— Ты отличный актёр, — поддразниваю я его, когда мы уходим. — Думаю, она полностью поверила в твою историю.

Себастьян весело улыбается, когда мы возвращаемся в машину.

— Ну что ж, возможно, я учту это в своей следующей работе.

— А ты не думал о том, какой она может быть? — С любопытством спрашиваю я. — Какую работу ты мог бы выполнять по ту сторону границы? — Себастьян пожимает плечами, заводит машину и выезжает на дорогу.

— У нас всё есть на долгое время, принцесса, — уверяет он меня. — Но со временем я, возможно, захочу снова работать. Может быть, я буду заниматься охраной, или консультированием по безопасности.

— Как ты думаешь, я могла бы открыть где-нибудь свою художественную галерею? — С любопытством спрашиваю я.

Себастьян смотрит на меня с улыбкой.

— Я думаю, что, если нам удастся выбраться из этого и начать новую жизнь где-нибудь, то всё возможно.

Мы едем уже несколько часов, останавливаясь только для того, чтобы заправиться и перекусить. Я принимаю столько обезболивающих, сколько могу выдержать, и настоятельно прошу Себастьяна сделать то же самое. Хотя он и беспокоится о том, что у нас могут закончиться таблетки, я напоминаю ему, что у нас есть деньги и мы можем найти такие обезболивающие в любом месте.

— Пока мы не окажемся в таком напряжении, что не сможем остановиться, — возражает Себастьян. Но я вижу, что его плечо болит, и в конце концов он уступает.

Поздно ночью мы пересекаем границу другого штата, всё дальше удаляясь от людей Вито. Себастьян находит нам небольшой мотель у шоссе, расплачиваясь, как обычно, наличными. Номер оказался простым, но чистым, с кроватью королевского размера и ванной, в которой был хороший напор воды.

— Я думаю, что мы сможем добраться до Калифорнии за неделю, — говорит Себастьян, когда мы устраиваемся на ночлег. — Возможно, даже меньше, если мы будем идти быстро и нас не задержат Вито и его люди, которые нас преследуют. После этого мы отправимся в Мексику, где я получу новые документы от своего знакомого, и уже оттуда продолжим путь.

Я прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь.

— Мне всё равно, куда мы оправимся, пока мы вместе, — шепчу я, ощущая его тепло.

Он нежно целует меня в макушку.

— Мы всегда будем вместе. Обещаю.

Следующие несколько дней проходят в бесконечном потоке автострад и мотелей, каждый из которых кажется нам таким же, как и предыдущий. Наши раны постепенно заживают, и каждую ночь мы лежим обнажённые в постели, тесно прижавшись друг к другу, опасаясь причинить боль, но не в силах отпустить. Я замечаю, как Себастьян постепенно расслабляется, когда мы отдаляемся от Нью-Йорка, хотя он по-прежнему остаётся настороже. Мы оба напряжены, но иногда возникают моменты лёгкости: Себастьян подпевает радио, ужасно фальшивя, мы останавливаемся, чтобы полюбоваться закатом, который превращает небо в оранжево-розовое полотно, придумываем клички для собак, которые, возможно, когда-нибудь у нас появятся.

Мы почти добрались до Колорадо, когда всё пошло прахом.

Мы были на заправке, когда на парковку въехал чёрный внедорожник. Я услышала визг шин и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Себастьян, громко ругаясь, выронил газовую форсунку и побежал к водительскому месту. По тротуару застучали пули, и Себастьян снова выругался, бросаясь внутрь под крики других посетителей.

— Они что, пытаются взорвать всё это чёртово место? — Прорычал он, нажимая на газ и заводя машину. Пуля попала в заднее ветровое стекло, и я вскрикнула, вжимаясь в сиденье, когда Себастьян выехал на дорогу.

— Не думаю, что ему есть до этого дело, — выдохнула я. — Главное, чтобы он вернул меня.

Он никогда не остановится. Моё сердце бешено колотится о рёбра, в уголках глаз выступают слёзы. Я и не осознавала, насколько сильно начала верить, что мы снова свободны, пока Вито снова нас не догнал. И теперь я чувствую, как чувство безысходности угрожает захлестнуть меня.

— Как они нас нашли? — Спрашиваю я, испуганно прижимаясь к сиденью, ожидая услышать звук пуль, бьющих по машине.

