Он подъехал на своем мотоцикле к парковке спортзала одновременно со мной и вызвал меня на поединок по кикбоксингу.

Антонио ДеМоне.

Брат Джованни и Франчески. Безрассудный. Незрелый. И официальная заноза в заднице Коза Ностры.

Как я мог отказаться?

Напряжение и подавленный гнев уже выплеснулись из него, и я понял, что ему, как и мне, необходимо было с кем-то подраться.

Кулак с силой повернул моё лицо в сторону. Я почувствовал привкус металла.

От Западного побережья до Восточного его на улицах называли “Нокаут Тони”. Помимо того, что никто и ничто не могли его нокаутировать, это прозвище также произошло от того, что он был одним из самых искусных бойцов преступного мира. Я никогда не слышал ни слова о том, чтобы кто-то его побил. Я был одним из немногих, кто мог выдержать хотя бы один его удар.

Я почувствовал привкус металла от его удара, и всё моё лицо пульсировало от напряжения. Но боль была приятной, она мне была нужна.

Не будь идиоткой. Если ты умрёшь, то будет невесело.

Ещё один удар, словно кувалдой, обрушился на мою челюсть. Я был рад этой боли.

Думаешь, мне нравится причинять тебе боль? Потому что мне это, блядь, нравится.

Удар пришелся мне в живот. Моя губа дрогнула в рычании, а пульсация в рёбрах усилилась.

Однако боль в груди заглушала все остальное.

Я сделаю с тобой все, что захочу.

Пот стекал по моему виску так же, как слезы по ее лицу.

Воспоминание о том, как она плакала, не выходило у меня из головы.

Я видел, как перчатка Тони летит в мою сторону. Вместо того чтобы пригнуться, я ослабил защиту. Я был настолько погружен в свои мысли, что не заметил, как его рука остановилась в дюйме от моего носа.

Он усмехнулся и покачал головой, прежде чем отойти от меня. — Что с тобой, блядь, не так?

Я вздохнул и провёл рукой по лицу. — Хотел бы я знать.

— Не говори мне, что киска тебя нагнула.

Мои глаза стали чернее адских бездн, прежде чем я успел остановиться. Кровь кипела, и та извращённая часть меня, которая всё ещё верила, что Мария — моя девушка, хотела отрезать ему язык, несмотря на то, что он понятия не имел, о ком говорит. Моя чертова убийца...

— Ни хрена себе. — Он мрачно усмехнулся, увидев моё лицо. Сев на деревянную скамейку у стены, он достал сигарету из спортивной сумки и сунул её в рот. — Никогда не думал, что доживу до этого дня... — Он нахмурился, поднося пламя зажигалки к косяку. Затянувшись, он взял сигарету между пальцами и выдохнул большое облако дыма. — Diablo отхлестали.

Я покачал головой. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

— Правда? А то у тебя из задницы сердечки и блёстки чуть не посыпались. — Он ещё раз глубоко затянулся сигаретой, задумавшись. — В чём проблема? Она не ответила взаимностью?

Моё лицо словно сказало ему заткнуться.

Тони нашел это забавным.

Пожав плечами, он потушил едва начатый косяк и накинул черную толстовку. — По моему опыту, они обычно ослабевают, когда втыкаешь второй палец...

Я схватил его за воротник и поднял, стиснув зубы. — Следи за своим ртом, malparido.

Его губы изогнулись в ухмылке. — Не отхлестали, да?

Я раздраженно зарычала и оттолкнула его. Как я мог так легко поддаться этой ерунде?

Усмехнувшись, он отступил назад и удержался на ногах. — С любовью я тебе ничем помочь не могу. А вот секс… Это совсем другой разговор, — сказал он, указывая на меня пальцем, отчего я закатил глаза. — Может, тебе просто нужны какие-то новые уловки, чтобы она в тебя влюбилась. Ведь с двадцати лет всё изменилось.

Я был на четыре года старше этого ублюдка.

— К счастью для тебя, у меня есть необходимый опыт...

Я оскалил зубы, прерывая его. — Никто не гонится за твоим спагетти-хером, придурок.

Он рассмеялся, сверкнув акульей ухмылкой. — Что я могу сказать? Стервы любят итальянцев. — Пожав плечами, он взял спортивную сумку и направился к выходу. — Хотя насчёт твоей задницы, похожей на фасоль с рисом, я не знаю.

