— Ты в порядке? — Крикнул он, когда мотоцикл начал замедляться. И тут я осознала, что он не понял, что только что произошло. Он подумал, что я испугалась. Чувство вины охватило меня, и я кивнула в ответ, как только мы остановились.

— Я в порядке, — говорю я, но мой голос звучит слишком хрипло. Себастьян заглушает двигатель, быстро выходит из машины и, подойдя ко мне, обнимает за талию, чтобы помочь мне спуститься. От его прикосновения я задыхаюсь, чувствуя, как кровь пульсирует в венах. Он останавливается, хмуро глядя на меня, и замечает, что я часто дышу, моё лицо раскраснелось, а веки полуприкрыты. В его глазах появляется понимание. Его руки на моей талии напрягаются, глаза темнеют, и я ощущаю, как воздух между нами словно наэлектризовывается.

Я ощущаю на себе его пристальный взгляд, словно он может проникнуть в самую глубину моей души. Чувствуя себя незащищённой и уязвимой, я замечаю, как на моих щеках вспыхивает румянец. Его глаза опускаются к моим губам, и на мгновение я думаю, что он может поцеловать меня. Здесь, вдали от моего отца, дома и всех ожиданий, возлагаемых на нас обоих, Себастьян может наконец-то сделать то, чего, как мне кажется, он хочет так же сильно, как и я.

Однако Себастьян медлит, его взгляд вновь поднимается, чтобы встретиться с моим. Он помогает мне слезть с мотоцикла, его руки нежно скользят по моей талии, оставляя на коже покалывающее ощущение. Когда он делает шаг назад и отдаляется от меня, я чувствую, как моя сердцевина словно наполняется льдом.

— Твои друзья, — наконец произносит он низким и хрипловатым голосом. — Что они на самом деле знают о твоей жизни?

Я с трудом сглатываю, стараясь не обращать внимания на то, как сильно стучит кровь в моих венах, и на то, насколько близко он всё ещё находится ко мне, ближе, чем мы оба предполагали.

— Они знают, что я богата, — говорю я наконец. — Что мой отец богат. Я думаю, они просто предполагают, что он занимается технологиями или чем-то в этом роде. Они определённо не знают о...

— Мафии, — добавляет Себастьян. — Я так и думал, что нет.

Я быстро качаю головой.

— Нет, конечно, нет. Я не могла рассказать им об этом.

— А я? — Спросил он, приподнимая бровь. — Что ты собираешься сказать им о том, почему я сегодня с тобой?

От этого вопроса у меня внутри всё сжимается. Я не задумывалась об этом. Зачем мне было это делать? За три года мне ни разу не приходилось объяснять, кто такой Себастьян. В колледже он словно растворялся в окружающем мире, исчезая, как только кто-то подходил слишком близко, у кого могли возникнуть вопросы. Его работа всегда заключалась в наблюдении. Но сегодня вечером ему будет нелегко затеряться в толпе. Даже в простой одежде его аура говорит о том, что в нём есть что-то опасное, что-то хищническое. Мужчина, с которым лучше не связываться. Он не тот человек, который, вероятно, часто здесь бывает, думаю я, прищурившись и глядя на неоновую вывеску над зданием, которая громко объявляет название заведения: «Реактивный боулинг».

Я нервно облизываю губы и замечаю, как взгляд Себастьяна снова почти незаметно скользит по моему рту, словно он отчаянно пытается не смотреть, но безуспешно.

— Ты мог бы стать моим другом? — Робко предлагаю я, и его брови сходятся на переносице.

— Что за друг? — Его голос всё ещё слишком низкий, слишком хриплый, чтобы этот вопрос звучал невинно. Узел в моём животе сжимается, а сердцебиение учащается в груди.

Я с трудом сглатываю.

— Такой друг, который не подпустит ко мне других парней, присутствующих здесь сегодня вечером? — Мягко предлагаю я, и Себастьян кивает.

— Я буду всем, что тебе нужно, принцесса, — его пристальный взгляд задерживается на мне на мгновение дольше, чем нужно, и я чувствую, как напряжение повисает в воздухе между нами. Я всё ещё ощущаю слабую, тягучую пульсацию между моих бёдер, чувствую, как ткань моих трусиков прилипает к ним, влажная от моего оргазма.

