Не спеша, полковник Эйдж оборачивается лицом к арестованным предателям.

Полагаю, раз он и его люди были свидетелями чистосердечного признания Фишера и даже умудрились сделать его запись, ни для кого не является тайной, каковы были намерения этих «защитников» Гаскилла.

Надеюсь, что и моя лояльность солдатскому долгу не вызывает сомнений – я не по своей воле покинула стены города и скорее предпочла бы смерть от меча неприятеля, чем озвученную подполковником участь.

Холодным голосом с мрачным выражением лица стоящий выше всех присутствующих по званию мужчина заявляет:

- Все, что вы сделали и пытались сделать, для меня очевидно. Кроме того, это подтверждают имеющиеся доказательства. Спорить бесполезно. Никто из вас не сможет сбежать от ответственности.

Схваченные недо-защитники Гаскилла не находят сил для протестов. Я удовлетворенно киваю, так им и надо. Нисколечко не испытываю жалости или сочувствия.

Эш окидывает взглядом лейтенантов, Фишера и коменданта и отдает своим людям приказ:

- Уберите тела, уведите лошадей. А этих, в лагерь и под замок, глаз не спускать. В столицу их отправлять слишком хлопотно, после допроса пойдут под трибунал. Командование гарнизоном крепости я беру на себя. Айк и Шэй, остаетесь с нами.

Допрос, трибунал – ох, музыка для моих ушей. Как же здорово, когда злодеи получают по заслугам!

Ой, постойте…

«Заслуженно получают за все то, что сами творили по сбственной воле, имея выбор!» - исправляюсь про себя, вдруг вспомнив свое темное злодейское прошлое.

Камень в собственном глазу еще могу различить. Теперь я хорошая – пытаюсь таковой быть – и наказание свое понесла, оно мне на пользу пошло.

Двое подчиненных Эштона выходят из леса и отдав полковнику честь, молча встают в сторонке, ожидая от командира новых распоряжений. А Эш неплохо справляется. Во всяком случае, управляет народом он мастерски. Никто не ставит его слова под сомнения, никто не спорит или попустительствует, подчиняются беспрекословно.

Замечаю то, на что не обратила прежде внимания – один из них девушка с луком и колчаном стрел за спиной. В Гаскилле в гарнизоне я была единственной среди мужчин женщиной.

Всегда интересно видеть в солдатских рядах представителей собственного пола. К выбору строить армейскую карьеру, в отличии от мужчин, прекрасную половину человечества частенько толкают совершенно иные причины.

Игнорируя вопли Фишера и мольбы остальных, люди в черных одеждах, так и оставшиеся на протяжении всего времени безмолвными, утаскивает прочь, в ту сторону, откуда раннее появились, подполковника и остальных.

Туда им и дорожка. За предательство родины приговор суров. А как-то иначе поступки Фишера воспринимать не получается.

- Так им и надо. Дарргов жирдяй, если бы он, как и полагалось отправил бы весточку через гонца с помощью этого лаза, мы бы давно уже скооперировали силы и смогли бы освободить Гаскилл. Новости же он умудрялся как-то получать!

Эш качает головой, не соглашаясь со словами Тобиаса.

- Не новости: до этих мест газетчики не добираются. Приказы. Руководства к действию.

А ведь он прав. Это меня и смутило в пафосных речах бывшего подполковника. Уж больно науськанным он звучал, и уверенности было столько, что не занимать. Да и отца упомянал, что совсем уже странно.

Зная Фишера, при всем своем эгоизме и подлости, когда мы только оказались в западне, я убеждена, что, как и любой здравомыслящий человек, которому жизнь дорога, он должен был поступить так, как и сказал Эштон. Послать кого-то через туннель с просьбой о помощи. Он варился с нами в одном котле и выбирать не приходилось. Пока с ним кто-то не связался и не заставил передумать.

Не знаю, как сейчас обстоят дела на фронте и в чью пользу складывается противостояние, но раз уж Тобиас заявляет, что «давно бы уже освободили Гаскилл», вероятно, так и есть. Вряд ли он будет бросать на ветер подобные фразы, не будучи уверенным.