Я снял перчатку и бросил ей в него. Он свернул за угол как раз вовремя, чтобы сделать мне сальто и всё же избежать удара.

Я фыркнул.

Антонио ДеМоне. Мужская шлюха мирового класса.

Сняв вторую перчатку, я обернулся и увидел своё отражение в настенном зеркале. Улыбка медленно сползла с моего лица.

Впервые в жизни мне не понравилось то, что я увидел.

Я не узнал мужчину, который смотрел на меня. Хотя моя грудь разрывалась от каждого сказанного ей слова, хотя я и не имел в виду ничего серьёзного, я уже не мог взять свои слова обратно. Я перешёл черту, и пути к тому, как мы были раньше, уже нет.

От осознания этого у меня сжался желудок.

Возврата к прежнему состоянию не было.

Больше никаких ночных посиделок вместе. Никаких разговоров и смеха. Никаких свиданий. Больше никакого пробуждения по утрам с ней в объятиях.

Нет будущего.

Я поступаю правильно. Но всё равно это разрывало меня на части.

Мария

Меня пробрала дрожь в темноте, и я обхватила себя руками, пытаясь согреть мурашки по коже. Голова всё ещё раскалывалась от последствий панической атаки, и я стонала от разочарования в подушку. Мне хотелось спать, отрешиться от этой реальности.

Я относилась к тому типу людей, которые не спят, чтобы решить свои проблемы, а не спят, чтобы от них уйти. Но я была настолько измотана, что мне нужно было восстановить силы, прежде чем я смогу обдумать свой следующий шаг.

Всё ещё уткнувшись лицом в подушку, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Утешение нахлынуло на меня, окутывая легкие, заставляя сердце биться чаще от осознания происходящего.

Он.

Я резко распахнула глаза и вскочила с кровати, оглядывая темную комнату. Шторы были раздвинуты, и лунный свет лился сквозь панорамные окна. Комната была ярко освещена, и я ясно видела, что я одна.

Но он был везде.

Его одеколон. Его мыло. Его чёртов аромат.

Сделав глубокий вдох, я провела рукой по лицу, наполовину застыв. Медленно я открыла глаза и посмотрел на свои израненные запястья. Сердце бешено колотилось, когда я снова огляделась.

Я в другой комнате – той, которую видела, когда боролась с Заком в коридоре. В ней была модная, современная стальная дверь, которую я не смогу выбить.

Мой взгляд упал на огромную кровать, на которой я лежала. Одеяло покрывало меня от пояса и ниже, но простыни по бокам были смяты, как будто на них спали.

Я протянула руку и положила её на матрас, он оказался теплым. Прежде чем я нашла в себе силы остановиться, я снова откинулась назад, уткнувшись лицом в ещё тёплое одеяло и вдыхая его запах. В груди заныло, и я почувствовала, как из глаза выкатилась слезинка, скатилась по переносице и, упав, впиталась в простыни.

Он избавился от наручников… Принёс меня сюда и остался со мной…?

Эта мысль пришла прежде, чем я успела ее остановить, согревая мое тело ностальгией.

Я покачала головой. Он, наверное, приставил пистолет к моему виску, раздумывая, стоит ли нажимать на курок.

Заметив пару пакетов на столе в другом конце комнаты, я подошла и осмотрелась. Сердце сжалось, когда я обнаружила обезболивающее, бутылку воды и коробки с едой на вынос – ещё тёплой. Он был здесь недавно.

Мой живот болезненно урчал, и хотя я больше ничего от него не хотела, я знала, что мне нужна сила, чтобы выбраться отсюда. Я приняла таблетки и ела до изнеможения, и ещё оставалась еда, которую, я была уверена, съела бы позже.

Тем временем я прошла в ванную комнату и включила свет. Меня тут же встретило мое отражение в огромном зеркале. Подойдя ближе, я всмотрелась в свое лицо. Кожа вокруг глаз все еще была красной, хотя я давно перестала плакать. Волосы растрепаны, а кожа вспотела от событий последних двух дней.

Я, наверное, целый час просидела под душем, оттирая кожу до ороговевших следов, пока не почувствовала себя чистой. Несмотря ни на что, горячая вода меня расслабила, и я могу думать только о том, как бы доесть еду на вынос.