Что-то мелькнуло в её глазах, но она моргнула, прогоняя это. Она снова повернулась ко мне и подошла ближе, ее губы были в опасной близости от моих. Она пристально посмотрела на меня этим чёртовым взглядом… И следующие слова сделали её такой гладкой, что ударили меня прямо в грудь.

— Он меня расстроил.

Я не ответил, просто смотрел на неё какое-то время. Она сжала губы, словно пытаясь сдержать улыбку, но потом уголок ее рта приподнялся в тёмной ухмылке, зеркально отражая мою.

Я продолжал наблюдать за ней ещё мгновение, прежде чем выпрямиться и рассеянно провести рукой по ослабленному галстуку. — Для меня это вполне приемлемо.

Хуан был ходячим мертвецом.

В воздухе раздался щелчок.

Мария оглянулась через плечо и прицелилась из своего Glock, одновременно с тем, как я прицелился. Два выстрела прогремели по магазину. Хуан упал, его тело повисло на полу вместе с пистолетом, из которого он собирался застрелить меня, Марию или обоих. Кровь хлынула под ним, а меня охватило отвращение. Чертова крыса.

Мария застонала от разочарования и снова повернулась ко мне, толкая меня в грудь.

— Что за...

Она застонала и снова толкнула меня, а затем сильно ударила меня в живот. Неожиданная боль пронзила мой живот. — Какого хрена, как я буду его допрашивать теперь, когда ты его убил, а?!

Её лицо было необычайно выразительным, полным негодования и напряжения. Мешки под глазами говорили о том, что она давно не спала.

Моё собственное раздражение, накопившееся за последние четыре дня, вырвалось наружу. Схватив её за запястья, я обездвижил её. Опустив к ней лицо, я процедил сквозь стиснутые зубы: — Я ничего не сделал.

Её дыхание стало сердитым и прерывистым, когда она задержала взгляд на моём лице. Я отпустил ее запястье и обхватил ладонью её раздражающее, прекрасное лицо. Сжав её щёки, я перевёл её взгляд на Хуана, у которого пуля была в голове. Пока я пытался лишь разоружить его, моя пуля застряла у него в руке.

Я наклонился и шепнул ей на ухо: — Ты убила его, hermosa.

Мой рот был всего в дюйме от пульсирующей точки на её шее, и мне не терпелось стиснуть зубы и пососать чувствительную кожу. Её мокрые волосы и духи затуманили мне разум, пока я ждал её саркастического ответа.

Но он так и не пришел.

Вместо этого ее тело вздрогнуло, когда она всхилпнула.

Я застыл. Меня охватило потрясение, когда я понял, что она старалась не плакать. Она избегала проявления эмоций. И, судя по рассказам ее друзей, она никогда не плакала. Я не понимал, почему она плакала, ведь именно она убила его. Это не могло быть чувство вины; она была убийцей.

Что-то острое пронзило мою грудь, когда она снова всхилпнула. Продолжая держать её за щёки, я притянул её лицо к себе. Она сначала сдерживалась, но потом сдалась, позволив мне повернуть её лицо, но избегала встречаться со мной взглядом.

Я стиснул зубы и опустил голову ещё ниже, заставив её посмотреть на меня. Когда она это сделала, ее лицо было сухим, но в глазах стояли слезы, которые она изо всех сил пыталась удержать.

Черт побери.

Я не знал, почему Мария расстроилась, но я все равно собирался реанимировать Хуана, избить его до полусмерти, а затем собственноручно убить.

Я выпрямился и снял пиджак, отгоняя острую боль в груди от осознания того, что я стал причиной её страданий. Меньше всего мне хотелось причинить ей боль.

Мария попыталась остановить меня, когда я начал накидывать ей на плечи куртку, но суровый взгляд быстро заставил ее отступить. Положив руку ей на плечо – чуть не обжегшись от прикосновения – я направил её к выходу из винного магазина, где на обочине стоял мой G-класс AMG 63.

Дождь не прекращался, и воздух оставался необычайно прохладным для лета. Я открыл ей дверь, когда она вошла. Прежде чем закрыть её, я оперся рукой о крышу и наклонился к ней. — Подожди здесь. Я скоро вернусь.

Она вздохнула и оглядела машину. — Зак, мне нужно кое-куда...

— Я вернусь. — Я оборвал её и закрыл дверь, прежде чем она успела возмутиться. Я также включил детский замок, за что получил хмурый взгляд из-за тонированного стекла.