Он заставил меня кончить, а сам даже не знает об этом. По мне пробегает дрожь. Он никогда не должен узнать. Интересно, что бы произошло, если бы я сказала ему, если бы я смело призналась, что кончила на его мотоцикле, прижавшись к нему, пока мы ехали сюда. Либо он вспомнит о своём месте, о том, кто я такая и кем он должен быть для меня, и отвергнет меня, либо… Я на мгновение закрываю глаза, и меня обдаёт жаром. Я не могу думать... Если я это сделаю, мы никогда не выберемся с этой парковки, и я совершу поступок, о котором мы оба будем сожалеть.

Я не думаю, что смогу вынести то, о чём сожалеет Себастьян Синклер.

— Готова, принцесса? — Спрашивает он, и я киваю. Мы начинаем пересекать парковку, и я чувствую, как его рука касается моей поясницы. — Ты когда-нибудь раньше играла в боулинг? — Дразняще спрашивает он, его голос возвращается к своему обычному тембру, и я качаю головой.

— Ты же знаешь, что нет.

— А я знаю? — он наклоняет голову, игриво приподнимая бровь, и открывает передо мной дверь. — Кто знает? Может быть, могущественный и внушающий страх Энтони Галло водил своих детей в боулинг, когда они были маленькими. Кто я такой, чтобы судить?

— Да, точно, — закатываю я глаза, входя внутрь. — Моего отца не нашли бы мёртвым в радиусе десяти миль от этого места.

Как только я переступаю порог, на меня обрушивается калейдоскоп ощущений, одновременно странных и волнующих. Зал для боулинга полон людей всех возрастов: здесь можно увидеть группу женщин среднего возраста, одетых в одинаковые рубашки поло, и компанию подростков, а также родителей с детьми и, кажется, несколько пар на первом свидании. В воздухе витают ароматы пива, жареной пищи и жира, а из динамиков над головой льётся музыка, отблёскивая на дорожках в полумраке.

Мне не требуется много времени, чтобы заметить Мэрили и остальных. Я указываю на них Себастьяну, и он подталкивает меня в их сторону.

— Я возьму нам пару кружек пива и что-нибудь перекусить, — говорит он, и я хмурюсь, глядя на него.

— Разве ты не должен был убедиться, что я здесь в безопасности? — Поддразниваю его я, и его лицо мрачнеет.

— Не волнуйся, принцесса. Я не выпущу тебя из виду ни на минуту.

— Эстелла! — Мэрили радостно воскликнула, увидев меня, и бросилась в объятия. От неё исходил приятный аромат сладких духов с лёгким оттенком пива. — Ты пришла! Я не была уверена, что ты придёшь. — Она немного отстранилась, и её улыбка погасла. — Мне так жаль твоего брата, Стел. Я хотела позвонить, или отправить открытку, или что-то в этом роде, но не знала, как выразить свои соболезнования. Я не очень хорошо разбираюсь в таких вещах. Я чувствую себя ужасным другом, мне следовало бы что-то сделать...

Я растерянно заморгала, глядя на неё.

— Откуда ты узнала?

— Кора, — Мэрили указала в сторону группы. — Она же журналистка, помнишь? Она работает в газете. Они писали о нём некролог.

Я смотрела на неё, всё ещё не в силах понять. Казалось, что шестерёнки в моей голове застряли.

— Некролог, — повторила Мэрили, глядя на меня с лёгкой тревогой. И я почувствовала, как мои мысли снова начали путаться.

— О, конечно. Я... — качаю головой, с трудом сглатывая. — Всё в порядке. Конечно, всё в порядке... — Такие вещи даются нелегко. Честно говоря, я почти не смотрела в свой телефон, так что...

— Я не думала, что ты придёшь. Я бы прекрасно поняла, если бы ты не пришла, но я так рада, что ты здесь. — Она улыбается мне искренней, неподдельной улыбкой, которая отражается в её глазах и озаряет всё её лицо. От этой улыбки моё сердце сжимается. Я понимаю, что мне следовало приложить больше усилий для поддержания этих дружеских отношений. Скоро поддерживать их будет труднее, чем когда-либо. В лице Мэрили у меня могла бы быть настоящая подруга на всю жизнь, но мы такие разные. Наши различия больше, чем она думает, и я не знаю, как преодолеть эту пропасть.

— Я не хотела пропустить твой день рождения. — Я снова обнимаю её, внезапно радуясь, что пришла сюда, несмотря ни на что. — Тем более, что ты всё-таки пришла на мой.