Смотрю прямо в его пронзительные глаза. И они согревают мою кожу, словно ствол стреляющего ружья.

Я снова напала на него, рассекая воздух ножом. Он отразил все мои удары. Очевидно, что мы оба прошли профессиональную подготовку.

И тут моя бритва вонзилась в его кожу.

Мы оба замерли, когда кровь капала по его татуированной груди, пачкая его белоснежную рубашку. Когда он опустил взгляд и раздраженно провёл языком по зубам, я не смогла сдержаться и рассмеялась, по-настоящему, искренне.

Какого хрена мы тут делали? Двое взрослых шутливо дерутся в заброшенной промышленной зоне на окраине Нью-Йорка.

Мне всё равно, что я проявила к нему эмоции. Его разъярённое лицо было просто уморительным.

Закари медленно поднял на меня недоверчивый взгляд. Я собиралась сказать что-то язвительное и стервозное, но потом поняла его взгляд. Он никогда раньше не слышал, чтобы я смеялась.

Я воспользовалась его шоком и снова напала на него.

Звон.

Время истекло как раз в тот момент, когда мой нож остановился у его горла.

Мертвый.

El Diablo стал бы моим сорок вторым подтвержденным убийством и первым наркобароном, пополнившим список.

Закари смотрел на меня без интереса, но в его взгляде мелькнула едва заметная искра уважения. Сердце забилось в напряжении. Воспользуюсь ли я ситуацией и всё равно перережу ему горло?

Я не была женщиной слова. Много раз я лгала и изменяла, чтобы получить желаемое. Для меня не существовало такого понятия, как “грязная борьба”, только выживание. Мне следовало бы перерезать ему горло, но что-то меня остановило.

Я опустила оружие.

Закари сбил меня с ног. Земля выбила из меня дух, но это не было больно; я чувствовал боль и похуже. Одной рукой он защитил мою голову от падения, а другой приставил мой собственный нож к моему горлу.

Он обратил против меня мое же оружие.

Pinche pendejo¹⁵.

Думаю, был мир, в котором я бы все-таки проиграла бой — мир Закари.

Победоносная ухмылка тронула его губы. Он стоял слишком близко, просто чтобы ткнуть меня в это. Его тело оказалось между моих ног, и когда он выпрямился на коленях, трение обожгло внутреннюю поверхность моих бёдер.

— Ты сжульничал, — процедил я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как лезвие вот-вот вонзится мне в яремную вену.

— Я ведь тебя надул, да?

Разве я действительно ожидала честности от лжеца и обманщика? Мне следовало бы знать лучше; я сама была такой.

Я в гневе высвободилась из-под него. Он мог удержать меня, если бы захотел, но не пытался остановить. Хотя и не облегчал мне задачу. Я изо всех сил пыталась высвободиться из-под него, сводя физические прикосновения к минимуму.

Я не была жалким неудачником, но мой первый проигранный бой не обязательно был причиной моей злости. Я позволила Закари увидеть слишком много моего настоящего “я”. Я позволила ему увидеть слишком много моих эмоций. Всякий раз, когда он был рядом, я, казалось, теряла самообладание. Я не знала почему, но что бы это ни было, мне нужно взять себя в руки.

Ангел был мёртв. И эта сторона меня тоже должна была умереть.

— Будь готова к семи, — сказал он, когда я начала уходить.

Я не могу ему поверить. Я бы даже не подумала о встрече с ним. — В твоих снах.

Что-то изменилось в его тоне. Что-то мрачнее, опаснее. — Ты дрогнула.

Я пожала плечами, наконец повернувшись к нему и посмотрев ему в глаза. Я заставила себя сдержать отказ: — Думаю, я тоже жульничала.

В эту игру могут играть двое.

Я отошла всего на три шага, как в воздухе раздалось два выстрела. На мгновение мне показалось, что он стреляет в меня. Но когда я оглянулся через плечо, то увидела, что мишени-бутылки, до которых я не добралась раньше, уже упали.

Закари больше не поворачивался ко мне лицом, и я не стала больше ждать.

Я ушла.