Облизываю пересохшие губы. Не хочется признавать, но ведь все очевидно.

Каждый прекрасно понимает, что имеет в виду Эйдж под приказами.

Из обращенных в мой адрес ранее речей Фишера можно легко выявить правящего за занавесом балом кукловода.

Кто еще имеет столько власти и влияния, у кого есть мотив, а может и не один, кто мастерски манипулирует людьми, ловко находя их слабые места?!

Если раньше мне было стыдно, то теперь я начинаю испытывать такое унижение и неудобство, какие мне доселе еще чувствовать не приходилось.

О чем, даррг его подери, думает мой проклятый папаша?! Он уже на посту премьера, неужто ему теперь и этого мало? Метит выше? В императоры собрался податься? Ладно моя, но для него тысячи человеческих жизней – жизни солдат, сражающихся на благо родины – тоже ничего не значат?

Вивиан, ты ведь прекрасно знаешь ответ.

Да.

Дональд Велфорд способен на это.

Чем дольше будет длиться подвернувшаяся так удачно для его положения война, тем больше будет в обществе недовольств.

На такой благодатной почве легко совершить очередной дворцовый переворот.

Помнится, что и сама императрица Патрисия свергла тирана и заняла его место на фоне десятилетней войны, компрометирующей и выявляющей все недочеты и слабые места в его правлении.

Чем больше хаоса и беспорядков, тем проще неугодным людям прийти к власти.Не могу понять, учитывая ограниченную осведомленность о делах в стране, но явно, что старший Велфорд преследует собственныек цели, и осажденное положение Гаскилла было ему на руку.

Когда пытаешься остановить течение реки, оно меняет направление. Я изменила то, что должно было произойти, поэтому время поменяло предполагаемый ход событий. Если изменится направление, что будет дальше? Станет время в итоге лучше или хуже?

Думала, что хочу быть хорошим человеком, лучшей версией себя. Чего мне стоило спасти пару жизней – не дать папаше в гневе загубить младенца и его мать с не повинным в ее интригах мальчишкой-отцом из борделя? Но судьба моего родителя после этого сильно переменилась и отличается от прошлого: он раньше получил назначение на пост, отдает приказы, которые не отдавал прежде.

Из-за прихоти отца, все в крепости могли погибнуть в любой момент. Очередная попытка штурмом взять крепость могла быть вполне успешной. Никто не гарантировал нам, что мы проживем в блокаде еще один день, а за ним следующий, следующий…

Благословение – знать наперед, что произойдет. Но оно же и проклятье. Бремя. Ответственность. Делал отец, а вину испытываю я. Будто бы косвенно тоже разделяю с ним этот грех.

- М-да, миледи, родственников выбирать нам не приходится, - тянет с нотками сомнительного сочувствия Маллет, чешет шею, а потом, быстро сделав в мою сторону несколько больших шагов, останавливается и протягивает эту же длань вперед для рукопожатия. – Тобиас Маллет, капитан, к вашим услугам.

Пожимаю огромную ладонь, опустив реплику о том, что его имя мне давно уже известно.

- Айк, - Маллет кивает в сторону молчаливого мужчины. – И Шэй.

Девушка напрягается и выпрямляет спину – куда уж прямее – когда слышит свое имя.

Думается мне, что эти двое могут похвастаться тем, что им доверяют капитан и полковник, а значит, и сами люди не простые. Явно не обычные солдаты, раз в их присутствии Тоби и главный герой ведут подобные разговоры. Намекать на предательство действующего главы правительства - прямая дорога на виселицу.

- А это Эштон Эйдж, однако, полагаю, вы уже знакомы. Приберегите для меня сию историю, умоляю вас.

Тобиас многозначительно сверкает по-лисьи раскосыми глазами цвета ольхи и хищно улыбается.

- Вивиан Велфорд.

Представляюсь, хотя учитывая недавнее, вряд ли в этом есть нужда, и позволяю себе впервые за все время приподнять уголки губ. Иногда на пути тебе встречаются такие умеющие безо всякого притворства и фальши расположить к себе люди, что ты даже не в силах от них отгородится или успеть возвести отрешенную дистанцию. Весьма располагающий к себе кадр.