Звонок на двери возвестил о моем присутствии, когда я вернулся в винный погреб. Я перевернул табличку с “ОТКРЫТО” на “ЗАКРЫТО” и направился в подсобку, перешагнув через тело Хуана.

Когда я вернулся в конференц-зал, Дистро поднялись со своих мест в знак вежливости и уважения.

— Мне нужно разобраться с одной ситуацией. Обсудим дела завтра.

Они кивнули и стали уходить, пожав мне руку на прощание. — Спокойной ночи, босс.

Я обратил внимание на двух своих молодых солдат. — Хуан был крысой.

Я сказал это так, как будто это все объясняло, и тем не менее они кивнули, прекрасно понимая.

— Наведите порядок и найдите замену.

— Да, босс.

Я повернулся и ушёл, бросив через плечо: — Сделайте из него пример. Покажите, как в Картеле расправляются с крысами.

Они сглотнули и кивнули. — Конечно, босс.

Подавив смех, я направился в другую заднюю комнату, где у меня была сменная одежда.

Моя рубашка промокла насквозь и прилипла к коже. Я ни за что не испорчу сиденья в машине.

Мария

18 лет

Я резко открыла глаза, когда грудок корабля вырвал меня из сна. Сидя на потрепанных пластиковых сиденьях парома, я протерла глаза, пытаясь вспомнить, как я здесь оказалась. Соленый морской воздух ударил мне в нос, прежде чем я вдохнула отвратительный запах машинного масла и мусора.

Дом.

Нью-Йоркский горизонт показался мне как раз в тот момент, когда паром проплывал мимо Статуи Свободы. Над городом висели большие серые дождевые тучи, а ранний октябрьский ветер хлестал меня по лицу. Я натянула капюшон украденной толстовки. Спросив у местных жителей дорогу и как добраться на лодке до материка, я села на следующий паром до Нью-Йорка.

После того, как я стащила немного денег из кошелька одного парня, я обменяла их на мелочь и зашла в телефонную будку. Я набрала номер, который когда-то запомнила на крыше московской гостиницы.

— Франческа?

— Слава богу, ты жива. Солдаты сказали, что все были мертвы, когда они добрались туда. Я весь день ходила по магазинам, пытаясь справиться со стрессом, в ожидании вестей от тебя...

— Да, я ушла, как только увидела, что подъехали внедорожники. Слушай… я вообще-то вернулась в Нью-Йорк. Не могла бы ты мне помочь?

— Конечно, детка. Встретимся в DeMone.

Час спустя я была на Манхэттене, поднимаясь по мраморной лестнице входа в DeMone, одно из многочисленных зданий семьи Франчески, когда какой-то мужчина заблокировал мне доступ.

— Это частное здание.

— Знаю. У меня встреча кое с кем. — Я попыталась пройти мимо него, но он усмехнулся, снова оттолкнул меня и с отвращением толкнул.

Глядя на свою одежду, я поняла. На мне всё ещё была одежда, которую я носила два дня назад, изорванная и грязная от засохшей крови (которая, к счастью, не была видна на чёрной ткани), и, вероятно, пахла дохлой рыбой после купания в океане. Я могла только представить, как выглядели мои волосы и лицо. Он, наверное, принял меня за психопатку.

— Можешь сообщить Франческе ДеМоне, что я на улице?

Швейцар рассмеялся мне в лицо. — Убирайся отсюда, пока не пожалела, чтобы ноги твоей здесь не было. — Его акцент пробивался сквозь грубый голос, и я наконец-то как следует взглянула на него, разглядев итальянские черты. Меня вдруг осенило. На нём даже нет формы; ну, не формы швейцара, а формы мафии.

— Не обращай на него внимания.

Я обернулась и увидела Франческу, выходящую из чёрного лимузина Hummer, водитель придерживал её дверь. Из здания позади нас вышли трое мужчин, чтобы забрать из машины несколько пакетов с дорогими покупками.

Хотя солнце пряталось за серыми облаками, большие солнцезащитные очки Dolce & Gabbana защищали лицо Франчески от нью-йоркских крестьян, подчеркивая ее каблуки в стиле 2000-х и коричневую шубу. Её платиновые волосы блестели и развевались, когда она направлялась к нам, а вишенкой на торте стала её фирменная красная помада.