Даже если кинжал перенес в прошлое мое душу – что уже сомнительно, поскольку я от той раны должна была просто умереть – то и два других артефакта по силе должны быть равны своему собрату. Однако, и медальон, и кольцо необычны, да, но даже близко не тянут на подобное могущество.
А что со знанием о будущем, которое у меня просто не могло возникнуть при обычном возврате назад во времени? Это были не мои воспоминания.
Наделить невиданной силой и дать свободу выбора, как ей распоряжаться…в духе Алетеи. Мы не знакомы, но я нахожу ее подход довольно оригинальным. Жесткая любовь – можно ли так это описать?
Пророчество ли, предназначение...такие громкие слова.
Никто меня ни о чем не просил, никто не объяснял. Нет контроля и нет ответственности, нет даже сомнительного долга, как у храмовника или приказа. Просто, когда появилась в этом необходимость, появилась и возможность.
Я сама ее в себе нашла, приняв все свои ошибки и слабости, все свои надежды и мечты. Все встало на свои места. Понадобилось время, чтобы дорости и понять.
- Увидишь, - отвечаю я.
Тяну на себя ручку и неспешно шагаю по ступенькам с крыльца под полным предвкушения взглядом Йозефа. Его лишенная кисти рука перевязана и прижата к груди, в другой меч.
На лице стоящей рядом с его высочеством красивой молодой девушки одного возраста с моей Далией выражение полного безразличия.
- Лив… - выдыхает Адэр, завидев любимую.
В глазах принцессы что-то мелькает и быстро исчезает. Она опускает голову, а когда поднимает снова, там, за этими очами, уже не она.
Древнее божество взирает на меня, переводит лениво взгляд на «Шепот ночи» в моей руке и позволяет себе ощериться в улыбке.
Я знала, что придусь Эребу по душе. Эшу я уступала по всем фронтам, но за неимением его здесь, кто пришел первым, того и бог. Второе место не стоит недооценивать.
Йозеф направляет на меня клинок:
- Не двигайся, Вивиан. Ты пришлась по вкусу. Что ж, твое тело сильное и здоровое, навыки владения мечом, эфир, происхождение, и статус, вознесшийся, учитывая последние события…жду не дождусь увидеть выражение агонии на смазливом личике твоего воздыхателя. Ха-ха! Он ответит за то, что сотворил с моей рукой! И за то, что посмел меня когда-то убить!
Думала, будет требовать артефакты, но, видимо, самоуверенность в голову его высочеству ударила. Решил, небось, что раз нас двое, то у нас нет и шанса?
На груди у принца поблескивает золотая цепочка медальона.
Сегодня он не сбежит.
Пока принц говорил, Оливия начала медленно, не твердой походкой идти вперед в нашем направлении. Ну и дурак же Йозеф, раз считает, что Эреб позволит ему над собой командовать. Однако, принцу хотя бы хватило ума не становиться телом для бога самому. Впрочем, с недостающей конечностью он стал сомнительным выбором в качестве сосуда.
- Вивиан.
Не отвечаю на зов стоящего рядом Адэра.
- На горизонте…
Вздергиваю бровь и перевожу взгляд с болезненного лица Оливии в сторону.
Он никогда не перестанет меня удивлять. Хотя, часть моего сердца словно предполагала подобный исход.
Эштон Эйдж и подчиненный ему дивизион. Жаль, не разглядеть его лица, вижу только фигуру, пускающую коня во всю прыть.
По корпусу аргонских солдат проносится ощутимое волнение. Жечь деревни да без препятствий идти вглубь чужой земли – они же не думали, что не встретят отпора?
- Быстрее! Быстрее, даррг тебя возьми! – Йозефу плевать на своих солдат, он подгоняет сидящее в слабом теле принцессы Оливии божество.
Адэр не успел или не хотел говорить, как происходит процесс подселения духа в тело. Пока передавали от одного священнослужителя к другому, Эреб должен был сопротивляться, а после его должны были удерживать, чтобы не покинул «клетку» в самоволку.
Сейчас все иначе. Процесс абсолютно без принуждения.
Давай же. Не уверена, заинтересует ли его нынешний Эштон, но лучше не рисковать.
Оливия останавливается напротив, невольно сжимаю пальцы на рукояти меча.