— Сейчас это не имеет значения, — отвечает Себастьян, его костяшки пальцев побелели от напряжения, когда он сжимает руль. — Нам нужно оторваться от них.

Он делает серию быстрых поворотов по жилому району, внедорожник неотступно следует за нами на каждом углу. Лицо Себастьяна выражает сосредоточенность, он постоянно смотрит в зеркала заднего вида.

— Держись, — предупреждает он, прежде чем резко увеличить скорость на жёлтый сигнал светофора. Внедорожник проносится на красный свет вслед за нами, едва не задевая машину, которая сердито сигналит на перекрёстке.

— Мы не сможем оторваться от них, — шепчу я. — Мы не сможем. Они просто будут продолжать приближаться...

Внезапно, словно по команде, внедорожник ускоряется и врезается в наш задний бампер. От удара нас швыряет вперёд, и я вскрикиваю, когда ремень безопасности врезается в мой всё ещё заживающий бок.

— Блядь! — Себастьян сворачивает, пытаясь сохранить контроль над машиной. — Ты в порядке?

— Я в порядке, — говорю я, чувствуя вкус крови на прикушенной губе. — Просто веди машину.

Внедорожник снова врезается в нас, на этот раз сильнее. Машину заносит, и Себастьян изо всех сил пытается удержать нас на дороге. Мы находимся на менее людном участке, где по обеим сторонам двухполосного шоссе растут деревья.

— Возьми свой пистолет, — требует Себастьян, и его голос звучит спокойнее, чем я ожидала, учитывая обстоятельства. — Он может тебе понадобиться.

Внедорожник приближается к нам, и я замечаю, как опускается пассажирское стекло.

— Пригнись! — Кричит Себастьян, и в этот момент раздаются первые выстрелы.

Стекло вокруг нас разлетается вдребезги, когда пули врываются в окна. Я пригибаюсь, прижимая пистолет к груди, моё дыхание прерывается от паники. Себастьян резко сворачивает, пытаясь оторваться от погони, но внедорожник остаётся с нами, а бандит продолжает стрелять. Я чувствую острую боль в щеке и понимаю, что порезалась осколком стекла.

— Эстелла, мне нужно, чтобы ты стреляла, — говорит Себастьян с напряженным голосом. — Просто чтобы держать их на расстоянии. Ты сможешь это сделать?

Я киваю, хотя он не может видеть, как я вжимаюсь в сиденье. Мои руки дрожат так сильно, что я боюсь выронить пистолет. Я приподнимаюсь ровно настолько, чтобы прицелиться в разбитое окно, и нажимаю на спусковой крючок, прежде чем успеваю хорошенько подумать. Отдача слегка откидывает меня и пистолет подпрыгивает в моих руках. Я не знаю, попала ли я во что-нибудь, но внедорожник слегка отступает.

— Хорошо, — подбадривает Себастьян. — Продолжай.

Я стреляю снова и снова, и каждый выстрел заставляет меня вздрагивать. Внедорожник отступает ещё дальше, и на мгновение мне кажется, что у нас, возможно, есть шанс.

Затем я слышу, как Себастьян ругается, и машина кренится.

— Они пробили шину!

Наша машина начинает терять управление, и рулевое колесо становится всё более шатким. Себастьян изо всех сил пытается сохранить контроль над ситуацией, но мы снижаем скорость, а повреждённая шина издаёт ритмичный стук по асфальту.

— Мы не сможем оторваться от них в таком состоянии, — говорит он, осматривая дорогу впереди. — Нам нужно уходить пешком.

Он сворачивает с шоссе на грунтовую дорогу, петляющую среди деревьев. Машину сильно подбрасывает на неровностях, а из-за спущенного колеса управление становится почти невозможным. Примерно через полмили Себастьян останавливается на небольшой поляне.

— Выскакивай, — приказывает он, уже доставая свой пистолет, заткнутый за пояс. — К деревьям. Сейчас.

Мы бросаем машину и бежим под прикрытие деревьев. Я слышу, как позади нас приближается внедорожник, его двигатель рычит, когда он едет по неровной дороге.

— Сюда, — Себастьян тянет меня глубже в лес, стараясь двигаться как можно быстрее и тише. У меня болит бок в том месте, где ещё не зажили раны, но адреналин толкает меня вперёд.