая штурмовая лапа с тобой, примар. Веди нас в бой.

Присутствующие замерли от неожиданности. Своевольный и спесивый арх вдруг выказал почтение обычному демону. Пусть примару по должности, но всё же обычному демону. А Конобиан еле сдержал довольную улыбку. Всё же Жесер — молодец. Именно он просчитал этого болвана Бозиана и надоумил Конобиана, как действовать и что говорить на собрании.

— Поднимись, славный Бозиан, ты слишком великий архидемон, чтобы склоняться перед кем-либо.

Бозиан поднялся и гордо задрал башку. А потом сделал шаг и встал за спиной Конобиана, тем самым повторно выказав ему преданность. Примар-шеф кивнул, показательно оценив жест архидемона, и сказал:

— Вот почему командир третьего крыла Афиртос сжёг город вампиров, даже не попытавшись захватить пленных. И вот почему я дал приказы командирам остальных разведывательных крыльев действовать так же. Наши летуны нагонят страха на местных, спалив их города. И тогда враги соберутся, чтобы дать нам решительный отпор — у них просто не будет другого выхода. А мы устроим кровавое пиршество, какого этот мир ещё не знал. Единственное, нужно просто подождать, когда местные правители соберут достаточно большую армию. Не будем же мы гоняться за каждым жалким отрядом. А тем временем жреческие мудрецы сделают свои дела. Вот так мы и выполним волю жрецов, и насладимся кровавой битвой, как это всегда было на протяжении сотен и тысяч лет. Мы будем пить жизни врагов, а не стараться их сохранить. Мы будем рвать их зубами и когтями, а не брать в плен. Мы — истинные демоны, и пусть никто об этом не забывает!

Обычно косноязычный, Конобиан превзошёл сам себя в красноречии, и результат того стоил. Архидемоны взревели, отчего стены полотняного шатра заходили ходуном, командиры крыльев завизжали на разные голоса, выражая свой восторг, и только командующие мясными полками молчали. Их, как раз, вполне устраивал предыдущий вариант боевых действий. Но с Покорителями спорить нельзя — вмиг лишишься головы, это они знали по опыту тех, кто командовал полками до них.

Примар-шеф стоял посреди штабного шатра, а обычно спесивые и заносчивые архидемоны — командиры штурмовых лап, по очереди подходили и склонялись перед ним, выражая преданность и верность. Для каждого из них Конобиан находил нужное слово, и архидемоны поднимались, готовые порвать за него любого.

Час спустя уставший до полусмерти, но довольный примар-шеф принял в своей палатке худенького жреца. Жесер окинул его внимательным взглядом, затем подошёл вплотную, ткнул тонким пальцем в бронированный лоб и тихо шепнул:

— Даже не думай.

— О чём?

— Я ведь был прав? Как я тебе и советовал, ты лишил их единственной радости в жизни, а потом вернул её. И теперь эти безмозглые куски мяса готовы за тебя в огонь и в воду. А ты готов использовать их, не так ли?

— Я…

— Сказал же, даже не думай. Пока что слишком рано. Вот когда ты поднесёшь всю жизненную энергию Тангрина Совету, тогда можешь задумываться и о захвате должности наместника. У тебя будет популярность среди истинных, у тебя будет негласная поддержка Совета. Или даже явная. Но пока… забудь.

Примар-шеф хмуро посмотрел на приятеля. И чего он такой умный? Откуда Жесер мог узнать, какие мысли бродят в голове у Конобиана? Но ведь прав, серенький, прав. Зачем торопиться? Потом, когда истинные напьются крови врагов, когда мир Тангрин будет захвачен и уничтожен, он станет для штурмов не просто командиром. Он станет для них повелителем. И если Жесер утверждает, что жрецы закроют глаза на его подготовку к свержению наместника, значит, так оно и будет. Что ж, Конобиан умеет ждать.

Эмир Вартай вёл пять тысяч всадников к столице Сарды. Ещё месяц назад он даже не помышлял о подобном рейде — казалось немыслимым нападать на сильную и хорошо вооружённую орду. Сарда — давний соперник каганата, всегда была не прочь отщипнуть кусочек-другой территории соседа, и Джагатай, бывший эмиром восточных улусов, постоянно держал своих воинов наготове. Вартай, друг детства Джагатая, участвовал в сотнях стычек с кочевыми — иногда побеждал, иногда еле уносил ноги с поля боя. Потом, когда Джагатай стал каганом, Вартая он назначил властвовать над всеми восточными улусами — то есть, фактически поставил на своё место. И Вартай старался оправдать доверие — даже не столько во имя старой дружбы, а потому, что понимал: это его будущие владения. Джагатай отдаст ему в кормление восточные улусы.