Я обыскала ящики под раковиной в поисках чего-нибудь полезного, но в итоге нашла только всё ещё упакованные средства гигиены: зубные щетки, пасту, зубную нить, увлажняющие кремы, духи. Я даже зажгла пару ванильных свечей.

Вытирая запотевшее зеркало, я изо всех сил старалась вернуться к привычному образу жизни. Возможно, когда я снова стану собой, мне станет лучше.

Однако, когда я рассеянно выключила за собой свет в ванной и вернулась в темную спальню, я никогда не была так рада полотенцу, чем то, что было на мне.

Зак

Я моргнул, глядя в потолок. Тело болело, голова была в тумане, мозг хотел спать. Но я не мог. Не тогда, когда она была повсюду. Всё пахло ею. Всё напоминало мне о ней.

Но ничто не могло заполнить пустоту в моей груди.

Мне не хватало её голоса. Мне не хватало её успокаивающего молчания. Мне не хватало её красивых ноготков, массирующих мою голову.

Лечь рядом с ней было большой ошибкой, глупым импульсивным решением. Но, похоже, это всё, на что я был способен, когда она была рядом.

Когда я сегодня вечером вернулся из спортзала, я был полон решимости зайти к ней в комнату, оставить ей еду, а затем сразу же направиться в комнату, где спал. Однако, когда я проходил мимо выбитой двери, мой взгляд тут же упал на нее, и прежде чем я успел сообразить, что делаю, я уже стоял рядом с кроватью, возвышаясь над ней.

Мария крепко спала, измученная нашими вознями и плачем. Я скользнул взглядом по её телу, отметив неудобное положение её рук и то, как она поджала колени к груди, словно ей было холодно. По привычке я протянул руку, коснувшись костяшками пальцев её плеча. Черт, она же замерзла.

Я бормотал проклятия по-испански, схватившись за наручники. Одним резким движением я сломал металл; её руки рассеянно упали на подушки над головой. Глубоко вздохнув, я провёл рукой по лицу, прежде чем поднять её на руки.

Её голова склонилась набок, щека прижалась к моей груди. Я чувствовал, как её сердце бьётся о мою грудную клетку, ища более глубокой близости.

Я отнес ее в свою предполагаемую комнату, бросил пакеты с едой на стол, прежде чем осторожно положить ее на кровать и укрыть одеялом. Я постоял там мгновение, наблюдая, как ее грудь поднимается и опускается в такт тихому дыханию.

Я заставил себя обойти кровать и подойти к двери, но остановился на полпути и оглянулся на пустое место рядом с ней. Ноги сами несли меня к ней, словно я не мог остановиться.

Матрас прогнулся под моим весом, когда я лёг на край, оставив между нами свободное пространство. Я подпер голову руками и посмотрел на Марию, которая лежала ко мне спиной. Её длинные каштановые волосы были взъерошены, и мне захотелось сжать их в кулаке.

Внезапно она издала неприятный звук и перевернулась на спину. Сердце у меня ухнуло в пятки; как она отреагирует, когда проснётся и увидит меня рядом с собой, смотрящего на нее как придурок?

Она снова заерзала, из её горла вырывались тихие стоны борьбы. Ей снился кошмар, и я ничего не мог поделать. Мне хотелось обнять её и держать крепко, пока все её демоны не уйдут; хотелось поцеловать её в макушку и уткнуться лицом в изгиб ее шеи. Я уже собирался встать, когда она протянула руку, закрывая пустое пространство между нами. Её пальцы уткнулись где-то на моих ребрах, поверх рубашки, и я замер, когда она невольно придвинулась ближе. Её рука обняла меня, опустилась на грудь – снова над сердцем – и она уткнулась лицом мне в грудь.

Мой взгляд упал на золотой браслет, который я ей подарил, все еще висевший у нее на запястье. Что-то ёкнуло в груди, заставив меня вздохнуть.

Через несколько секунд её тяжёлое дыхание успокоилось, и она снова крепко уснула. Я медленно высвободил руки из-под головы и обнял её за талию. Она тихо застонала, прижимаясь ко мне всем телом, её нога слегка закинута на мою. Чёрт, как же я скучал по этому.

