До сих пор он был снисходителен ко мне. Я поступила в колледж и получила степень по изобразительному искусству, занимаясь тем, что мне действительно нравилось, в удобном для меня месте. Мне бы позволили проводить время с моими друзьями по колледжу, если бы я захотела, но я часто избегала этого, потому что чувствовала себя неловко.

Когда мы были в колледже, занятия, домашние задания и выпускные экзамены были настолько общими, что различия в наших семьях и будущем отходили на второй план. Но теперь всё изменилось. Пока мои друзья встречаются, находят свою первую работу и покупают собственные квартиры, я провожу время за тренировками, чтением и рисованием. Я устраиваю для себя вечеринки, которые, вероятно, стоят столько же, сколько годовая аренда для одного из них, и в целом веду жизнь избалованной светской львицы.

Эта тонкая нить общности была разорвана, когда мы закончили колледж, и я не знаю, как её восстановить. Возможно, поэтому я не прилагаю столько усилий, сколько следовало бы. И теперь я опасаюсь, что мой отец, проявляя снисходительность, потребует, чтобы я исполнила свой долг. Он хочет, чтобы я вышла замуж за человека, который поможет укрепить богатство и власть нашей семьи, и стала достойной принцессой мафии, как я и была рождена.

Я не понимаю, зачем мне это, когда наследником является мой брат. Мне непонятно, почему я не могу поступать так, как мне хочется, ведь мне не нужно брать на себя ответственность за семью. Не то чтобы я думала, что способна на нечто настолько безумное, как роман со своим телохранителем. Но, конечно, со временем я бы хотела встретить кого-то, кого выберу сама. Я хочу иметь возможность исследовать мир и влюбляться в своё время, а не по расписанию моего отца.

После душа я тщательно вытираюсь и наношу на кожу свой любимый лосьон. Он делает её мягкой и придаёт сладкий аромат ванили и жимолости. Затем я сушу волосы феном, накручивая их на горячие бигуди, пока они не покрывают всю голову.

После этого я обращаюсь к макияжу. Я хочу, чтобы он был лёгким и красивым, поэтому выбираю искрящиеся тени для век цвета розового золота, лёгкий оттенок шампанского, нежно-розовые румяна на щеках и гладкие матовые губы телесного цвета. Лёгкий взмах туши, и я готова вынуть бигуди из волос. Расчёсываю густые локоны, пока они не спадают каскадом мягких тёмных волн вокруг моего лица и плеч.

Я выбрала потрясающее платье, хоть и не такое смелое, как могло бы быть, если бы я не знала, как сильно мой отец его не одобрит. Лиф платья выполнен из плотного темно-фиолетового шелка и имеет узкий глубокий V-образный вырез, украшенный непрозрачным кружевом, из-за которого не видно ничего, кроме верхней части декольте. Широкие бретели доходят до самых плеч. На талии красуется темно-фиолетовая лента, а юбка ниспадает русалочьим вырезом до самого пола. Она выполнена из очень бледно-лавандового цвета, а сверху каскадом ниспадает темно-фиолетовый тюль того же оттенка, что и лиф. Тюль расшит бисером от талии до самого пола, образуя узор, напоминающий бисерные узоры на платьях двадцатых годов.

Это платье – воплощение гламура, оно идеально сидит на мне, подчёркивая соблазнительные изгибы моего тела: округлость груди, тонкую талию и соблазнительные линии бёдер. Когда я надеваю телесные туфли-лодочки от Louboutin, которые купила специально к этому платью, юбка струится вокруг моих ног, словно фиолетовая пена. Я смотрю в зеркало и размышляю, не стоило ли мне выбрать более невинное платье? Когда я выбирала это платье, я не думала о том, что мой отец, возможно, попытается познакомить меня с потенциальными женихами. Сейчас, когда эта мысль приходит мне в голову, я начинаю жалеть, что не надела более закрытое платье. Однако я выгляжу элегантно, красиво и по-взрослому.

Я с трудом сглатываю, подходя к туалетному столику, чтобы взять украшения, которые я выбрала для этого особенного случая. Пара аметистов огранки «принцесса» под жемчужной серьгой, колье-капля из аметиста, окружённого жемчужным ореолом, и браслет, где аметисты чередуются с жемчугом, всё это в оправе из розового золота.

