Но тут были десятки, если не сотни балаганов. Бенефециаром какого из них были тёмные силы? Оставалось только гадать.

Люди отшатывались от капитана. Связываться с городскими гвардейцами никто не хотел.

«С чего начать?» — подумал про себя капитан Эрик. «Нужно найти гвардейцев, что дежурят на площади,» — решил он. «Тогда я с ними поговорю, и они передадут мне всю оперативную информацию».

***

Инга долго бесцельно бродила по Кварталу Артистов с одной целью — достать денег. Но у кого? Все, кто ходил на представления, были дьявольски бедны и сами. Не у коллег — артистов же воровать!

Воровать.

Старый Август приучал её, что следует жить честно. Но честным трудом она заработала себе только мозоли. Впрочем, воровством можно было заработать себе виселицу.

Но делать было нечего. Кушать — то хотелось!

Инга заметила трёх гвардейцев верхом на лошадях, когда приближалась к Главному шапито. Сегодня владельцы пяти самых известных балаганов давали большое, совместное представление. На него собралось много зевак. В основном работяги и ремесленники. Знать на такие представления не ходила.

А в толпе легче всего обчистить кому — нибудь карманы.

Живя в Квартале Артистов ещё и не такому научишься. Август даже не представлял, что его воспитанница на такое способна. Но Инга твёрдо решила, что не отступит сегодня. Девиз многих артистов был таким: «На сцене или на задворках», что можно было интерпретировать, фразой: «Бери быка за рога» или «Куй железо пока горячо».

Инга это и собиралась сделать.

Её стройное, но мускулистое, от непрерывных тренировок тело, извивалось в толпе. Она лавировала между потоками людей как рыба.

Трио всадников привлекали её внимание всё больше и больше. Она, вдруг, решила проследить за ними.

Особенно привлёк её внимание мужчина в центре. Высокий брюнет, с длинными волосами и бородкой. Его кираса была украшена золотом. Значит важная птица.

У Инги возникла крамольная мысль. Но Инга её тут же отбросила. Обокрасть гвардейцев — значит обречь себя на большее, нежели простая виселица.

Всадники вели себя дерзко. Они грубо расталкивали людей, а тот, что сидел в центре ещё и бил их плетью. Они не стеснялись демонстрировать свою власть и использовать грубую силу. Даже тогда, когда в этом не было необходимости.

Толпа нарастала. Толстяк разукрашенный, как продажная девка вышел на грубо сколоченную, из неотёсанных досок сцену и завопил фальшиво— высоким голосом.

— Дорогие зрители! Мы, владельцы пяти самых крупных балаганов города Мариенгофа, да будет благословлен он Всемилостивым и Всеблагим Господом нашим, и да будет благословлено правление нашей благодетельствующей Олигархии и милостивого обер— бургомистра Вольфганга ван Хутера, и его Высокопреосвященства монсеньора Стефана.

«Не обосрись от натуги, ублюдок! Грязный подхалим! Тупая свинья! В жопу твоего бурмистра…»

Такими выкриками встретила толпа толстяка. По его лицу текла белая краска.

— Милостивые государи! Дорогие и любимые зрители! Это представление оплачено правительством Мариенгофа! Мы — владельцы балаганов, Марнус, Тобельхейм, Твартен, Ван Сорт и Умерхаммер, готовы представить вам наше грандиозное представление! Да начнётся оно! Гип — гип: ура! Гип — гип…

«Заглохни!» — Крикнул кто — то и швырнул в толстого балаганщика кусок непропечённого хлеба. «Попробуй пожри такой хлеб! Свинья!» — продолжал гневный голос и добавил. «Сраный бурмистр, наверное, жрет белые булки, белые как титьки дорогой шлюхи, а мы должны давиться этим жидким дерьмом! Этот жирный ублюдок Ван Дейм печёт дерьмо для народа и дерет в три шкуры. Лучше они бы хлеб…»

«Тихо! Гвардейцы!» голоса недовольных моментально стихли. Гвардейцы проехали аллюром. Главный из них ястребиным взглядом рыскал в толпе, в поисках крамолы.

Инга натянула капюшон на лицо и отвернулась. Всадники проехали мимо. Её обдало жаром от лошадиных тел и запахом горячей кожи.

Под звон сбруи тройка исчезла за поворотом.

