Неожиданно, дверь в кабак распахнулась от удара ногой. И в её проёме показалась высокая фигура в черной кирасе изукрашенной золотом.

— Ещё один, — простонал хозяин «Трёх пьяниц», — Господи, оборони!

— Что здесь происходит?! — громовым голосом проревел пришелец.

— А ты кто такой? Ик. — пьяным голосом пробормотал один из гвардейцев. — Что, в холодную* захотел? … Ик…

Человек в кирасе сделал шаг, и наглец рухнул на пол корчась и хватаясь за лицо. Рука у командующего городской гвардией была очень тяжелая.

Одна из шлюх, что сидела на коленях у несчастливчика, завизжала.

— Встать!!! — проревел капитан Эрик фон Биенгофф. — Смирно! Я вас спрашиваю, сукины дети, что здесь происходит!

— К — ка — капит ан Эрик — к ик, — пролепетал один из гвардейцев, — Вы как здесь… ик..

— Когда. Обращаешься. Ко мне. Нужно. Говорить. Мессир. Капитан. — процедил фон Биенгофф, сопровождая каждое слово ударом плетью. Несчастный сержант с мученическим выражением лица испуганно таращился на командующего, лишь молча вздрагивая, под ударами.

— Вы должны были стоять в карауле. Все отправитесь на гауптвахту. Я из вас дурь плетьми выбью. Взыскание до конца года. И десять… нет двадцать… нет… тридцать ударов плетью. Каждому.

Затем капитан повернулся к сбившимся в углу кокотками и процедил всего одно слово.

— Вон! — тех словно ветром сдуло.

— Мессир капитан. — нерешительно выступил вперед старик хозяин кабака. — А можно ли мне возместить ущерб, понесённый…

— Взять этого хрыча и бросить в холодную. За допущение разврата. — Гаркнул капитан Эрик.

— Мессир. Но, мессир… — залепетал старик, когда его потащили из кабака.

— Чёрт! — выругался капитан, оглядывая своих подчинённых. Пребывавших в непотребном виде. — От них не будет проку. Я ни черта не успею собрать сведений для этого поганого охотника на ведьм.

Капитан уже собрался уходить. Но тут его кто— то схватил за рукав. Фон Биенгофф обернулся и увидел старуху, жену хозяина кабака.

— Прошу прощения, мессир.

— Что тебе нужно? Тоже в холодную захотела?

— Нет, мессир. Но у меня есть сведения! Для охотника на ведьм!

— Вот как? — изогнул бровь фон Биенгофф.

— Да. Но в обмен на них, я нижайше прошу освободить моего недалёкого муженька. Он и сам не понимает, что говорит. — вкрадчиво говорила старуха, подобострастно заглядывая в глаза капитана. — Я уверена, что он не имел мысли оскорбить вас, мессир капитан. Но он глуп. По сути, он очень глуп. И пьяница. Мессир.

— Отлично. — живо отозвался капитан Эрик фон Биенгофф. — Я думаю, мессир охотник, с радостью выслушает тебя лично.

— Но… но… но… — запричитала старуха. — Я пожалуй…

— А муж твой, посидит пока в холодной. Взять эту старую дуру и отвести к охотнику на ведьм. — Скомандовал капитан. — А если она налгала нам, я думаю охотник её сам и повесит.

— Мессир. Мессир. — завопила старуха. Но её уже волокли в лошади.

— Будь моя воля. Я бы сжег этот поганый квартал. — глухо произнёс капитан Эрик фон Биенгофф.

***

Представление было в самом разгаре. На авансцену вышел здоровенный силач в трико. Его мускулы ходили, под жёлтой кожей, как мельничные жернова.

На талии он носил черный, кожаный пояс, с медной бляхой, с изображением львиной морды. Он выпячивал грудь, чтобы не был так заметен его выступающий живот. Силач обвёл толпу взглядом, в котором явно читался вызов и схватив огромную гирю, весом в пару стоунов** поднял её, словно пушинку. Его лицо покраснело.

— Алле — оп! — выдавил он и бросил гирю на доски. Гул от удара, словно пушечный выстрел прокатился по всей площади. В воздух взлетело облако пыли.

Затем он взял толстый металлический прут. И делая искусственно натужное лицо, с преувеличенным усилием согнул его в бублик.

