Гроссмейстер Адельядо с огромным удивлением смотрел на своего адепта. Юная вампирша, которую он с момента встречи считал взбалмошной и бестолковой, вдруг открылась ему с другой стороны. Она, оказывается, умеет говорить не хуже мастера риторической магии, приводит аргументы в защиту своей точки зрения и, кажется, уже додавила драконов. Во всяком случае Тринн больше не ярилась и не грозилась сожрать всех, а Аид примирительно пыхнул клубом дыма.

— Хорошо излагаешь, младшая. Ну, хорошо, посажу я себе на спину мага или двух…

— Четверых, ваше драконство! — осмелел Адельядо. — По четверо мастеров на каждого из Великих. Октетом — то есть, ввосьмером, мы сумеем создать такое заклинание, после которого вряд ли останется что-то живое возле портала.

— Тем более, четверых! — фыркнул Аид. — Тоже мне, почтовый дилижанс нашли! Маг, ты так уверен в своих силах?

— Да, Великий! — Адельядо шагнул вперёд. — Лучше всего подошёл бы «Небесный огонь», но, боюсь, демоны имеют устойчивость к огню, что снизит против них результативность этого заклятья массового урона. Да и потом, «небесный огонь» — дальний родственник вашему драконьему пламени, а, значит, тоже может быть отражён демонским щитом. Мы решили использовать «лес молний». Это заклятье и раньше было ужасающим по силе заклинанием, а теперь, после смерти Единого и освобождения магии… Электричество там уничтожит всё живое и превратит землю в спёкшуюся корку. А потом, если у нас останутся силы, мы используем «разрушение тверди».

— Стоп! — рыкнула Тринн. — Вот на этом и остановитесь. Если ваше «разрушением тверди» сработает, то портал провалится на неизвестную глубину, но не перестанет работать. Лезть под землю, чтобы там сражаться с демонами, я не желаю.

— Как прикажете, Великая, — с поклоном проговорил гроссмейстер, чрезвычайно довольный наметившимся конструктивным диалогом. — Мы ограничимся «лесом молний», зато вложим в него все силы.

— А если там никого не окажется? Если именно после вашей магической атаки демоны и полезут сюда? Что ты будешь делать, король? Ведь твои высшие хитромудрые маги останутся без сил.

— Принимать бой, — хладнокровно ответил Юловар. — Без высочайших мастеров мы утратим значительный и атакующий, и защитный потенциал, но не ослабнем окончательно. Великая, рассуди сама: если демоны сидят под каким-то хитрым пологом, им достанется от нашего заклятья. Если их там нет, то наша магическая атака пройдёт впустую, но, возможно, останется время для восстановления сил мастеров-магов. К тому же, мы будем чётко уверены, что враги ещё не перешли границы нашего мира в количествах, достойных вашего и нашего внимания. И только в том варианте, который ты озвучила, нас ждут ненужные трудности. Два против одного, Великая.

Тринн недовольно махнула хвостом, подняв в воздух облака пыли и пучки вырванной травы, а потом буркнула:

— Ладно, готовьте своих магов. Но предупреждаю сразу: если кого-нибудь из них стошнит мне на спину, сожгу.

— Мы примем пилюли от укачивания, Великая, — смиренно сказал гроссмейстер Вуднарт.

— Если ты пришёл сказать, что у вас опять не всё готово, то лучше убирайся подобру-поздорову, — прорычал Конобиан, когда на пороге его шатра появился Жесер. — Потому что я тебя просто разорву на куски, несмотря на нашу давнюю дружбу.

— Успокойся, мой нервный друг, и прибереги свою злость для врагов, — ничуть не испугался субтильный жрец, когда примар-шеф навис над ним. — Понимаю твоё нетерпение. Что ж, можешь радоваться — у нас всё готово.

— Наконец-то, — щёлкнул челюстями Конобиан. — Я одного не понимаю: почему вы так долго тянули? Наверное, специально, чтобы позлить воинов?

— С чего ты так решил? — удивлённо приподнял бугорки надбровий жрец.

— А как ещё понимать поведение Совета? Из-за него пришлось собрать армию на крохотном пятачке и не давать ей действовать. А твои начальники не подумали о том, что от безделья мои воины перегрызутся меж собой? Ты знаешь, что мы уже потеряли несколько тысяч бойцов, даже не вступив в схватку с врагом?

— Твои речи похожи на осуждение, друг мой, — ледяным тоном сказал жрец, а в шатре моментально похолодало. — И я хотел бы понять только одну вещь: твои ли это собственные мысли, или тебе кто-то их нашептал?

