Никудышное у меня терпение. И пяти минут с начала «потехи» не прошло. И вот она я, бегу, не зная зачем, к месту событий.

Идиот Гевин гогочет и выливает на голову Эйджа стакан с морсом, роняя вслух на всю столовую сочащиеся издевками насмешки. Что-то там про нищету и благотворительность, а еще нелестные оскорбления в адрес матери главного героя.

В этот период времени наследника дома Митчелл отец, естественно не интересуясь моим мнением, желал сделать женихом своей дочери, и Гевин следовал воле наших старших со всем рвением.

Не то, чтобы он раньше игнорировал Эйджа, но после того, как его и мой папаши стали вести разговоры о союзе двух семей, издевательства над Эштоном со стороны Гевина и его приятелей несомненно увеличились в геометрической прогрессии.

Конечно, вины в этом самого Эйджа нет и капли.

Видимо, так Гевин пытался проявить ко мне свои чувства. Вот он, ключ к моему сердечку получше всяких цветов и конфет, решил этот придурок, судя по всему.

Еще немного и меня стошнит.

- Вивиан! – восклицает, заметив мое приближение, рыжий и конопатый Гевин, закончив самодовольный монолог о том, в какой смрадной канаве Эйджу следует поселиться и сдохнуть.

Меряю взглядом несостоявшегося женишка.

Сутулый, худосочный, неприятный подросток.

Кроме фамилии больше ничего выдающегося в нем нет.

Ни таланта, ни внешности, ни характера. Он никогда мне в этом смысле не нравился, но раньше я считала его своим хорошим знакомым. Неплохим человеком.

Дурища прошлая я.

- Захотела насладиться представлением из первых рядов? – хохочет Гевин, пытаясь приобнять меня за талию, но я делаю пару шагов вперед, избегая прикосновения. – Или желаешь присоединиться?

Как будто на вечерний променад под луной зовет.

По спине пробегается табун мурашек, когда я опасливо опускаю глаза на замершего на месте Эйджа.

Мокрые черные волосы прилипли к голове, с челки капает красный морс. Серая форма вся в багровых пятнах. Тот Эштон, которого я запомнила, не стал бы терпеть подобное.

Навязчивые опасения и глубинный страх наконец покидают меня.

Единственная.

Я – единственная, кто перенесся в прошлое.

Хвала небесам!

Боюсь представить, что бы сейчас сделал со мной и остальными тот главный герой, для которого убийство стало делом привычным и незначительным, каковым он стал после участия в войне.

Но даже нынешний семнадцатилетний Эштон не выглядит поверженным.

Обычный человек на месте жертвы должен быть напуган, ожидая жестокого с собой обращения. Нормально в такой ситуации просить снисхождения и пощады, не чураясь самоунижением.

Однако…этот парень не кажется испытывающим страх, напротив, выглядит до ужаса спокойным и равнодушным к своим задирам. Благородство и стойкость, видимо, у Эштона в крови.

Я не могу подавить расцветающую на губах усмешку.

Вот как, да?

Спустя семь лет и опыт смерти я наконец разглядела то, что меня так неимоверно раздражало в нем с первой нашей встречи.

Несмотря на свое положение, на статус простолюдина, на бедность и сиротство, Эйдж не кажется человеком, обреченным на полную несчастья жизнь.

Его не ломают проигрышные по сравнению с теми, кому повезло больше, обстоятельства собственной жизни. Нет стыда и неловкости из-за скромного происхождения, нехватки денег и ресурсов; нет смирения с судьбой.

Кажется, что в мире просто не существует двери, которая осталась бы закрытой под напором такой не обделенной силой и собственным пониманием определенного ей пути личности.

В его присутствии я, зависимая от воли отца, сохраняющая фасад при гниющем содержимом, особенно чувствовала себя жалкой неудачницей. Сам вид Эйджа уже был для меня словно оплеуха, напоминание о собственной слабости и неполноценности.

Даже когда возвышалась над поверженным Эштоном, ощущала себя на самом деле проигравшей. Жажда повергнуть его в пучины отчаяния тогда становилась сильнее и издевки возобновлялись.

Сломать, искоренить, уничтожить – я так страстно этого желала сотворить с человеком, а по сути с совсем еще ребенком, не вышедшим из возраста, который лично мне не сделал ничего плохого.