На самом деле гиря была полой внутри. А чтобы эффект был полный, силач бросал её с явным усилием. Но делал это так ловко, что большинство зевак этого не замечало. Прут был подпилен в центре. Согнуть его было не такой уж и непосильной задачей.

Следом за силачом на сцену вышла тонкая, как, камыш девушка.

Она стала извиваться, закручиваясь в самые невообразимые позы. Женщина— змея, так назывался этот номер.

Девушка легла на живот и загнула ноги так, что коснулась ступнями поясницы.

«Ого, вот это да!» — Раздались возгласы в толпе. — «Я бы ей…»

Затем на сцену вышел высокий мужчина в остроконечной шляпе и плаще, расшитом звездами.

Он сделал серьёзное лицо и с самым невозмутимым видом стал доставать из шляпы, с двойным дном, белого кролика.

«Пошёл вон! Тупой колдун! Охотник на ведьм тебя на костёр отправит!» — Завопили в толпе. Фокусник смутился и не докончив номера исчез за кулисой.

За незадачливым фокусником выбежали три девушки, загримированные под восточных гейш, с одним только отличием, что на них были только набедренные повязки, а соски прикрывали наклеенные на рыбий клей цветки лотоса. И стали размахивать огромными красными веерами, изображая, нечто, похожее на танец японских красавиц.

Они покрутились на сцене минут с пять, нарочно затягивая время своего нелепого номера и под возбуждённые вопли и улюлюканье толпы, преимущественно мужской её части, скрылись за сине— красной кулисой.

Далее на сцену вышел шпагоглотатель. Впрочем, его номер, когда он засовывал себе в пищевод затупленную тонкую саблю не вызвал особых оваций, более того, его в грубой форме попросили убраться со сцены. А когда он стал медлить, ещё и закидали гнилыми помидорами.

Наконец появились клоуны. Одетые в белые и желто— красные костюмы из мальдеполама и китайского шёлка. С вымазанными белым гримом лицами, они стали показывать свою миниатюру.

Один из них, белый клоун, с страдальческим выражением загримированного лица, взяв в руки скрипку, стал водить по ней смычком, извлекая фальшивые ноты и приговаривать.

— Я, глупый рабочий, хочу мало работать, да всё время требую с благородного начальства денег. Я вынужден работать по шестнадцать часов в день и получаю всего три дуката в неделю. Мне нечем кормить семью.

В толпе раздался возмущённый ропот.

Вперёд вышел толстый рыжий клоун и басом запел.

— Я, богатый торговец, я много работаю и хорошо зарабатываю, а кто не работает — тот лентяй.

«Лентяй! Лентяй! Лентяй!» — подхватили клоуны и стали весело кувыркаться и кривляться.

Впрочем, рабочие и мастеровые, которые в большинстве своё и составляли почтенный публикум подобного шаржа явно не оценили.

В клоунов полетели куски плохо пропечённого хлеба, тухлые помидоры, а кто — то умудрился наковырять камней из мостовой.

Белый клоун со скрипкой, изображавший «глупого рабочего», рухнул, с разбитой головой. Кровь, смешавшись с гримом, стала серой.

Клоуны с визгами скрылись за кулисой, затащив за ноги своего пострадавшего собрата.

Толпа утихомирилась ещё не скоро.

Впрочем, в городе, в этот момент, происходили события, куда более интересные.

________________

* Жаргонное название камеры в городской тюрьме.

** Мера веса, составляющая 6,4 кг.

— Тьма сгущается над нами всеми. Злые ведьмы идут. Мы должны покаяться. Пред Лицом Его. Нашего Спасителя.

Еретики.

Они заполонили всё и вся. Мерзкая погань. Она должна быть истреблена под корень.

Но священники. Те, кто объявил себя Его гласом. Те, кто должен был быть, Его защитниками. Они мертвы. Внутренне они мертвы.

Они сидят в своих каменных храмах и криптах. Они наплевали на Его Святое Писание. Они обманули нас. Они предали нас.

Они говорят нам — терпите. Но сами не терпят. Они говорят нам — молитесь. Но в их молитвах нет святости. Они говорят нам — не стяжайте. Но сами… они продают прощение за индульгенции! *

они превратили Его дом — в жалкий балаган.

Они…

Господь покарал их. Ведь все беды, что обрушились на наши головы — их вина.