Толстяк на сцене, истекающий гримом испуганно проводил их взглядом. Он, получивший золото от обер — бургомистра, за то, чтобы развлекать толпу, дать ей зрелища, вместо хлеба, был бы намного более уверен, если бы тройка гвардейцев осталась.

Но у них было иные заботы, нежели охранять покой толстяков.

«Это командующий городской стражей — капитан Эрик фон Биенгофф.» — пораженно сказал кто — то, рядом с Ингой, она решила задержаться и послушать.

«Чего капитану городской гвардии тут делать?» — задал вопрос его собеседник.

«Говорят, дочь главного булочника Ван Дейма пропала.»

«И они ищут её.»

«Она пропала здесь, в Квартале Артистов.»

«Это всё он Балаган Дьявола…»

«Всё это чушь… Эти россказни про Балаган Дьявола.»

«Чушь или нет — мне неведомо. Но то, что мне действительно ведомо, так это то, что Охотник на ведьм, рыцарь Святого Престола здесь в Мариенгофе. И он ищет. Ищет тьму. Ведьм.»

«Да будь я проклят. Этот поганый город кишит дерьмом. Сжечь его как Содом и Гоморру!»

«Тише ты дурень! Или хочешь в застенки охотника на ведьм. Оттуда никто не возвращается. А выходят только на костёр…»

Голоса стихли и утонули в пёстром гаме толпы, и Инге ничего больше не удалось узнать про зловещий Балаган Дьявола. Как и про охотника на ведьм.

— Да начнётся наше представление! — завопил гримированный толстяк резким фальцетом.

«Да начинай ты уже! Хватит кота за…»

Грохот больших барабанов заглушил вопли толпы и представление началось.

***

Кабак «Три пьяницы» полностью оправдывал своё название. Маленькое заведеньице, расположенное в Квартале Артистов, неподалёку от Главного шапито, с пивной кружкой, вместо вывески. Он был центром притяжения всех забулдыг, что когда бы то ни было посещали Квартал Артистов.

К тому же неподалеку располагалась Улица Красных фонарей. Сборище жриц любви со всего Мариенгофа. И далеко не все из них были дороги. Тут можно было найти любовь по любому карману и вкусу.

Но сейчас, у владельца «Трёх пьяниц» было не лучшее настроение. Потому— что в его кабак ещё с утра ввалились десять гвардейцев, в чёрных, наполированных кирасах и потребовали девок и выпивки. За счет заведения, разумеется.

Они сидели здесь и сейчас. Пили, ели в три горла. И несмотря на то, что выдули уже добрую бочку браги, и сожрали недельный запас продуктов, уходить никто не собирался.

А ведь их прислали сюда дабы поддерживать порядок на площади во время представления. По личному указанию капитана городской гвардии Эрика фон Биенгоффа, сюда был направлена целая рота отборных гвардейцев. Но эти, вместо бессмысленного шатания в потной и вонючей толпе, решили скоротать время прохлаждаясь и промачивая горло.

— Чтоб их дьявол забрал. — плаксиво пробормотал владелец кабака, заходя на кухню, где с самого утра его жена и дочка, одна страшнее другой, в поте лица крутились как белки, чтобы наготовить на прорву гвардейцев. — Ведут себя словно бандиты с большой дороги. Жрут как свиньи…

— Тише ты, старый недоумок! — обругала его супруга. — Или хочешь снова получить?

Старик почесал ухо. Он уже было осмелился и заикнулся что — то про оплату и получил в ухо. Больше неправильных вопросов у него не возникало.

— Ну где ты там! Старая кошелка! Где жратва? — завыл кто — то из «почтенных гостей», под одобрительное улюлюканье своих товарищей.

— Сейчас, сейчас, всё уже готовиться! — подобострастно — елейным, преувеличенно тонким голоском пропищал старик. А затем, чтобы его не услышали в зале, вполголоса прибавил. — Чтобы вы подавились, гадёнки!

Гвардейцы веселились во всю. Они курили табак и тискали полуголых девок из Улицы Красных фонарей. Шлюхи, с грязными телами, и зубами, изъеденными цингой, тоже пили и ели не зевая, да ещё и хохотали над солдафонскими и сальными шутками хозяев жизни. Ведь за свой «труд», они сегодня, как и хозяин кабака, не получать не гроша. Так хоть наедятся и напьются на неделю.