Шаги приближались.

Я спокойно завернула за угол заброшенного здания и спряталась в темноте. Мгновение спустя оттуда, где я была раньше, вошел высокий мужчина. Его шаги замедлились, когда он остановился посреди переулка. Мог ли он чувствовать меня?

Его руки были в карманах блестящего черного костюма, а дизайнерские часы блестели, несмотря на отсутствие света. Его волосы небрежно зачесаны назад, но выглядели идеально уложенными, как будто даже пряди, падающие на лоб, были так и задуманы.

Утренний свет отбрасывал на него тени. Видение было каким-то жутким. На секунду это показалось мне одной из тех сцен в фильмах о вампирах, когда из невежественной девушки в заброшенном переулке идеальный джентльмен высасывает кровь.

Но затем ветер донес знакомый запах одеколона, который ударил в меня, как движущийся поезд.

Темные волосы. Черный костюм. Татуировки.

Он. Снова.

— Почему ты преследуешь меня? — Мой голос был ненормально расслабленным.

Тишина.

Затем мрачный греховный смешок эхом отразился от разрисованных кирпичных стен, и странное теплое чувство охватило меня, распространяясь по всему телу.

Может, он и не был чертовым вампиром, но хищником он был точно.

Почему он смеялся? В этом не было ни капли веселья. Было ли это потому, что он не ожидал от меня никаких действий? Он видел, что я сделала с тем парнем, когда мы встретились в первый раз.

Внутри меня закипало разочарование; даже когда я вытащила метательный нож из рукава и прицелилась в скоро-уже-мертвого красивого незнакомца. Лезвие с хрустом рассекло воздух, пройдя мимо края его уха и пронзив мусорный бак. Маленькая капелька крови сверкнула в лунном свете, скатившись по мочке его уха к татуировке сбоку на шее.

Он обернулся, его рука медленно потянулась к порезу. — Ты промахнулась, — протянул он, оценивая покраснение на кончиках пальцев.

— Это было предупреждением. Я не промахиваюсь. — Я вышла из тени и решительно направилась к нему. — Почему ты преследуешь меня?

Мгновение он наблюдает за мной, его глаза перебегали с одной черты лица на другую, и на долю секунды я почти занервничала, когда он слишком долго разглядывал шрам над моим глазом.

Я прочистила горло. Его глаза снова встретились с моими, и уголок его рта приподнялся. Красивый незнакомец, с которым я столкнулась, слишком часто на мой вкус, подошел ближе, и соблазнительный аромат одеколона окутал меня, пока он не стал всем, чем я могла дышать. И подумайте – ничего такого, что нельзя было бы смыть душем.

По веселому выражению его глаз я поняла, что он не собирается мне отвечать.

Я одарила его такой милой улыбкой, что, я могла только надеяться, она заставит его задохнуться. — Последуешь за мной снова, и я не буду вежливой, как в этот раз.

Когда моя угроза повисла в воздухе, я ушла.

— Не думал, что ты такая бесхребетная.

Я проигнорировала оскорбление и продолжила идти, но мои острые ногти-стилеты впились в ладони.

— Что, нечего сказать?

Он хотел знать, почему я не выбила дерьмо из Джастина, как это было с другим мужчиной несколько ночей назад. Это не самый гордый момент, но ответ был прост: сохранить свою работу. Я знала это. Он знал это. Мы оба, черт возьми, знали это.

— Я не обязана перед тобой оправдываться, — огрызнулась я, поворачиваясь кругом.

Мрачная ухмылка появилась на его губах. — Ты только что это сделала.

Я чертовски ненавидела то, что он был прав. И я чертовски ненавижу эту глупую ухмылку на его тупом горячем лице.

— Ты знала его?

Мое сердцебиение замедлилось от употребления им прошедшего времени. Я скрестила руки на груди и выпрямила свою позу. — Нет.

Он кивнул, сокращая расстояние между нами, пока я не почувствовала тепло, исходящее от его тела. — Он больше не побеспокоит тебя.

— Мой рыцарь в сияющих доспехах, — произнесла я монотонным голосом.

Сарказм был моим любимым оружием, когда 45-го калибра не было под рукой.

