За отцом и братом невесты был послан сам Шереметьев. Оказалось, что есть еще три сестры, Старшая, Ирина была замужем за мелкопоместным дворянином, Чеботаревым, и у нее воспитывалась вторая сестра, Феодосья. Ее за красоту и кроткий нрав взял замуж сосед, дворянин средней руки, Матюшкин. Вопреки воле своей матери. До этого времени не подозревавший, что вытянул счастливый билет. Мария, на год младше Дарьи была отдана отцом на послушание в Воротынский монастырь под Калугой. Волконские не взяли сразу двух сирот. Выбрали более кроткую нравом Дарью. Девочку приняли без вклада. По указанию бывшего патриарха Гермогена, который, из-за большого количества вдов и сироток на Руси после смуты, посоветовал монастырям принимать всех желающих женщин, для этого часть мужских, изрядно опустевших монастырей даже переделали в женские. Девочка была даже красивее сестры, и совсем не прельщалась участью монахини. Кроме того, была у нее тайная любовь. Увидела она как-то потомка основателя монастыря, сына князя Воротынского, Алексея, отрока, старше ее на год, влюбилась без памяти, и без надежды. Все семейство сразу в Москву перевезти не удалось, привезли пока только отца, брата и забрали из монастыря 15-летнюю Марию. Остальных было приказано доставить к свадьбе.
На следующий день снова пригласили невест, и Михаил просто объявил им, что ни одна из них ему не люба. Невест, пребывающих в недоумении, распустили по домам. Непонятно. Наверх, в покои невесты тоже никого не взяли. Матушки и тетушки сразу бросились выяснять, кто же их обскакал. Но покои невесты стояли пустые. На вопросы Патриарха, когда же его сын обзаведется наследником, Филарет спокойно улыбался и говорил, что со временем. Он сам женился по любви, сын тоже хочет, он не препятствует. В Москве царило недоумение. Дарью перевели в покои невесты только за три дня до свадьбы. Тогда же она встретилась с отцом, братом и сестрой. Были и объятия, и слезы. Лукьян Стрешнев из самого бедственного положения вознесся на самый верх. Мария, примеряя наряды боярышни, вместо положенного платья послушницы ликовала, предчувствуя, что теперь она будет желанной невестой для любимого!
Свадьбу сыграли, по меркам царской, скромную. Присутствовали только родные и проверенные люди. Процессию пышную организовали, поезд свадебный по всей Москве проехал, что бы простые люди порадовались, в соборе и около тоже народу много было, а вот за стол почти никого не позвали. Умные люди поняли, глупые возмущались, но проглотили. Михаил весь пир смотрел на скромный перстень на руке жены. Не дай Бог почернеет! Лал сиял красным. Да и по левую руку от невесты сидело, вопреки традиции, семейство Воеводиных-Муромских, причем женская половина. Михаил выполнял обязанности кравчего, правда временно. Только на свадьбе. Так что все прошло хорошо. Дарья понесла почти сразу. Но родилась дочка.
Михаил не расстроился — вон, у Муромских тоже дочка, а потом одни сыновья. Но вторая была тоже дочка, причем слабенькая, дня не прожила. Тут уже забеспокоилась Марфа. Обратилась к Анне. Анна побеседовала с плачущей Дашей, успокоила, посоветовала сразу не беременеть, дать себе год отдохнуть. Дала «укрепляющий» отвар, наказала пить каждый вечер. Дарья спросила, стоит ли, как Марфа советует, на богомолье съездить? Рассказали ей, что есть старец, который может отмолить пару и дарует ей Господь мальчика! Анна ничего плохого в богомолье не увидела, только предупредила молодую жену, что бы не давала мужу долго на коленях стоять, ноги у него слабые! Но, как всегда, Михаил упрямство проявил, так что из возка его на руках выносить пришлось! Анна, конечно, помогла, но отругала. Отвар царице исправно варила, предупредила, что его надо пить год после родов, что бы будущую мать укрепить. И начинать надо через три месяца после родов, тогда он ребенку безвреден будет. Дарья кормила сама. Но молодая пара срок не выдержала. Отвар Дарья через три месяца бросила пить, посчитала, что окрепла. И вот, летом пришла весть, что царица снова тяжелая! Беременность шла хорошо, и в первый месяц нового года родился здоровый, горластый мальчишка — будущий царь Алексей Михайлович. Отпраздновали, Михаил просил друга стать крестным ребенка. Михаил не согласился. Напомнил о своей болезни, что может не дожить до совершеннолетия отрока. И, зная религиозность Михаила и его веру в то, что родить наследника помогло богомолье и молитвы келаря Троице-Сергиевского монастыря Александра, предложил восприемником сделать именно его. Михаил воспринял предложение с энтузиазмом. Дарья его поддержала.
