— Спасибо за разъяснения, господин Эрик.

— Всегда к вашим услугам.

Дальше разговор погас сам собой, и карета погрузилась в тишину. Кто-то полнился мрачной безысходностью, как Ранф, кто-то, как Базиль и Эдвин, просто расслабились и плыли по течению. А кого-то бросало между бессильной яростью и жгучим стыдом за провал. Не будем показывать пальцем, кого именно бросало. В себя тыкать неудобно.

***

Через полчаса мы действительно влетели в новую область. Она началась совершенно неожиданно, резко. Густые леса в сверхъестественно плодородной приливной зоне в один момент сменились на пустошь, покрытую крупными белыми и бирюзовыми валунами. Где-то они шли сплошняком, но где-то между ними проглядывал такой же белый песок.

— Господин Эрик, это и есть Сушь?

— Верно, господин Джаспер, – всемогущие духи, я ещё не приехал, а уже устал от этого "господина". Мне больше нравились вежливые обращения Красных Княжеств, – Это она и есть. Именно до этого места доходят прорывы Последнего океана. Титанические волны затапливают город и несутся дальше по Горелым землям, пока прорыв не прекратится.

— Так, секунду. Сейчас утро, часов девять. А прибудем мы?

— Ориентировочно в девять вечера, господин. Путь неблизкий.

— И мы летим со скоростью…

— Сотня Ангердов в час.

Так. Ангерд – это примерно полкилометра, плюс-минус метр, точно не помню. Это расстояние, на которое пролетит карета с духом на кусочке холщовой ткани два на два сантиметра. Значит, мы летим примерно пятьдесят в час. А в пути нам быть двенадцать часов. Шестьсот километров.

Да это же гребаное цунами.

— Господин Эрик, а, собственно, сколько раз в месяц бывают прорывы?

— По разному, господин Джаспер. Конкретно прорывы Океана пару раз в месяц.

О. Хре. Неть.

— Но вы можете не переживать. У нас самая невероятная система канализации, – с улыбкой сказал Эрик. – Совершенно точно вам говорю.

— И как она действует? – тут уже подал голос Эдвин. – Если она такая удивительная?

— О, все просто. У нас большие тоннели под городом, буквально выплавлены в толще земли. И там, в специальных залах, во время приливов Гильдия порядка открывает огромные Проломы прямиком в небо над Океаном.

Ну-у-у… Да, эффективно, но чрезвычайно странно.

***

Мы не смогли добраться до Города Беглецов в тот день.

В один момент из рубки донеслась странная трель, похожая на звон древних будильников, но более мелодичная. Тут же донёсся металлический звон, и послышался голос:

— Бэ-пятнадцать, слушаю, – тридцать секунд тишины. – Понял. Расположиться? Понял. Время? Центр полетов, повторите. Восемь часов? Бэ-пятнадцать принял, исполняю распоряжение. Конец сеанса связи, – снова послышался металлический звон, и тот же голос, уже громче, обратился к нам: – Эрик! Срочно сюда!

Офицер вздохнул, отстегнулся и прошел в кабину, плотно прикрыв дверь. Ближайшие пять минут оттуда слышались лишь неразборчивые разговоры. Конец переговоров ознаменовался тем, что под потолком ожили совершенно невидимые динамики:

— Господа переселенцы, минуту внимания. Рейс будет прерван на восемь часов из-за погодных условий в Гнезде. В данный момент там прорыв Вьюги, над городом стоит осколок Ясного неба. Мы расположится на ночлег в нескольких часах лёта от города. Как только прорыв десинхронизируется с доменом Вьюги, мы продолжим полет. Спасибо за внимание.

Описывать привал подробно толку мало. Мы плавно спустились на землю через час после объявления. Все, и беженцы, и солдаты, вышли из тесноватых кабин, получили тонкие тканевые палатки и принялись собирать хоть что-то, что будет похоже на растопку. Толку в этом было исчезающе мало – посреди белого песка и камней строго двух цветов – белого и нежно-бирюзового, росли лишь бессмертные сорняки, негодные ни на растопку, ни в суп, ни в зелья. Потому мне пришлось стать спасителем вечера и разводить костер исключительно на собственной Мощи. Казалось бы, достижение, несколько часов держать устойчивый и ровный поток огня на поверхности, которой ты не касаешься, но для меня это уже было несложно. Я просто воспринял это как тренировку.