Не знаю, сколько мы так пролежали, но где-то в какой-то момент я наконец-то начал считать её ресницы. Я уже смотрел на её мирно спящую, когда начал считать, чтобы не заснуть. Мне не хотелось засыпать, особенно когда она больше не была привязана ни к кровати, ни ко мне, а дверь была распахнута настежь. Я сбился со счёта примерно на трехстах ресницах.

Мои веки лениво затрепетали, и я бы уже заснул, но тут она сильнее прижалась ко мне, и у меня вырвался тихий стон, когда ее бедра двинулись в мою сторону.

Моя кровь вспыхнула и устремилась прямо в мой член.

Это был не первый раз, когда она прижималась ко мне во сне. Я будил её своим ртом и воплощал её фантазии в жизнь.

Но не сегодня. И никогда больше.

Я стащил ее с себя и смылся оттуда, убедившись, что закрыл за собой стальную дверь.

И вот я, совершенно проснувшись, смотрю на потолок комнаты, где она была раньше. Аромат её духов витал повсюду на простынях, что, похоже, не помогало мне справиться с эрекцией. Осознание того, что моя голова всего в нескольких сантиметрах от её головы, разделенная лишь кирпичной стеной, ускорило мой пульс до ровного ритма.

Бу-бум. Бу-бум. Моё сердце всё ещё бьётся ради неё.

Теоретически я мог просто уйти. Поспать на диване. Уйти и отправиться в свой пентхаус.

Но я, черт возьми, не могу.

Я не мог встать с этой проклятой кровати, потому что одного лишь легкого напоминания о ней было достаточно, чтобы утихомирить бурю в моей голове. Я не мог оставить её одну; могло случиться что-то плохое. Я не мог спать в пентхаусе – я не ночевал там с тех пор, как мы были вместе в последний раз. Мне это больше не казалось правильным.

Я услышал приглушенный шум душа, доносящийся из-за стены, и мое сердце забилось чаще, когда я понял, что она проснулась.

Я смотрел в потолок, позволяя шуму воды омывать меня спокойными волнами, и время от времени поглядывал на электронные часы.

Но десять минут превратились в пятнадцать. Потом в двадцать. Полчаса спустя вода всё ещё текла.

Красные цифры пристально смотрели мне в душу.

У меня от беспокойства сжались челюсти. Она же не станет… причинять себе вред, правда?

Ради всего святого.

Я вскочил с кровати и бросился по коридору. Ворвавшись, я обвел взглядом тёмную, пустую комнату. Медленно продвигаясь, я увидел дверь ванной, слегка приоткрытую. Сквозь пар, вырывающийся из крошечного пространства, я мельком увидел, как Мария умывается.

Напоминание о том, чем мы раньше занимались в наполненных паром ванных комнатах, ударило меня словно кувалда.

Я продолжал идти, пока её спина снова не коснулась мрамора, прежде чем опереться руками о стену душа, зажав её между своих больших рук. Вода капала с моих волос, когда я наклонился, чтобы встретиться с ее чарующим взглядом. Я был совсем близко, оставляя между нами всего несколько дюймов.

— Ты моя, — я медленно кивнул головой, чтобы убедиться, что мое обещание прозвучало предельно ясно.

Медленно я вышел, пока внутри нее не осталась только головка моего члена, а затем начал вращать бедрами, снова глубоко входя в нее.

— Ох, чёрт, — простонала она, закатив глаза. Я сделал это снова. И снова, и снова. — Зак… Я так полна...

Я наклонился, коснулся её губ своими, а руки погладили её бёдра. — Я знаю, детка.

— Но ты чувствуешься так хорошо.

Черт…

Двигая бедрами снова и снова, я опустил голову и укусил ее за шею.

— А-а

— Ты такая горячая, что это меня бесит.

Её мягкие сиськи прижимались к моей твёрдой груди, её дыхание обжигало мою щёку. — Ты так хорошо меня трахаешь. — Её ногти оставляли порезы на моей спине. — Я хочу ещё.

Идеальное воспоминание разбилось вдребезги от осознания того, что она притворялась.

Ничто. Из. Этого. Не. Было. Реально.

Я опустила взгляд на то, как она терла руку так усердно, что ее кожа стала почти красной, а у меня заболела грудь.