- Ги мне уже сообщил, что ты «пару кружек» выпил, - усмехнулся Жан. - И скажи спасибо, что я потом запретил тебе пить. Другим, поди, сейчас, ещё тяжелее.
- Тяжелее? - всплеснул руками Лаэр. - И вот этому тяжелее? Ему ты пить почему-то не запретил. Вот он за троих и нахлестался. Теперь, смотри, ему хорошо.
Хельд, валявшийся тут же, на полу шатра, поверх расстеленного сена, в ответ тяжело застонал, перевернулся на другой бок и блеванул рядом с собой.
- У, пакость, - замахнулся на него Лаэр.
- Он ведь давно мечтал «напиться до изумления», да всё не имел для этого средств. Вот, его мечта сбылась. Выпил, наконец столько, сколько смог, причём совершенно бесплатно… Помучается теперь с похмелья, и будет ему урок… А где Ги?
- Там, - Лаэр махнул рукой наружу, - опять, поди, что-то варит. Хотя куда нам ещё варить? Мы столько еды натаскали… Ведь пропадает же! Они там на столах хлеб оставили, сыр, маслины, капусту, брюкву, копчёную рыбу! Ги даже мяса немного набрал… Ну, что ты хмуришься, хозяин? Неужели можно было всё это бросить? С утра, вон, по столу вороны ходили, дрались за объедки. Всё, что там оставалось, испортили, покрошили, скинули в грязь. А ещё ночью шел дождь. Недолго, но хлеб бы точно размок. Как это можно, бросить хлеб на столе и уйти? Знали бы они, каким трудом это всё добывается… Эх, зажрался тут, в столице, народ!
- Зажрался, - кивнул Жан. - А вы, получается, ходили, как побирушки, и меня позорили, собирая объедки со стола. Что другие обо мне теперь будут думать? Что я слуг своих голодом морю? Или, что это я сам велел слугам объедки со стола подбирать? Тут, среди знати, другие представления о цене вещей. Привыкай уже к ним. С тех пор, как я стал бароном, я и сам — знать. И мне, и тебе, и другим слугам надо теперь не ругать знатных за расточительство, а самим перенимать их манеры.
- Да мы незаметно, под утро, когда все уже спали, - вмешался Ги, ныряя, пригнувшись, в шатёр. - Я там воду опять кипячу. Полный котелок. Правильно? Захочется ведь после боёв попить, умыться. Раны промыть.
- Тьфу на тебя, какие раны?! - замахал на него руками Лаэр: — Смотри не сглазь нашего господина.
- Ты всё правильно сделал, - Жан похлопал Ги по плечу. - Как немного остынет вода, перелей её в бурдюк, и ещё один котелок вскипяти. Если даже мне не понадобиться, то кому-то уж точно сегодня будет нужно, чтобы раны промыть. А то эти придурки, поди, и раны будут сырой водой промывать. А вода тут сам знаешь какая.
- Вода многим понадобиться, - кивнул Ги. - Турнир дело такое. Я и чистой холстины заранее припас для перевязок… А эти все, вчерашние пьяницы, теперь спят. Кто проснулся, мучаются головой. А дармового королевского вина больше нет. Выпили всё. Как это ловко у нас получилось!
- Ловко? - Жан стиснул зубы от злости, вспомнив, как они вчера чуть не попались. - Ты чуть не подвёл нас всех под обвинение в отравлении, придурок. Знаешь что с отравителями делают?
- Знаю, - нахмурился Ги. - Ты не думай, хозяин. Я бы всё на себя взял. Я бы…
- Да кто бы тебя послушал, болван? Ты что ли придумал как перегонять винный дух? Как начали бы искать, так до меня, до нас всех сразу и доискались бы. И объясняй потом, что это была вовсе не отрава, а… По случайности же всё обошлось. А будет ли толк от такого риска — ещё не известно… Никогда, слышишь, никогда больше так не делай. И ещё — молчок про эту историю. Не было её. Ту бочку альдонского всю вчера выпили?
- Перевёрнутая на боку валяется, как и две другие, - ухмыльнулся Ги.
- Вот и хорошо. Не было ничего. И этот бурдюк хорошенько прополощи, чтобы запаха в нём не оставалось. Потом чистой воды в него набери.
- Да разве тут, в Эймсе, найдёшь чистую воду? Ну, кроме кипячёной. А в том бурдюке ещё осталось совсем немного винного духа на дне. Я это, один уголок рукой заломил, когда выливали, - уточнил Ги.
- Зачем ты это сделал?
- Так он же… дух… дорогущий. Ты же, господин, хотел его тут, в столице, аптекарям продать. Я и подумал - хоть что-то надо оставить… Что ж его, вылить теперь?
