- Семьдесят четыре. - Выпалил Жан. - И две седьмых, если быть совсем точным.
- Какие ещё «две седьмых»? - проворчал Кербель.
- Ну, если в воинах, то это от воина неполных две ноги, - пожал плечами Жан. - А две седьмых от либры это… - он принялся загибать пальцы и через пару секунд выдал. Это… восемьдесят шесть со. Почти.
- Что значит «почти»? Пятьсот двадцать не делится на семь. Никак не делится! - Кербель возмущённо хлопнул ладонью по столу.
- Не делится без остатка, ты хочешь сказать? - уточнил Жан.
- Вообще не делится. Я задал тебе задачу, которую невозможно решить, а ты имеешь наглость утверждать, что решил её в уме, за пару мгновений!
- Любое число можно разделить на семь. Любое, я тебя уверяю.
- Нет! Ты сжульничал! Там никак не получится ровно восемьдесят шесть со.
- Верно. - кивнул Жан. - Ровно восемьдесят шесть не получится. Потому что оставшиеся две либры, то есть шестьсот со, нельзя поделить на семь без остатка. Если разделить шестьсот на семь, то получится восемьдесят пять. И ещё пять в остатке. Но если делить на семь без остатка, то получится восемьдесят пять и пять седьмых. То есть восемьдесят шесть, без какой-то мелочи.
- Вот! Я и говорю, что поровну разделить тут невозможно.
- Возможно. Надо взять последнюю, восемьдесят шестую монетку, и просто разделить её на семь частей. Разрезать. Например, острым ножом. И потом взять пять из семи получившихся долек. Это и будут пять седьмых со.
- Да ты хоть раз пробовал разделить со, эту мелкую чешуйку, поровну на семь частей? - всплеснул руками Кербель. - Это у тебя ни за что, никогда не получится!
- Хватит! - рявкнул Суно и стукнул по столу кулаком. - Ты Кербель, просто завидуешь тому, как он быстро считает. Вот и взялся спорить, мозги нам всем тут закручивать своим занудным счетоводством… Как ты, кстати поступаешь, если какая-нибудь монетка, или что-то другое эдак вот ровно не делится?
- Округляю в пользу казны, - пробормотал Кербель. - Ну, то есть, оставшиеся со, которые уже никак не делятся, я просто забираю в пользу королевской казны. Это такая мелочь, что обычно никто не спорит.
- Хорошо. Правильно, - закивал король. И дальше так делай. И хватит нас изводить своими подсчётами… А хотел бы ты, Жан, служить счетоводом у меня при дворе? Помогать этому вот толстому упрямцу? Или проверять за ним? И ещё ездить иногда по разным графствам, и там проверять, все ли на местах верно считают и не приворовывает ли кто сверх меры?
«То тогда мне придётся почти круглый год жить тут, в Эймсе? Но здесь же нет ничего приличного, кроме центрального собора. Тут даже чистой воды не достать, а бандиты могут ограбить тебя среди дня, не стесняясь десятка стоящих рядом свидетелей. И мне что, придётся переехать сюда вместе с Лин, чтобы она жила со мной на этой помойке, вдали от своего любимого родительского дома?»
Жан покачал головой:
- Мне хотелось бы жить в Тагоре.
- И ты даже размером жалования не поинтересовался? - ещё раз удивился король.
- Потому, что он, в данном случае, не важен. Лин здесь не понравится. Этого достаточно.
- Вот как? - король почесал бороду. - Ну что ж… А скажи-ка, знаешь ли ты, сколько воинов должен выставлять тагорский граф по моему призыву?
- Э… Честно говоря, не знаю. Я, как барон дэ Буэр должен, раз в год, на срок до двух месяцев, явиться к месту сбора лично, верхом на коне, и в железном доспехе, с четырьмя своими конными воинами в железных шлемах. У всех должны быть щиты, копья… Граф, как я понимаю, должен явиться с большим числом воинов?
- В Тагоре, как и в каждом другом графстве, я выделил земли для содержания пять баронств. Каждый барон это пять конных воинов в доспехах, с железными шлемами и, по возможности, кольчугами. Дополнительно сам граф должен привести двадцать пять собственных конных воинов, вооружённых не хуже баронских. Получается, что граф Тагора, в случае войны, должен явиться к месту сбора во главе отряда не меньше чем в полсотни конных воинов. Если приведёт больше — честь ему и хвала. Если явится с меньшим числом, то я могу наложить на него крупный штраф, а могу и вовсе отнять графство. Это тебе понятно?