Мария

Настоящее

Лёгкая улыбка тронула мои губы, пока я продолжала украшать квартиру Франчески красными шариками и украшениями для вечеринки-сюрприз в честь её двадцатипятилетия. Кали отвлекала Франческу, пока Наталия покупала торт в ближайшей пекарне, а я занялась украшением квартиры. Я была одна, так как было ещё слишком рано, чтобы люди приходили, поэтому я не слишком раздумывала, когда раздался стук в дверь. Я просто прошла через многоэтажку Франчески.

Её старший брат, Джованни, жил в пентхаусе наверху. Хотя Франческа гордилась своей независимостью, семья всё же считала, что она должна быть рядом в случае чрезвычайной ситуации. Небоскрёб принадлежал семье, носил имя “ДеМоне” и служил роскошным жилым комплексом.

Я взялась за ручку и с улыбкой открыла дверь.

Темные волосы. Черный костюм. Татуировки.

Моя улыбка погасла, и я попыталась захлопнуть дверь перед носом Закари, но его сильная рука не дала ей закрыться. Я глубоко вдохнула от раздражения, но только чтобы вдохнуть его мускусный одеколон. Он ударил мне прямо в мозг, затуманивая мысли.

Закари не дал мне другого шанса удержать его. Он протиснулся мимо меня и вошёл в квартиру. Я обернулась, глядя ему в спину, пока он шёл к диванам.

На мгновение я застыла одна в темном коридоре.

Прошла почти неделя с тех пор, как я видела его в последний раз. С тех пор, как я проиграла пари. И мне всё ещё нужно выполнить свою часть сделки: делать всё, что Закари захочет, в течение недели. Но ему, казалось, было совершенно всё равно. Он не только ничего не сказал, но даже не взглянул на меня.

Он игнорировал меня.

Означало ли это, что сделка расторгнута? Неужели ему наконец надоела моя стервозность? Неужели он перестал за мной бегать?

Я думала, что почувствую облегчение, но теперь меня что-то терзало — что-то пугающе похожее на разочарование.

Что со мной не так? Я должна радоваться, что погоня закончилась.

Как и все остальные до него, Закари сдался, но я всё ещё не могла сдержать недовольства. Какая-то скрытая, запрятанная часть меня действительно верила, что Закари меня действительно любит. Но теперь, судя по тому, как он лежал на диване в своём идеальном костюме, игнорируя меня, я поняла, что игра действительно окончена.

Я не могла сдержать нарастающую обиду. Что-то во мне злилось от того, как легко он сдался, и одновременно злилась от того, что я вообще о нём заботилась.

Это начинало меня раздражать, поэтому я держалась на расстоянии, пока не появились остальные.

Из гостиной, где проходила вечеринка, гремела музыка. Присутствовало, должно быть, около сотни человек. Наталия жила в пентхаусе на пятидесятом этаже, а квартира Франчески находилась на девяносто седьмом этаже здания DeMone, принадлежащего её семье и названного в её честь.

Через длинный коридор, заполненный произведениями искусства, я направилась к кухне шеф-повара в другом крыле квартиры, которая, в отличие от основной, не была соединена с гостиной.

Дверь со щелчком закрылась за мной, заглушив музыку и крики. Мне нужно приготовить торт и свечи, чтобы они были готовы к полуночи, когда Франческе исполнится двадцать пять.

В то время как остальная часть дома была полна окон от пола до потолка, через которые можно видеть весь сверкающий ночью Нью-Йорк, кухня шеф-повара была полностью сделана из стали.

Музыка снова заиграла, а потом снова стала приглушённой. Я оглянулась через плечо.

Темные волосы. Черный костюм. Татуировки.

Моё сердцебиение участилось сильнее, чем следовало. Два месяца назад мне было бы всё равно на Закари, но теперь я удивлялась, что он всё ещё мной интересуется.

Конечно, была и вероятность, что он был здесь по какой-то другой причине, а не из-за меня.

Я уже не уверена, что мне нравится такая возможность.

Что-то извращённое вспыхнуло во мне, когда он прислонился к двери, скрестил руки и просто смотрел на меня. Значит ли это, что он ещё не закончил со мной?