- Ладно. Не выливай. Оставь как есть.
***
- Справа рыцарь из Медана Арнольф дэ Крамо. Слева барон Жануар дэ Буэр. По взаимному согласию рыцари изволят сразится пешими!
По причине общего тяжелого похмелья большинства бойцов и знатных зрителей начало боёв было отложено почти до полудня. К этому времени все успели как-то оклематься, но всё равно двигались как сонные мухи. И надо же быть такой неудаче — сражаться против абсолютно трезвого Жана по жребию выпало самому малопьющему бойцу - младшему из братьев дэ Крамо!
На небе не было ни облачка. Жара накатывала волнами, а тень отбрасываемая трибунами ристалища уже не закрывала самого поля для поединков. Бойцы, не выпуская мечей из рук, сотворили небесное знамение. Начали сходиться.
«Опять с мальчишкой! Ладно бы я с этим Арнильфом схлестнуться. Его не так жалко. А мальчишку, похоже, придётся в лицо колоть. У него, на беду, отличная снаряга. Лучший вариант из того, что я тут на рыцарях видел. Конический шлем с широким наносником. Длиннорукавная кольчуга с рукавицами, сделанными зацело с рукавом. И колчужный капюшон сплетён зацело с остальной кольчугой. Куда ни ударь, кроме лица, попадёшь по кольчуге. Ещё и кольчужные штаны. Получается, в ногу тоже не очень-то пробьёшь. Разве что рубануть прямо в ступню? Ступни у него, кажется, кольчугой плохо прикрыты… Может получится как-то через кольчугу руку ему ударами отсушить, или пробить кольчугу сильным уколом?»
Сошлись. Первые удары. Меч меданца клацнул Жана по железному наручу.
«Чёртов пацан! У него, похоже, меч, такой же лёгкий, как у меня! Если бы не наруч, я бы уже был серьёзно ранен!»
Жану пришлось перестраиваться, приноравливаясь к другой, чем у прежних противников, технике боя. Впрочем, переключился он быстро, благо, и против лёгкого клинка немало тренировался с Лаэром на дереве. Жан стал делать больше обводок, подныривая кончиком своего меча под клинок противника и нанося удар вдруг с другой, чем ожидалось, стороны.
Чирканул Арнольфа по кольчужному плечу. - «Ну, это вообще ни о чём». - Потом удалось посильней рубануть мальчишку по сжимающей меч руке. - «Ага! Как тебе такое, щенок?»
Арнольф меча не выронил. Только плотнее сжал губы и снова устремился в атаку. После нескольких отвлекающих ударов, сделав выпад, задел Жана по правой ноге, чиркнув кончиком меча по сапогу.
«Без ноги меня решил оставить?! - Волна звериного гнева поднялась в душе Жана: - Убью гадёныша!»
Развернув свой кулачный щит боком, Жан подшагнул к противнику и с размаху ударил торцом тяжелого круглого щита в голову Арнольфа. Тот попытался остановить щит мечом, одновременно отклоняясь назад. Щит своей тяжестью отбросил клинок и вмазался кромкой в лицо мальчишки. Почти в лицо. Часть удара на себя принял треугольный щит Арнольфа, который тот подтянул, защищаясь, к лицу. Ещё часть принял наносник.
А Жан, ни секунды не медля, рубанул противника про его правой ноге, открывшейся, как только Арнольф подтянул к лицу свой треугольный лямочный щит. Меч врезал по ноге, но не так сильно, как мог бы: - Арнольф уже начал уводить ногу из под удара.
Разорвав дистанцию, бойцы замерли, прикидывая, что делать дальше. Потом Арнольф сделал выпад и рубанул Жана в голову. Жан парировал меч классической шпажной «четвёртой защитой» и тут же, распрямив руку, хлестнул противника в лицо. Арнольф отклонил корпус и голову назад. Жанов клинок чиркнул кончиком по надбровью и наноснику конического шлема.
Новая атака Арнольфа — он тоже попытался нанести удар кромкой своего щита, но с лямочным щитом такой удар провести сложнее — Жан, отшагнув, принял этот удар на щит, и рубанул противника под щит, в его открывшийся левый бок. Правда, толку от этого попадания, похоже, было немного — всё приняла на себя кольчуга.
Арнольф, улучив момент, ударил, устремив клинок между щитом Жана и его мечом, так, что Жан уже не успел парировать. Клинок Арнольфа клацнул Жана по наручу, но теперь уже с внутренней стороны руки. Жан тут же нанёс укол по правой руке Арнольфа — тот не успел отвести её после атаки, и кончик Жанова клинка с лязгом вонзился в закрытое кольчугой плечо Арнольфа. Меданец отскочил. Жан заметил, что острый, как шило, кончик его меча покраснел.