- Без фокусов, Велфорд! – предупреждает переместившийся с помощью силы медальона за принцессой Йозеф, направив на безоружного Адэра меч. - А ты, снимай-ка мой перстень!
Оливия неотрывно смотрит мне в глаза. Зелено-карие глаза принцессы напоминают безмятежную застоявшуюся воду в бездонной топи. На ее радужке пляшет блеск огня от разгорающихся пожаров с полей.
- Будет немножко больно, - нежно, словно шепчет слова любви избраннику, произносит Оливия и кладет ладонь на мою щеку.
Голова ее высочества подается вперед, ее рот у самого моего уха, девушка быстро что-то бормочет, разобрать слова или звуки невозможно, такое ни один человек не в состоянии произвести.
Так же, как все началось, это резко прекращается. Моргаю, и Оливия, не отрывающая руки от моей щеки, снова заглядывает мне в глаза.
Но в этот раз все иначе.
Ее губы приобрели красноватый оттенок, а вокруг лица и тела закрутились ленты черного дыма, прямо как ранее было с мечом. Только в этот раз источаемая тьма вырывалась наружу и сразу же, словно чувствуя нужное направление, устремлялась ко мне. Проникала через уши, глаза, ноздри, рот.
Секунда, две, десять…черного дыма становилось все больше.
Это действительно больно.
Будто вонзались тысячи игл одновременно.
Зрение поплыло и окончательно померкло.
Голова обмякла и запрокинулась назад, но даже так контакт было невозможно прервать. Отдаленно казалось, что по моему лицу что-то течет.
Слезы?
Неудивительно.
Тьма впитывалась в тело и оседала осадком в душе и снова поднималась, вздымая вверх боль от старых ран, перемешивалась с моими воспоминаниями, омрачала все счастье, что мне когда-либо довелось испытать.
И я позволяла ей это делать, чтобы она не повернула обратно. О, нет, тебе нет дороги назад!
Смотри! Хочешь боли? Держи!
Мне пять, на всем моем худеньком тельце нет живого места после порции наказания от отца, и все же, я стараюсь не плакать, потому что слезы он ненавидит, если узнает, что плакала, то разочаруется во мне.
Нравится?
Мне девять. В моих руках топор, соленые слезы текут по лицу, я раз за разом заношу его над тем, что было мне так дорого, уничтожаю недосягаемую мечту, искореняя ее с глаз и из сердца всей силой, на которую только способна.
Мало?
Есть еще.
Я задыхаюсь, глядя, как угрожает Йозеф тому, кого я люблю. Как он поднимает меч и направляет на себя его острие, готовясь без сожалений пронзить собственное сердце. Нет. Пожалуйста...
Шум дождя, скудно обставленная комната сиротского дома...Уходи. Мне приходится быть жестокой. Так надо.Прости меня, не сейчас, но когда-нибудь...
...Эштон, который отказывается спасаться и бросить раненную меня под завалами разрушающегося храма. Упрямый... Отчаяние на его лице...
Во мне полно того, что тебя так манит.
Нравится? Бери все.
Похороны дедушки, равнодушные взгляды отца, чувство вины, блекнувшее, стоит только увидеть одобрение на лицах одногруппников, удаляющаяся одинокая фигура черноволосого подростка в серой форме, угостившего меня когда-то печеньем – я отплатила злом за его доброту.
Трупы, трупы, трупы…предсмертные мольбы жертв жаждущего крови клинка в моей руке…Кровь на одежде, в трещинках между пальцами, на лезвии меча, впиталась в рукоять и кожу на ножнах, она везде. И в моих кошмарах тоже.
…спина безмолвного мужчины, которому я призналась в любви...
Далия, скрывающая под слоями пудры следы от побоев на лице.
Боль во всем теле, скованные за спиной запястья, гнилостный запах, одиночество, холод…Темница. Я могу терпеть, в этом я хороша. Но...Папочка…Не наказывай меня больше, открой дверь, выпусти меня…
Никто не пришел.
Мне осталось только умереть на руках того, кого я выбрала ненавидеть.
Просто живи, хорошо? Пожалуйста… - вот что тогда шептали его губы.
Невольно дергаюсь, темнота перед глазами отступает, боль тоже уходит, с каждым стуком сердца она ощущается все меньше, пока не остается только сонный отголосок, заставляющий сомневаться, была ли она вообще реальной.
