Приведенные им примеры, как пояснил Жаботинский, не были типичными. Сирийская пресса проходила цензуру до пересылки в Палестину, и некоторая ее часть не пропускалась. Ставка командующего отказала комиссии в ознакомлении с материалами, запрещенными цензурой. Но они, несомненно, циркулировали по подпольным каналам среди арабов Палестины. За несколько дней до заседания прокламация, открыто призывающая к резне и подписанная 'Черная рука", была распространена в Яффе.
Жаботинский подчеркнул, что большая часть арабской пропаганды против сионизма не обязательно призывала к убийству евреев, но он снова повторил предостережение, направленное им ранее Вейцману и его коллегам в комиссии, предостережение, включенное им и в частные письма, — что создаваемая атмосфера походила на предпогромную атмосферу в России.
Когда Бианчини спросил, какие шаги были предприняты Жаботинским, поскольку в его руках были факты тот упомянул, что он и доктор Эдер переговорили с полковником Сторрсом, губернатором Иерусалима, и полковником Давнеем в администрации. Те направили дело лично к майору Хаббарду, губернатору района Яффы, который, в присутствии британских и двух французских офицеров заявил: "Если здесь будут бить евреев, я открою окна и полюбуюсь; милиция получит приказ не вмешиваться". Об этом инциденте комиссии сообщили французские офицеры, которые волею случая оказались евреями. Ясно, подчеркнул Жаботинский, что слова и отношение Хаббарда были известны и арабам.
Администрация приняла-таки меры после того, как это разрушительное обвинение было предъявлено одному из самых ответственных чиновников в районе. Майора Хаббарда убрали из Яффы и назначили военным губернатором Наблуса[567]. Теперь Наблус стал "признанным центром" арабской агитации.
Это был единственный шаг, предпринятый администрацией, которой, при таком ее отношении, было бесполезно адресовать призывы о помощи в дальнейшем или сообщать какую-либо информацию.
В ответ Бианчини разразился подробной и крайне критической речью по адресу Жаботинского. Его никак не поколебала новая, все ухудшающаяся обстановка, сложившаяся после письма Вейцману четыре месяца назад, в котором он изничтожал Жаботинского и преуменьшал его предостережения. В то время Эдер, бывший на короткой ноге с британскими генералами, предупредил Вейцмана, что сообщение Бианчини о том, что "арабская позиция описывается в более мрачных тонах, чем того заслуживает, с целью вынудить вас смягчить ваши требования" сделано "под давлением".
Эдер подчеркнул, что сам настаивает, чтобы "на мирной конференции с нашей стороны не было уступок"[568].
Теперь же, на заседании комиссии, Бианчини перебил замечания Жаботинского, протестуя против сравнения условий в Палестине и России. Они были совершенно разными. "Его положение позволяло ему выразить в этом заверения комиссии" гласит протокол. Он полагает, обстоятельства "для нас вовсе не дурны". Жаботинский, намекал он, несколько несправедлив к арабам и английским властям.
Он заверил комиссию, что Лондон полностью осведомлен о происходящем. Он сам сообщил все в ноябре. Затем туда направила свой доклад делегация еврейской общины, а затем — доктор Эдер. В Лондоне, заявил он, "мы имеем прикрытие". Он, тем не менее, предпринял шаги и в самой Палестине и на основании информации, представленной Жаботинским, "быстро добился от администрации больше, чем лейтенант Жаботинский пытался получить за все это время". Он беседовал два часа с полковником Сторрсом и "получил от него гарантии, что, пока он (Сторрс) находится здесь, ничего с евреями не случится". Он также проинформировал Сторрса о других моментах, и результаты уже были получены в отношении губернатора Яффы (полковника Хаббарда). В будущем обещано и другое. Детали он не уточнял.
Он также "повидал генерала Мани", главного администратора, человека честного, и представил ему полную картину. Суть ее исходила от
Жаботинского. Генерал Мани дважды заверил его, что "ничего не может случиться". "Администрация была очень признательна за любую информацию", — сказал он и принял меры согласно совету комиссии. Достигнуто соглашение, что между Сионистской комиссией и представителями администрации раз в неделю будут происходить консультации.