Только Анна качала головой. Если бы выдержала царственная пара ее сроки, то родился бы более крепкий ребенок. Не передалась бы слабость родительская будущему потомству и стали бы Романовы одной из самых крепких и здоровых династий в Европе. Поторопилась Дарья!
Семья Муромских, тем временем, обживала новые поместья, и на Москве, и в Бобриках. Михаил был озабочен образованием детей. Пора было начинать учить языки иноземные. Старшая, Анестасия, уже учила и латынь, и франкский, и немецкий, пора было и аглицкий начинать. Только учили ее здесь много лет в России живущие учителя. Помнил Михаил, как сам так до конца правильно говорить и не научился, хотя шотландца изображал успешно. Поэтому появилась мысль, пригласить прямых носителей языков из Европы, тем более, Михаил с подачи Филарета начал иностранцев выписывать. И военных, для реформы армии, и других специальностей. Формировались профессиональные полки из иностранных наемников. Пока малочисленные, но начало было положено. Государство оправлялось от смуты, наемникам требовалось во-время платить, но Филарет пошел дальше. Он разрешил им селиться на Русской земле, выделил земли в предместье Москвы, разрешил даже построить костел и кирку, и всячески приветствовал натурализацию иноземцев. И вот уже появились первые крещеные европейцы. Расчет был, что считая Россию своей второй родиной, иноземцы более добросовестно служить станут. Тем более в Европе неспокойно. Все против всех воюют. И не знаешь, когда твой дом разорят, и кто. А в России тихо, навоевались. Так думали многие и оседали в гигантской стране.
Вот, Мурманский и решил выписать иностранных учителей для своих детей — и мальчишек, и дочери. Обратиться было к кому. К давнему другу и партнеру Джону Меррику, ныне английскому лорду, графу и прочее. Скоро до пэра дорастет, только на родине пока бывает редко, неспокойно там стало после смерти Бэкингема. Карл не обладал такой хваткой, парламент разбаловался, стал королю перечить, дровишек в костер подкидывала и жена-француженка, при первом министре и носа боявшаяся высунуть, а теперь открыто мессы при дворе устраивающая. Дура. Англичане такую прививку от католицизма получили в свое время, при Марии Кровавой, что на дух патеров не переносили. Большинство. Бывшие в меньшинстве католики аплодировали. Так что намечалась заварушка. Но подобрать подходящих учителей согласился. И требования друга понял. Тем более, они на паях уже в соседней с Бобриками деревне новое предприятие затеяли — завод масляный. Конопли много, надо ее всю использовать. Примитивные приспособления селян полностью масло не отжимали, много терялось. Закупили специальные прессы, так как при перегонке паром конопля теряла свои лечебные свойства. Масло шло и в пищу, и в светильники. И кашу из семян варили. Так что сеяли коноплю под Епифанью в большом количестве. Масло получалось чистым, вкусным. А из жмыха остатки уже выпаривали. Примерно такое же количество. То масло было для ламп, и много закупала церковь для лампад. Так что Джон обещал просьбу выполнить. Найти людей толковых, без вредных привычек, и, обязательно, строгих правил, так как обучать следовало не только парней, но и девицу в самой поре — 15 лет! К осени кандидат прибыл. Приплыл с последним кораблем в эту навигацию, который должен был увезти оставшуюся партию канатов, конопляного масла и мехов. Михаил увидел его и обомлел! Такого от Джона он не ожидал. Но, прочтя сопроводительное письмо задумался. Так ли плох будущий учитель, ровесник Настасьи, но знающий все три языка, плюс латынь и итальянский, и много чего еще.