Конобиан тут же перестал источать злость и успокоился. Пожалуй, он перешёл дозволенную давней дружбой границу. В голосе Жесера он уловил настоящую угрозу и поспешил оправдаться.

— Первому же, кто попытался бы нашептать мне подобные мысли, я бы раскроил череп. Ты знаешь мою преданность Императору и Совету, просто меня измучила неопределённость.

Жесер ещё несколько томительных мгновений сверлил взглядом громилу-штурмовика, которого он возвёл на такую высокую воинскую должность, а потом ощутимо расслабился.

— Ладно, я тебе верю. У тебя, друг мой, мозгов не хватит на ведение заговоров.

Конобиан застыл, не понимая, что ему делать. С одной стороны его обозвали безмозглым, но с другой — вроде как это было признание его невиновности в злоумышлениях против могущественного Совета жрецов. Жесер неожиданно хихикнул.

— Что? Хочется дать мне в морду, а нельзя? Если тебя утешит, то я порой испытываю те же чувства по отношению к старшим. Надеюсь, после этой операции на Тангрине мы с тобой сумеем взобраться куда выше, чем даже мечтали. И, кто знает, вполне возможно, что мы никогда больше не будем испытывать злости, когда нельзя дать в морду тому, кто раздражает.

Каким бы… скажем так, не сильно умным был Конобиан, он прекрасно понял, о чём говорит Жесер. Не впрямую, конечно, так, намекает. Ведь убить любого, кто тебе по какой-то причине не понравился, может только Император, остальные связаны разного рода ограничениями. Так что, Жесер только что туманно пообещал возвести его, Конобиана, на престол. Не в огромной Империи Покорителей, но, возможно, в другой, которую ещё предстоит создать.

— Значит, я могу ложиться в кокон?

— Можешь, — кивнул Жесер. — Сейчас наши спецы проводят последний инструктаж для летунов — именно от них будет зависеть успех этой операции. Как хорошо, что наместник выделил тебе такое большое количество крыльев.

Конобиан беззвучно хмыкнул. Наместник, как же. Наверняка жрецы всё заранее продумали и решили, потому Конобиану и дали столько крыльев, сколько ни разу не выделяли ни одной армий Покорения. Впрочем, ему от этого только хорошо. И, кстати, надо бы впоследствии бережнее относиться к мирам, где обитают разного рода летающие разумные. Тут Конобиан поймал себя на том, что планирует будущее, как уже состоявшийся монарх, и поспешил загнать подобные мысли поглубже. Не хватало ещё проколоться перед кем-нибудь…

Конобиан одним рывком сдёрнул прочное покрывало, под которым находился командный кокон. Огромное яйцо стально-серого цвета, в котором мог бы поместиться даже архидемон, ждало своего часа в шатре примар-шефа и дождалось. Конобиан сдвинул в сторону крышку и влез внутрь кокона.

— Не забыл, что надо придержать твоих штурмов до момента первого поступления энергии? — напомнил Жесер.

— Да помню я, помню, — с раздражением ответил Конобиан. — Придержу… ненадолго.

Примар-шеф улёгся на подушки, обшитые мягкой кожей и закрыл глаза. Жрец задвинул обратно крышку кокона и отошёл на пару шагов. Несколько минут ничего не происходило, затем кокон начал светлеть. Серо-стальной цвет его сменился сначала на бежевый, затем перешёл в ослепительно-белый. Жесер молча наблюдал за происходящими изменениями — пока всё шло, как и должно.

Спустя десять минут кокон начал темнеть. Ослепляющее сияние угасло, цвет «яйца» стал сначала коричневым, затем багрово-красным. Всё, инициация закончилась. Теперь Конобиан, как примар-шеф, будет до конца Покорения находиться внутри магического артефакта и непосредственно руководить всеми армиями. С этой минуты он начнёт получать сведения от всех командиров крупных подразделений просто моментально и столь же быстро будет отдавать приказания. Конобиан стал мозгом предстоящего Покорения. Слегка, правда, неумным, но когда штурмовики были интеллектуалами? От примар-шефа не требовалось умения составлять изощрённые планы и вести долгие стратегические кампании. Примар-шеф — тактик, он должен уметь воевать, выстраивать армии, наносить удары врагу и уходить от контратак — и со всем этим Конобиан без труда справится. Опыт в этом у него огромный. А со стратегическими задумками справится Совет жрецов, который впервые с момента зарождения Империи получил право руководить кампанией. И Жесер, как представитель Совета при армии, будет воплощать в жизнь его планы. Это Покорение было обречено на успех.