Или, по крайней мере, я так считал, пока однажды четыре года назад он не появился в моем пентхаусе в Нью-Йорке и не объявил, что уходит на пенсию.

Черт, ухожу на пенсию.

От того, что ты чёртов наркобарон. И сваливаешь всё на меня.

В тот день я стал Diablo.

В тот день Маттео также стал для меня занозой в заднице.

Проблема была не в управлении семейным бизнесом, а в том, что он дышал мне в затылок. Для моего брата уход на пенсию означал переложить на меня всю эту чертову работу, а он просто сопровождал меня на каждую встречу, уезжал в Майами или Вегас без предупреждения и врывался в мой пентхаус, как будто это был его дом.

Прежде чем выйти из моей комнаты, Маттео бросил через плечо: — У нас встреча с ДеМоне Спустись через десять минут, дурачок.

Я застонал от разочарования, направляясь в ванную. Конечно, я не забыл о встрече, потому что думал о зеленоглазой брюнетке.

Ему повезло, что он был моим чертовым братом.

Из проигрывателя в углу доносилась низкая сицилийская классика, воздух был насыщен напряжением и сигарным дымом, и казалось, что в любой момент кто-нибудь может начать стрелять.

Маттео бросил взгляд через стол. — Рад, что я пришел, чувак? — Он затянулся “Монтекристо Кубан”, выпустив серое облако дыма. Я бы никогда не признался ему в этом в лицо, но я был рад, что у меня есть подкрепление. Эта встреча катилась в тартарары, и придётся убирать трупы.

Глава Чикагской мафии ударил по мраморному столу и поднялся с места, его стул заскреб по причудливой каменной плитке. — Проклятые guineas!

Как только оскорбление вырвалось из его уст, Тони попытался встать.

Один взгляд Джио заставил его снова сесть.

Если бы вы спросили меня, он выглядел довольно разочарованным, что не стал бы сам убивать этого человека. Не зря же его прозвали “Нокаутом” Тони.

Глава Outfit рассмеялся: — Ты меня этим просто выбиваешь из колеи. Ему всего двадцать, а он даже не женат.

— К концу года мне будет тридцать, — голос Джио был спокоен. Слишком спокоен. — И я женат.

Я обменялся быстрыми взглядами с Маттео. Джио отвергал всех женщин, которых ему предлагали родители. Они были либо слишком красивыми, либо недостаточно красивыми, либо слишком умными, либо недостаточно умными, либо слишком худыми, либо слишком высокими, либо слишком низкими – и этот список можно было продолжать. Его мать чуть не упала в обморок, когда он отверг девушку №40. В итало-американской мафии было не так уж много девушек.

Мужчина обошёл стол, подойдя к другому его концу, где сидел Энцо ДеМоне с двумя сыновьями. — Сначала ты прекращаешь мои дела с Триадой. А теперь ты делаешь этого придурка Доном? — Он ткнул пальцем – такого никогда не сделаешь с гангстером. Я мысленно поежился, представив, на сколько кусков они его порубят. — Ну и что? Вам можно нарушать правила, а нам – нет?

Вместо ответа Энцо повернулся к старшему сыну. Джованни в последний раз затянулся сигарой и потушил её. В тот же миг, как я моргнул, Джо отодвинул стул и выпрямился во весь рост; его руки сжали горло мужчины, словно тиски, и он поднял его в воздух. Ноги босса Чикаго болтались в воздухе, пока Джо душил его на глазах у всей группы преступников. Тишину нарушал лишь тихий хруст костей.

Я ухмыльнулся, потирая рот большим пальцем. Нет лучшего способа зарекомендовать себя Доном в преступном мире, чем убить другого.

Через несколько мгновений Джио бросил мужчину на пол и снова сел в кресло. Тело ещё раз дернулось на полу, прежде чем окончательно замерло.

Джио снова затянулся своей кубинской сигарой. — Есть еще жалобы?

Наступила минута молчания.

— Поздравляю с назначением на пост Дона, Джованни. — Бывший заместитель босса, а ныне босс чикагской мафии, поднялся и подошел пожать ему руку, за ним последовали лидеры Каморры. Когда комната опустела, мы с Маттео пошли поздравить Джо.