Ещё раз взглянув в зеркало, я медленно вдыхаю воздух и слышу звуки музыки, доносящиеся снизу. Через несколько минут начнут прибывать гости, и в течение следующих нескольких часов я буду в центре внимания. Какая-то часть меня хочет сбросить с себя все эти украшения, надеть пижаму и спрятаться в своей комнате. Но я знаю, что это невозможно, поэтому вместо этого я вздёргиваю подбородок, ещё раз оцениваю свой образ в зеркале и направляюсь к двери, чтобы спуститься вниз.

Себастьян стоит прямо за дверью. Я замираю на пороге и замечаю, как он замирает на долю секунды, пристально глядя на меня. В этот краткий миг, я могу поклясться, я вижу, как темнеют его глаза, когда он замечает меня, и как двигается его горло, когда он тяжело сглатывает, отступая на шаг, чтобы дать мне больше пространства.

— Ты прекрасно выглядишь, принцесса, — говорит он холодным и непринуждённым голосом, делая комплимент, которого я и ожидала именно сегодня вечером. Но я снова могу поклясться, что слышу в его голосе что-то ещё, какое-то скрытое течение, резкую нотку, от которой что-то сжимается у меня в животе. Что-то, чего я не понимаю, что кажется мне первобытным и необходимым, даже если я не знаю, что именно. Даже если я никогда раньше этого не чувствовала.

— Внизу уже много гостей, — предупреждает Себастьян. — Это, безусловно старания, твоего отца, который пытается устроить гала-ужин года.

— Я так и думала. — Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и иду по коридору к западной лестнице, которая ведёт в бальный зал. За спиной я слышу уверенные шаги Себастьяна по блестящему деревянному полу. Он держится на безопасном расстоянии, но я болезненно ощущаю его присутствие, его взгляд, направленный на меня.

Когда я подхожу к лестнице, музыка становится громче, и я останавливаюсь наверху, держась за перила. Внизу я вижу толпу гостей, а персонал в униформе снуёт между ними с подносами шампанского и закусок. Французские двери в дальнем конце бального зала, ведущие в другую часть сада, распахнуты настежь, впуская тёплый летний воздух. Вдыхая его, я ощущаю аромат цветов, доносящийся снаружи. Мне почти кажется, что я слышу журчание фонтана, но, конечно, на самом деле я этого не слышу, особенно из-за музыки.

Когда я спускаюсь по лестнице, словно принцесса из сказки, всё внимание присутствующих обращается на меня. Я замечаю своего отца, который стоит в стороне и разговаривает с Дмитрием Яшковым. Он отходит в сторону, подходит и останавливается у подножия лестницы, когда я достигаю её основания. Он берёт меня за руку с широкой, гордой улыбкой и поворачивает нас обоих лицом к толпе гостей.

— Моя прекрасная дочь, Эстелла Галло! Спасибо вам всем, что пришли отпраздновать с нами её двадцать первый день рождения. С днём рождения, Эстелла, — говорит он в завершение, поворачиваясь ко мне и наклоняясь, чтобы поцеловать меня по разу в каждую щёку, прежде чем отстраниться.

— Спасибо, папа, — выдавливаю я, чувствуя, как по шее пробегает жар от того, сколько глаз устремлено на меня. В комнате становится слишком жарко и слишком многолюдно, и я прикусываю губу, оглядываясь в поисках бокала шампанского и своего брата. — Луис ещё не вернулся?

Мой отец хмурится.

— Нет. Как мне доложили, он задерживается. Но я уверен, что мне сообщат, как только он вернётся — уверяет он меня.

— Конечно. — Меня охватывает дурное предчувствие, но он прав. Что же всё-таки могло произойти? Луис по какой-то причине опаздывает, но он обязательно будет здесь. Я знаю своего брата, и он скорее умрёт, чем разочарует меня своим отсутствием, особенно после того, как он пообещал.

Я люблю и уважаю своего отца, но моя истинная любовь – это Луис. Мы всегда были близки, и я знаю, что он никогда не подведёт меня.

— Я уверен, что твой брат просто занят решением неотложных дел, — шепчет мне Себастьян, когда я отхожу от отца, который стоит прямо за моей спиной. — Он скоро будет здесь.