Очевидной ранней задачей комиссии было разъяснение арабскому населению, что хотя еврейское государство в Палестине было конечной целью, никто не намеревался захватывать чьи-либо земли или святые места; что сионистам видится конструктивное сотрудничество с арабским населением в Палестине и в перспективе с независимыми арабскими соседями на соседствующих необъятных территориях, которые предстояло освобождать, в основном, британскими силами.

Так же было очевидно, поистине необходимо, чтобы британское правительство сделало первый шаг — проинструктировало свою администрацию в Палестине об официальном разъяснении населению значения и целей Декларации Бальфура и твердости Великобритании в ее выполнении.

Во время первого заседания Сионистской комиссии в Яффе 5-го апреля 1918 года, 4 месяца спустя после освобождения южной Палестины, подобного заявления не последовало. Сама декларация еще даже не была опубликована; комиссия немедленно столкнулась с несколькими последствиями этого упущения. Ею было сообщено о формировании первого Городского совета в Яффе под эгидой Великобритании. Военный губернатор области, полковник Пирсон, назначил семь арабов и двух евреев. Он объяснил это тем, что таков был пропорциональный состав населения в городе.

Вейцман выразил категорический протест. Это решение, заявил он, противоречит объявленной британской политике и не соответствует задачам комиссии. Турки изгнали большинство еврейского населения из Яффы силой, и своеобразная поддержка подобного акта, являлась совершенно нелепой.

Необоснованность довода о пропорциональном представительстве была к тому же раскрыта очень скоро новостью, что в Иерусалиме, где еврейское население было самой большой общиной, военный губернатор, полковник Рональд Сторрс, тоже назначил в совет большинство арабов.

Затем, снова в Яффе, уже новый совет постановил, что официальным языком в городе будет исключительно арабский. Губернатор поддержал это постановление.

В результате одним из первых шагов комиссии был меморандум с протестом старшему офицеру военной администрации по вопросам протокола генералу сэру Гилберту Клейтону. Эффекта это не возымело. Не помогли и длинные заявления, письменные, и устные, майору Ормсби-Гору, официально прикрепленному Военным кабинетом к Сионистской комиссии как офицер по контактам с военной администрацией[484].

Неуклонно комиссия была поставлена перед целой серией случаев, иллюстрирующих несомненную дискриминацию против еврейской общины в пользу арабского населения и последовательную враждебность к сионистам.

Особенно вопиющий пример касался проектируемого Еврейского университета. С правительством в Лондоне было согласовано, что одним из первых дел еврейского восстановления Палестины станет заложение краеугольного камня на запланированном участке на горе Скопус, приобретенном до войны.

Бальфур и другие члены правительства выразили свой энтузиазм от этой идеи. Ормсби-Гор был поставлен в известность, что фундамент будет заложен Сионистской комиссией под официальным британским спонсорством[485].

Когда же по ходу дела было объявлено, что планируется речь Вейцмана на горе Скопус, Клейтон обратился к нему с письменной просьбой не упоминать, что там будет университет. Военные власти продолжали затем аргументировать, что у них нет указаний в отношении университета. При этом они не упоминали о своих активных стараниях убедить Лондон пойти на попятную. Они сообщили в Лондон, что их юрисконсульты обеспокоены тем, что согласие на строительство идет вразрез с международным правом. Только после того, как юристы иностранного отдела отмели этот довод и Бальфур выслал конкретные инструкции Алленби в середине июня, возражения были сняты[486].

В то время как Вейцман выступил с речью на горе Скопус без упоминания об университете, зажигательные заявления арабов на благотворительном вечере в Иерусалиме прошли без вмешательства полковника Сторрса, при этом присутствовавшего.

Ормсби-Гор, вынужденный объяснить длительный перечень фактов, иллюстрирующих существующую пропасть между политикой британского правительства и ее воплощением палестинской администрацией, дал неубедительное объяснение, что военные чиновники не получили курса по сионизму, который прошли он и его коллеги. Это было, без сомнения, верно, но не объясняло весьма намеренные шаги, предпринятые не раз администрацией. Первым из них было поведение полковника Пирсона по отношению к евреям в Петах-Тикве. Он приказал им выехать из их поселения под предлогом того, что их подозревают в передаче военных секретов турецкой армии.

Ни йоты свидетельства тому не существовало. Напротив, евреям из Петах-Тиквы не разрешалось покидать поселение без разрешения военных властей. Местные арабы, находившиеся так же близко к турецким позициям, напротив, не подлежали ограничениям в передвижении и славились своими контактами и торговлей с турецкими солдатами.

Вейцман изложил эти факты в письме к Ормсби-Гору и не выбирал выражений. Он сравнил поведение Пирсона с гонениями на евреев в царской России[487]. Эффекта оно не имело. Было очевидно, что ставка командующего фронтом поддерживает операцию Пирсона.

Евреев Петах-Тиквы выслали через месяц, даже не информируя предварительно Вейцмана.

Официальным объяснением Алленби и его подчиненных служило то, что международное право уполномочивает военную оккупационную администрацию поддерживать статус кво пока не будет принято решение на мирной конференции.

Это объяснение с самого начало было всего лишь благовидным предлогом. Как отмечал Вейцман в письме к Бальфуру, заложенный Гаагской конвенцией принцип о статус-кво, который, по утверждению Алленби, распространялся на Палестину, был "нарушен всеми нападающими сторонами и потерял всякую связь с реальностью"[488].

Его применение к Палестине было тем более невероятным, поскольку следование его букве непосредственно противоречило позиции британского правительства по Палестине и решению откомандировать сионистскую комиссию и препятствовало проведению в жизнь этого решения.

Отношение и действия администрации, тем не менее, свидетельствовали, что статус-кво поддерживался лишь тогда, когда парализовал действия сионистов, и легко нарушался, если соблюдение его приводило к равноправию евреев с арабами.

Этот принцип был установлен с самого начала. Статус-кво совершенно не применялся, когда дело касалось настойчивой дискриминации внутри армии против Еврейского легиона или ограничительных мер, примененных к лояльной еврейской общине Петах-Тиквы и их изгнания. Жесткое соблюдение статус кво означало бы сохранение турецкого как официального языка в Яффе, а не введение вместо него арабского, что было откровенным нарушением. Единственной очевидной целью этого было снижение численности еврейского населения. Единственным элементом статуса кво, соблюдаемого полковником Пирсоном, была демографическая ситуация, сложившаяся в результате изгнания евреев турками в начале войны.

Не помогли и дальнейшие протесты в адрес Ормсби-Гора, и никаких перемен в поведении Лондона не произошло после письма Вейцмана к Бальфуру. Отсутствие реакции из Лондона действительно все больше озадачивало и тревожило. Сам Алленби сказал Вейцману: "Я окажу вам любую помощь в рамках военного законодательства. Но если вы хотите чего-то большего, апеллируйте к Бальфуру, он выдаст моим офицерам инструкции. Политические принципы военными властями не устанавливаются".

Это утверждение Алленби процитировал в своем письме к Бальфуру Вейцман. Ответа не последовало. Бальфур в Лондоне, Ормсби-Гор в Палестине и Сайкс и в Лондоне, и во время визита в Палестину продолжали провозглашать свои дружественные чувства и поддержку. Сайкс, как было известно, вмешался в Лондоне. Через семь месяцев пребывания в Палестине в Сионистской комиссии он сказал Элиягу Левин-Эпштейну, что лично отправил телеграмму в Лондон, "выражая нужду в разъяснении Декларации Бальфура и необходимости установить границы для Палестины". Это также не принесло результатов.