Это был такой чертовски сложный вопрос?

Я заставил себя сдержать гнев и выпил еще немного.

— У вас двоих все настолько серьезно, да?

Я уставился в свой пустой стакан. — Я люблю её.

Тишина.

Никто не произнес ни слова, и в конце концов джазовая музыка бара взяла верх. Я провел рукой по волосам и в отчаянии потер переносицу. Всё, что угодно, лишь бы найти решение этой проблемы.

Через некоторое время алкоголь перестал жечь. — Я не могу двигаться дальше… Не могу с этим справиться...

Тревор пожал плечами. — Может, ты просто не хочешь двигаться дальше.

— Что?

— Да, он прав, — вмешался Маттео. — Может быть, ты влюбился в нее прямо тогда и не смог этого понять, потому что она не чувствовала того же.

Я уставился на свои руки. Я скучал по тому времени, когда Мария держала их. — Да. Может быть.

Боль в груди не прекращалась. Я гадал, что делает Мария и переживает ли она так же, как я. Боль пронзила грудь, когда я представил, как она сдирает с меня кожу.

— Если я когда-нибудь так разозлюсь из-за женщины, выстрели мне в голову, — протянул Зейн, прежде чем допить виски. Прошло немного времени, прежде чем он снова заговорил: — Я помогу тебе.

Я повернулся к нему, нахмурившись. Мне показалось, что я неправильно расслышал.

— Но если ты ещё раз причинишь ей боль... — Зейн встал, натягивая черную кожаную куртку. — Я убью тебя. Она мне как младшая сестра.

Я стиснул челюсти, глядя на него. Мысль о том, что кто-то из мужчин может заботиться о Марии, быть готовым убить ради неё, выводила меня из себя. Однако тот факт, что я знал, что они были братом и сестрой, и что он будет защищать ее, как брат, казалось, меня успокаивала. Я уважал это.

Я благодарен, что был кто-то еще, кто присматривал за ней.

Даже если это означало защитить ее от меня.

— Я понимаю.

Мария

Настоящее

Мне не хотелось. Мне хотелось сидеть дома, смотреть романтические комедии и есть мороженое. Но Зейну нужна была моя помощь, и отвлечься от личных мыслей казалось хорошей идеей. Мне нужно было отвлечься. Я всю неделю переживала эти чувства. Я устала плакать и жалеть себя.

Вытащив руку из кармана, я подняла ее, чтобы взглянуть на часы. Я пришла на полчаса раньше, просто потому, что Зейн всегда приходил раньше меня, и мне хотелось покончить с этим как можно быстрее.

По телефону он не вдавался в подробности, что было на него не похоже, как и то, что он не приехал на место заранее.

Я окинула взглядом промышленные окраины Бруклина; Манхэттен на другом берегу реки, за сетчатым забором, виднелся с другой стороны. Солнце садилось за небоскрёбы, раскалённое докрасна. Гравий хрустел под моими кроссовками, пока я шла к одноэтажному зданию, которое описывал Зейн.

Не раздумывая, я распахнула металлическую дверь. Датчики света активировались, когда я вошла внутрь, освещая темный склад. Оглядевшись, я заметила ещё одну приоткрытую дверь. За ней виднелась цементная лестница, освещенная единственной лампочкой, свисающей с потолка.

Я не могла удержаться и спустилась вниз. Несколькими этажами ниже я обнаружила ещё больше коридоров, расходящихся во всех направлениях. Должно быть, они тянулись под всем городом. Мне стало интересно, не те ли это туннели, о которых мне рассказывал Зак; те самые, которые Картель использовал для перемещения грузов.

Одна из дверей была распахнута настежь, позволяя мне заглянуть внутрь небольшой комнаты. Когда я вошла, пульс участился от адреналина. Наручники, прикованные к стенам, раковина, залитая кровью, металлический стул посередине и зеркало прямо перед ним. Ножи, бензопилы, дрели, верёвка, клейкая лента.

Я была в замешательстве. Зейн не любил пытки; он убивал одним выстрелом. Он верил в карму и законы мироздания; он не играл со своей добычей.

Это убежищ Зейна.

Это было…

— Тебе следовало подождать наверху.

Мое сердце остановилось.

Кровь застыла в моих жилах. Затем пульс взлетел до небес, и огонь охватил все мое тело.