Столкнувшись с надменным тоном Бианчини и поразительным пренебрежением к неоспоримым фактам в обзоре Жаботинского, тот отреагировал хладнокровно. Сказал, что "очень рад" слышать, что, по мнению председателя, есть надежда на улучшение положения. Он желает, тем не менее, предостеречь комиссию, что обещания Мани и Сторрса не представляют собой солидных оснований надеяться. Необходимо более твердое поведение властей. Он настаивает, что надо предпринять разоружение арабов. Необходимо провести обыски, оружие должно быть собрано и конфисковано (Эдер рекомендовал то же самое Вейцману в письме от 28 ноября). "Для нас очень важно избегать любого брожения в Палестине, — сказал Жаботинский. — Итальянцы к нам на помощь не придут. Арабы должны раз и навсегда убедиться в твердой позиции властей".
Он представил комиссии список мер для противодействия антиеврейской пропаганде среди арабов:
1. Призвать ставку командующего обратить внимание на пропагандирование погромов в Палестине.
2. Требовать полного разоружения арабского населения.
3. Просить расквартировать еврейских солдат, как можно большей численностью, во всех крупных еврейских центрах: Иерусалиме, Хевроне, Яффе и колониях, Хайфе и колониях, Тверии и Цфате и их колониях.
4. Просить, чтобы исключительно еврейская полиция и жандармерия были представлены в еврейских кварталах Иерусалима.
5. Просить о выпуске официальной прокламации в поддержку Декларации Бальфура.
6. Информировать ставки командующего, что в случае, если меры не будут приняты незамедлительно, чтобы антиеврейские выпады стали невозможными, комиссия сочтет политику местных властей недружественной и подаст официальную жалобу в высшие инстанции.
7. Требовать, чтобы возобновились просионистские статьи в "Палестинских новостях", согласно данным обещаниям.
В дополнение он предложил комиссии ряд действий в отношении легиона. Прежде всего он просил обращения комиссии к легионерам с призывом оставаться в армии; прошения в Генеральную ставку об информировании комиссии о каких бы то ни было планах по демобилизации еврейских солдат; была и просьба о переводе Тридцать восьмого батальона из Раффы в какой-либо еврейский район.
Он призвал комиссию также издавать для солдат еженедельный бюллетень на иврите и английском.
Свою критику Жаботинского Бианчини откровенно адресовал прибывшим американцам, чтобы, как он сказал, им стало ясно о существовании разных мнений. В протокол занесена только одна реакция — Роберта Шольда, который сказал, что имел возможность работать с Жаботинским больше, чем остальные, и, по его мнению, Жаботинский "проделал отличную работу".
Единственное замечание Бианчини могло быть поддержано всеми палестинскими членами комиссии: что генерал Мани — человек честный. Генерал продемонстрировал честность в высшей степени в том, как вел себя в отношении еврейской общины. Он не прятал и не маскировал свои чувства. Он открыто вел дискриминационную политику против иврита. Когда представился случай, генерал остроумно продемонстрировал, что он не просто против сионизма из политических соображений, но относится с презрением к самому еврейскому национальному чувству: на концерте в Иерусалиме, когда присутствовавшие встали во время исполнения "а-Тиквы", как они вставали во время исполнения "Боже, храни короля", Мани остался сидеть с военной выправкой, и члены его ставки, по его приказу, остались сидеть тоже.
Ничто из происходившего в последующие после заседания комиссии дни не сделало правдоподобными заверения Бианчини по поводу намерений арабов и обещания британских чиновников. Напротив, на следующем заседании спустя восемь дней (Жаботинский не присутствовал) были представлены дополнительные факты в подтверждение того, что арабы угрожают евреям насилием и формируют для этого организационные структуры. Здесь тоже нет свидетельств того, что комиссия обсудила конкретные предложения Жаботинского о необходимых действиях. Она довольствовалась тем, что воззвала о помощи к Вейцману. Фриденвальд, новый исполняющий обязанности председателя, послал ему детальный доклад с нарочным. Вейцман ответил из Парижа 7 апреля: "Мы принимаем все меры здесь и выступили с предупреждением властям о серьезной напряженности в Палестине. Надеюсь, меры будут срочно приняты".