Чем я отличаюсь от подростка передо мной? В его груди такое же сердце, он также чувствует боль и счастье, надеется на лучшее в грядущем будущем и о чем-то мечтает…

Боже, как мы могли провоцировать такого человека!

Что он сделает со всеми нами в будущем?!

Если уж Эйдж даже пришел в мою темницу, чтобы лично скормить яд, хотя и без того я была приговорена к казни…

Вспоминаю сюжет странной книги, которой достался мне в подарок вместе с новым шансом на жизнь. Ни Гевин, ни его друзья не кончат хорошо. То, что Эштон главный герой, не значит, что он добрый и пушистый.

Ха-ха!

Да он сущий ангел смерти и мести во плоти!

За содеянное придется заплатить втридорога. Память главного героя никогда не подводила. А месть, как известно, блюдо давно уже остывшее.

У меня трясутся руки.

Один из прихвостней моего несостоявшегося жениха Гевина хватает Эйджа за грудки и поднимает с места.

Я помню, что сейчас должно произойти. Резко в памяти воскресают события с истекшим сроком давности.

Обидчик – не могу вспомнить его имени - хорошенько прокашливается и набирает в рот побольше мокроты.

Нет! Ноги сами приходят в действие.

Все происходит так быстро, что осознаю я уже последствия.

На лицо почти не попало. Вот и польза от длинных волос. Может, оставить их и не спешить возвращаться к привычной короткой прическе под мальчика?

Мертвая тишина. В столовой никто даже не жует. Какое, должно быть, поразительное получилось зрелище. А в главных ролях все те же актеры, хотя сюжет…несколько переменился.

Я опускаю взгляд.

В своем порыве я подлетела и закрыла собой парня, от неожиданности маневра прихвостень Гевина расцепил руки, а мое плечо врезалось в тело Эйджа, вот он по инерции и полетел на пол.

- Вивиан! Какого даррга! – орет Гевин, пиная неудачного хозяина плевка, и тянется в карман за платком, но я толкаю его руку прочь. Существование этого идиота напоминает мне в красках о собственных ошибках юности.

Присаживаюсь, сгибая колени, как совсем недавно на моей памяти опускался на корточки в темнице передо мной Эйдж, и пытаюсь разглядеть за длинной прилипшей к лицу мокрой челкой выражение серебристо-серых глаз.

- Ты в порядке?

«Неважно выглядишь, Велфорд».

Естественно, ответа я не получаю.

Эйдж холодно фыркает, не удостаивая меня лишним взглядом, поднимается на ноги и уходит прочь, ни разу не обернувшись.

- Даррг тебя задери, ты совсем спятила?

Когда я разочарованно, но тем не менее, испытывая странное облегчение и легкую меланхолию, встаю, Гевин взирает на меня так, что ясно, он ждет объяснений.

Словно заслуживает их.

Подхожу ближе.

Я ниже его ростом, но в бою против меня он и минуты не продержится, мы оба прекрасно это знаем. Все студенты нашего факультета прекрасно осведомлены, что недооценивать противника -непозволительная роскошь даже для аристократа.

- Вивиан?

Гевин морщится и пятится назад, стремительно бледнея. По его вискам катятся капельки пота.

Видимо, аура моя после перерождения не потеряла своих свойств наводить ужас, пусть по силе мне с Эштоном не сравнится, но и слабой я никогда не была. Ментальное давление от мастера эфира это вам не шутки: сознание охватывает такая боль, что можно и рассудок на время потерять.

Холодно гляжу обидчику в глаза и объявляю громко, не скрывая в голосе угрозы:

- Чтобы больше подобного не было. Услышу, что лезешь к нему снова, вся академия узнает о том, что ты натворил прошлым летом.

Каждый присутствующий пусть слышит и чтоб всем неповадно было, не только Гевину. Ничего, потом спасибо скажете, когда Эштона с принцессой наследной сосватают.

- К-как ты…

- И ко мне больше не подходи. Никакой помолвки не будет, - выдавливаю уже тише я, семейные дела всеобщей огласке подлежать не должны; разворачиваюсь на каблуках и покидаю обеденный зал под сотнями провожающих взглядов в спину.