— Осторожнее, hermosa². Я не джентльмен. — Его голос был хриплым, и в его словах был более глубокий смысл.

— Я никогда не думала, что ты такой, — призналась я, выдерживая темную бездну его взгляда.

Он ухмыльнулся. — Умная девочка.

Его глаза были жестокими, резкими и бесчувственными. На них были шрамы от его сражений, такие темные, что вы не осмелились бы спросить его о них. И все же его взгляд никогда не терял мягкого, но интенсивного пламени, когда был направлен на меня.

Я ушла.

— Разве я не должен узнать твое имя? — Его ровный, глубокий голос обволакивал меня, защищая от холодного воздуха.

Я остановилась, оглядываясь через плечо. — Так вот почему ты защищал мою честь?

— Может быть. — Ответил он, ухмыляясь; его голос показался мне грубым.

Короткий. Прямой. Честный.

Ложь не была естественной для этого человека. Чтобы солгать кому-то, ты должен был бояться его, а он был на вершине гребаной социальной пищевой цепочки. Он не лгал. И ему тоже не лгали, потому что люди не боялись его – они были чертовски напуганы.

— Почему ты последовал за мной? — Я спросила еще раз. Он что-то замышлял; Я просто не могу понять, что именно...

Когда он не ответил, я повернулась, чтобы уйти в последний раз, но он схватил меня за руку и потянул назад так неожиданно, что я была готова врезать ему в челюсть и разрушить его идеальное лицо.

Он с силой вложил что-то маленькое в мою ладонь, затем за долю секунды оттолкнул меня.

— Пойдем, я поймаю тебе такси.

Я уставилась на золотой браслет от Bvlgari в моей руке, застежка была сломана.

А потом я оказалась на заднем сиденье другого предоплаченного такси, сидела одна и смотрела на браслет, который я не заметила, что потеряла ранее той ночью; не подозревая, что к утру Джастин окажется на дне Гудзона и будет показан в национальных новостях.

Мария

Настоящее

Солнце палило нещадно ближе к вечеру, небо медленно начинало краснеть от заходящего солнца. Мы прятались в прохладе гаража в доме Кали на Ямайке в Квинсе; отдельно стоящий дом из красного кирпича с небольшим крыльцом и частной подъездной дорожкой, ведущей на задний двор, окруженный сетчатым забором.

Пока она работала над своим GT3 RS, добавляя незаконные модификации и еще много чего, я сидела на деревянном верстаке, составляя ей компанию.

Какой-то болельщик резко повернулся в мою сторону, когда по маленькому телевизору в углу показывали лучшие моменты бейсбола на прошлых выходных. Из открытого окна соседа, лились хиты регги вместе со звуком пылесоса. Далекий вой сирен смешивался с детским смехом, когда они проезжали по окрестностям на своих велосипедах.

Для кого-то вроде Кали это была не первая догадка. Она была из очень состоятельной семьи японского и кубинского происхождения. Ее отец был генеральным директором династии Су – на первый взгляд, просто еще одна компания из списка Fortune 500. На самом деле многомиллиардное состояние семьи пришло от подпольной хакерской империи, которая также была главным продавцом оружия для большинства преступных организаций по всему миру.

Предполагалось, что она получит степень в области информационных технологий в Колумбийском университете – как и ее брат Тревор – и поможет управлять хакерской империей их родителей, когда они уйдут в отставку. Вместо этого она взбунтовалась, поступила в Нью-Йоркский университет и закончила… это.

Может быть, я этого не понимаю, потому что выросла в бедности. Я ненавидела улицы, на которых выросла; настолько сильно, что была готова на все, лишь бы выбраться из сточной канавы – отсюда практически полное отсутствие сопротивления в моей прошлой профессии.

Я никогда не хотела оглядываться назад. Было только движение вперед; больше денег, больше власти.

Часть меня завидовала тому, что у нее были возможности поступить в колледж, открыть свое дело или просто иметь страховочную сетку. Однажды поздно вечером в прошлом году, когда мы проводили каникулы в домике ее семьи на севере штата, я сказала ей, что хотела бы, чтобы у меня было так же много открытых дверей, как у нее; она ответила, что хотела бы иметь мою свободу.