Тут, близко к центру приливной зоны, была ещё одна, можно сказать, очередная, аномалия, в этот раз погодная. Из-за настоящего потока разнообразной энергии разных доменов в воздухе, сама природа здесь была благосклоннее ко всему. Проще говоря, тут было вечное лето, и нам не надо было разводить костер для того, чтобы греться. Было невероятно приятно наконец-то скинуть оборванные пальто и шляпы, оставшись в таких же ободранных брюках и рубашках.

Единственное, что осталось упомянуть – это положительные изменения в поведении Лиры. Судя по всему, она постепенно начала выходить из кататонии. Нет, она по-прежнему не отвечала на обращения, не уделяла внимание внешнему виду и тормошению, и ее взгляд был таким же пустым, а веки полуприкрытыми. Но, тем не менее, изредка она поднимала голову и слабо-слабо крутила шеей, словно бы силясь осмотреться.

Надеюсь, это признак выздоровления.

***

Утром мы снова загрузились в кареты и полетели дальше. Оказалось, лететь нам оставалось всего-то три с половиной часа.

Приезд ознаменовался новой трелью и голосом пилота:

— Бэ-пятнадцать Центру полетов. Мы на подлёте, проверьте связь. Бэ-пятнадцать Центру… Принял. Шестой полигон, принято, исполняю распоряжение. Конец сеанса связи.

Мы почти сразу же заложили пологую дугу, благодаря чему я смог наконец увидеть Гнездо.

Город был расположен словно в огромном кратере, чей один край был пологим, а другой крутым и высоким. Отступая от края кратера, а значит, и города, было расположено кольцо исполинских каменных зубцов. Словно стометровые покосившиеся сталагмиты, они вздымались в небеса, прикрывая собой город. Издали это действительно напоминало гнездо.

Сам город был одновременно крайне разнородным и однообразным. Разнородность заключалась в районах. Мне сверху было хорошо видно, что город при всем желании нельзя было назвать зелёным, исключая разве что высокий скалистый край кратера – он был почти целиком покрыт зеленью. Противоположный край города был расположен в низине, и даже с высоты я мог заметить, что вместо улиц там каналы. Ещё из одного района, ближе к Язве, доносилось равномерное оранжевое свечение, которое отчего-то казалось мне родным, теплым и приятным. Странно.

Однородность же была крайне проста – весь город состоял из башен. Огромные, круглые в сечении, высотой чуть меньше сотни метров. В этом мире я не видел более монументальных строений. Каждая такая башня своими размерами посрамила бы знаменитый Дворец Наемников. Мощные каменные основания, ажурные верха без крыш, но с… площадями? Я также заметил, что между башнями были проложены устойчивые дорожки, напоминавшие мне контрфорсы готических соборов. И эти места были полны жизнью – я видел сотни людей, которые шли по своим делам, устраивали ярмарки на плоских крышах, увитых ползучей зеленью, спорили, ругались, смеялись и веселились. Тут же, в воздухе, носились десятки воздушных катеров, от примитивных метел с привязанными духами до роскошных карет, отделанных золотом. В противовес этому, внизу города, между башнями, не было ничего – ни торговцев, ни растений, лишь огромные люки для слива воды и тонны жидкой грязи, по которой шлепали редкие неудачники.

Впрочем, тут были не одни башни. В районе с оранжевым светом высились совсем уж титанические строения, словно бы несколько десятков башен слились воедино, и какой-то злой гений присовокупил к этому огромные, изрыгающие густой черный дым трубы. Напротив, посреди зелени высокого склона были совершенно обычные двух-трёхэтажные домики.

Когда карета довернула корпус, я сумел увидеть жемчужину этого города, алмаз в короне Гнезда. Лишь позже я узнал, что тут располагается правительство этого странного города, и место это было поистине царское. Посреди высоких башен высилось поистине циклопическое дерево. По моим более поздним подсчетам, дерево достигало в высоту порядка двухсот метров. Ветви, каждая толщиной около двух метров, были лишь на самой верхушке гротескно толстого и мощного ствола. Вообще, дерево было больше похоже на бочонок, из которого вверх торчали толстые ветки. И это дерево было мертво – ни единого листика, ни единого цветка, лишь огромные ветви пытались исцарапать небо скрюченными пальцами. Внутри дерево было выдолблено, так как я видел части внутреннего строения, изредка выступающие наружу – огромное окно, часть каменного коридора, огромные распахнутые ворота на высоте ста пятидесяти метров от земли…