Горький привкус наполнил мой рот, когда я поняла, что Зейн помог ему загнать меня в угол.

Я на мгновение замешкалась, прежде чем обернуться.

Темные волосы. Черный костюм. Татуировки.

Открывшийся вид ударил меня прямо в грудь, словно удар кулаком. Все эмоции, которые, как мне казалось, я выплакала за последнюю неделю, хлынули наружу. Я заставила себя сохранять каменное выражение лица, подавила эмоции, контролировала движение груди, чтобы дышать ровно.

Зак был сам на себя не похож. Его волосы были взъерошены, и я никогда раньше не видела его в мятом костюме. Он искал меня взглядом, но тщетно; я смотрела сквозь него.

Я попыталась оттолкнуть его, но он, конечно же, шагнул вперед меня.

— Уйди с дороги.

— Просто позволь мне...

— Нет.

— Я люб...

— Не смей этого говорить. — Когда я снова подняла взгляд, в глазах всё затуманилось. Сгоняя эмоции, я заметила, как щелкнула его челюсть от напряжения.

Боль в его глазах была такой же, как и у меня.

Минута молчания.

— Я люблю тебя. — Его голос прозвучал напряженно и хрипло. Как будто он говорил это всем сердцем.

Мои глаза снова защипало, и мне пришлось отвести взгляд, чтобы прийти в себя.

Я почувствовала, как сжалась моя грудь. Я слышала его той ночью. Он думал, что я сплю, но я слышала, как он прошептал это в темноту, поцеловав меня в макушку. Я по глупости поверила ему. А на следующую ночь, когда он уснул, я по глупости повторила то же самое.

— Это неважно, — сглотнула я. — Любовь этого не исправит.

— Ты тоже меня любишь. Я слышал тебя той ночью.

Я зажмурилась, словно испытывала физическую боль. Как ни странно, боль в груди была сильнее, чем от ножевого ранения.

Он... Он тоже меня услышал?

Я покачала головой. — Ничего из этого не было. Ты сам так сказал.

— Я просто нес чушь. Я не это имел в виду. — Он помолчал, снова успокоившись и попытавшись снова. — Мария, пожалуйста. Я не могу тебя потерять. Не могу. — Его голос был полон такого сожаления, что я почти поверила ему.

Это было уже слишком. И так снова и снова. Голова раскалывалась. Тело тряслось. Внутри меня всё кипело до предела, готовясь взорваться.

— Ты меня, блядь, никогда не имел, Зак. Боже! Вбей себе это в голову и оставь меня в покое! — закричала я, проталкиваясь мимо него со всей своей силой.

Когда я проскользнула мимо него, он схватил меня за плечо стальной хваткой и потянул назад. Чистым инстинктом и телесной памятью мне удалось выскользнуть из его хватки и отступить с его пистолетом.

Я без колебаний направила Glock ему в голову. — Никогда. Не. Трогай. Меня. Больше.

Он указал рукой на грудь. — Ты могла поговорить со мной. Ты могла прийти ко мне. Я бы тебе помог.

— О, так это все моя вина?

— Это не... — Он покачал головой, проводя рукой по взъерошенным волосам. — Что мне было делать, когда я узнал, что женщину, которую я люблю, наняли убить меня? Встречаться с грязными агентами ФБР за моей спиной и хранить папку с информацией, которую никто, кроме неё, не видел. — знает обо мне… Я думал, ты меня обманываешь. Ты чёртова убийца, Мария. Ты хоть представляешь, сколько людей хотят моей смерти? Что я должен был думать?

— Но ты не пытал и не убивал меня. Нет, ты манипулировал мной, заставляя меня строить отношения, и играл в дом. Это просто чертов психоз! Ты не имел права!

— Думаешь, я хотел тебя полюбить? Зная, кто ты и зачем, по-моему, ты пришла? Разве ты не думаешь, что каждую минуту, что мы провели вместе, я думал про себя: — А она притворяется?

— Я не...

— И я люблю тебя так сильно, что позволял тебе притворяться.

— Нет. — Слёзы навернулись на глаза, но я не позволила им течь. — Ты притворился, что не знаешь меня, заставил меня влюбиться в тебя... — Мой голос дрогнул, когда я сказала: — Ты забрал у меня то, что я никогда не верну.