Жан кивнул.
- А ещё граф должен следить за порядком во вверенном графстве, собирать и вовремя присылать мне королевские налоги, подавлять любые бунты, успокаивать волнения, ловить и казнить разбойников, разбирать все тяжбы между жителями графства, взимая с тяжущихся положенные штрафы в пользу королевской казны. Треть от этих штрафов остаётся графу, а остальное идёт мне. Также мне идёт ежегодный налог с мансов, налог с каменных домов, и все экстренные налоги, если я в какой либо год их назначу… Если ты будешь назначен графом и не сможешь вовремя собрать с людей графства положенных денег, то будешь оплачивать недостачу из своих средств. Способен ли ты выполнять для меня такую работу? Это гораздо сложней, чем любые подсчёты в уме. А если не справишься, то тебе придётся отвечать всем своим имуществом и своей головой.
- Если ты доверишь мне эту работу, я справлюсь, - уверенно кивнул Жан. - «Я же видел изнутри всю эту кухню, пока служил в графском доме. Почти все сложные финансовые расчёты так или иначе проходили через мои руки. И уж если ты, король, терпел тот бардак, который творился в Тагоре прежде, то я-то точно справлюсь, и устрою всё никак не хуже, чем нынешний зарвавшийся управляющий, ворующий всё, что возможно, и бессовестно морочащий головы двум слабым женщинам, а в последние четыре месяца, ещё и заглядывавшему иногда с «инспекцией» герцогу Арно».
- Что думаешь, Далер? Сумеет он вести полсотни своих воинов в поход? Сумеет удержать их в подчинении хотя бы месяц? - обратился король к седоусому старку.
- Видал я графов и похуже, чем этот мальчишка, - проскрипел Далер. - А свою личную доблесть в бою он показал.
- Скажу честно, парень, - король похлопал Жана по плечу. - Ты мне понравился. Ещё в первый раз, когда появился со своим крепким вином. А уж после турнира — тем более. Я бы, пожалуй, даже взял тебя в свою личную охрану… Но быть графом для тебя, выходца из крестьян, будет очень сложной задачей. Ты молод и неопытен. И знатной родни у тебя нет. Если оступишься, ошибёшься — никто не подскажет и не поддержит.
- Не имея знатной родни, я буду больше нуждаться в твоей, королевской, поддержке, - Жан поклонился Суно. - Но… Я за графским титулом не гонюсь. Я всего лишь хочу, чтобы Лин… чтобы Элинора Тагорская была счастлива.
Больше они к вопросу о графстве не возвращались. Собственно, после этих своих слов Жан проронил за столом всего пару фраз. Беседа перешла к обсуждению моды, кулинарных предпочтений и придворных сплетен.
Вскоре слуги подали десерт — различные вымоченные в вине сухофрукты и что-то вроде горячего глинтвейна из сладкого вина с пряностями. Когда обед был закончен, Жан решился напомнить королю, что ждёт его в Тагоре через четыре недели, а теперь жаждет как можно скорее вернуться в Тагор, чтобы заняться подготовкой свадьбы.
Суно, который в тот момент уже неплохо накачался вином и глинтвейном, только рассмеялся, и заявил:
- Не смей уезжать из Эймса. Дня через два или три я тебя вызову… А уж потом можешь катить в свой Тагор.
На том и расстались.
Только выбравшись из-за стола, Жан понял, что и его заметно качает из стороны в сторону. Тот же рыцарь, который провожал его до дворца, встретил его у выхода из королевских палат, помог взобраться на коня и сопроводил до палаточного лагеря рядом с ристалищем.
Лагерь, несмотря на то, что была глубокая ночь, ещё не спал, но уже не гудел и не бузил так, как в ночь перед турниром. Ги поджидал хозяина, сидя у горящего костра. Он опять кипятил в котелке воду. Только увидев слугу, Жан вспомнил про кошель с золотом, лежавший всё это время за пазухой. Нервно ощупал его через рубашку. Облегченно вздохнул — всё на месте.
Ги помог ему снять плащ и проводил на край лагеря - справить нужду, а потом довёл до шатра и уложил спать.