— Выпьем в Renato? — спросил Тони, ткнув мертвое тело ботинком.

— Где Тревор? Разве он не должен быть здесь? — спросил Маттео, когда мы перешагнули через труп и направились к выходу из подвала ресторана.

— Занят.

— Чем?

Тони помолчал, прежде чем ответить. — Понятия не имею.

Держу пари, я смогу угадать, в чьей квартире он предпочел бы оказаться в субботнее утро.

— Кстати, спасибо за шоу, — я положил руку на плечо Джио.

Он саркастически рассмеялся. — В любое время.

— Стоит ли нам беспокоиться о том, кого ты выбрал в качестве своей счастливой невесты?

Лицо Джио потемнело. — Определенно.

Возможно, была какая-то скрытая причина, по которой я согласился пойти выпить в Renato в честь праздника. После последней стычки я поручил Тревору взломать систему клуба и узнать расписание ее работы.

Я продолжал смотреть на Марию, которая всё ещё не подозревала, что за ней наблюдают. Или, если и подозревала, то не показывала этого.

Её глаза были первым, что я заметил в ней. Я сразу их узнал. Как я, чёрт возьми, мог их забыть? Они были последним, что я видел, закрывая глаза ночью. Первым, о чём я думал утром. И однажды они были последним, что я видел перед тем, как чуть не умер. Все эти годы она преследовала меня – поглощала меня. Я не мог двигаться дальше.

И вот она здесь, в другом конце зала, подает напитки в Renato. Часть меня была в восторге, словно её свалили мне на колени. Другая же была в ярости от того, что она всё это время работала здесь, в элитном клубе, членом которого я был с рождения.

Я искал её годами... И всё это время она была здесь. Прямо у меня под носом, зная людей, с которыми я общался почти каждый день. Гнев опьянял меня от того, что мне потребовалось так много времени, чтобы найти её, чтобы понять, что она здесь.

Выражение её лица было мягким. Она была такой спокойной… и в то же время бдительной. Мне было интересно, о чём она думала. Она так хорошо скрывала свои чувства, что приходилось долго наблюдать за ней, прежде чем можно было догадаться, о чём она думает. Её язык тела тоже ничего не выдавал.

Эту девчонку было просто невозможно прочитать.

Мне это не понравилось.

Но одно я понял с самого начала: она постоянно о чём-то думала. Может, о чувстве вины? Да, конечно.

Я продолжал наблюдать за ней из кресла в глубине клуба гораздо дольше, чем следовало. Ребята ушли около часа назад – мы провели весь день, обсуждая дела в клубе. Я остался. И теперь не мог уйти. Она словно ввела меня в транс. Я просто не мог отвести взгляд.

Я наблюдал, как она одинаково кивала всем – каждому мужчине.

Мой рост был метр восемьдесят, но она не замечала меня ещё минут десять. Когда её взгляд наконец встретился с моим, её брови опустились и сузились, после чего она вернулась к работе, готовя новые напитки для мужчин, которым нужен был лишь повод с ней поговорить.

Мария отнюдь не была общительной. Она не любила пустых разговоров, подлизывания и притворства, что ей не всё равно. Но при этом она сохраняла профессионализм и уважение.

Она проявляла элементарное уважение ко всем. Кроме меня.

Хотя она сохраняла ледяное выражение лица, все мужчины в комнате были в восторге от неё. Неужели она хотела, чтобы я сделал это? Упал на колени и молил о ее внимании? Ни одна женщина, окруженная таким количеством мужского внимания, не была чем-то иным, кроме как самодовольной и однобокой.

У меня была причина ее ненавидеть.

Но какое у нее было оправдание?

Я ей не понравился с той секунды, как наши взгляды встретились в клубе. Я усмехнулся – может, это была ее интуиция.

Я видел, что она любила тратить деньги, судя по её чёрным туфлям Jimmy Choo и часам Cartier. Думаю, это имело смысл, ведь она здесь работала. Я также отметил, что золотые часы Bvlgari… Браслет, который я вернул ей прошлой ночью, не был снова на ее запястье, как это было каждый раз до этого.